Новь

Приходила ко мне разлука,
приносила скупые харчи,
тихо грела промёрзлые руки
у сырой поминальной свечи.
Я молился чуткой печали,
укрывался влагой ресниц,
мне всеядные птицы кричали
чёрным хором в ухабы глазниц.
Упивался я болью, и свежей
нежной боли просил себе вслед;
только всё это лирика, мне же,
не свести клочок сердца на нет.
И на палевом небе смеётся
тёмно-розовый вечер, как шут –
это сердце билось и бьётся,
несмотря на конечный маршрут.
Это сердце повинно и слепо,
а за ним – ядовитая мгла.
Оттого ль и не просит совета,
чтоб печаль его берегла?
Горькой радостью пачкая губы,
прогорая свечой на ветру,
свет вина, чёрствый хлеб, вечер грубый
я вкушаю, как кожу деру.
Напоследок, кидая небрежно
умолчание чайного неба,
я цепляюсь зубами в надежду,
где скрипят старых клёнов колени.
Отражения вечных вопросов
безответно роняя на слякоть,
где шумят ядовитые сосны,
я учусь с тобой заново плакать.