Зеркала в бездне

Он стоял на краю, но края не было. Это был не обрыв скалы и не край крыши. Это был край его собственного «я». Всё, во что он верил, всё, что он считал собой — ум, память, желания, страхи — рассыпалось в прах, оставив после себя лишь тишину. Тишину, которая была громче любого звука.

И в этой тишине он провалился. Не вниз, не вверх, а вовнутрь. В ту самую безмолвную пустоту, о которой говорили мистики и которую он так боялся увидеть. Он ожидал холодного ничто, забвения, небытия.

Но его ждало иное.

Бездонная пустота и свет и бесконечная любовь к тебе и понимание понимания сквозила оттуда. Она не была пустой. Она была наполнена всем. Это была первородная субстанция бытия, до формы, до имени, до разделения. И в этой субстанции он увидел… себя. Но не того, кем себя знал. Он увидел всех.

Он был воином, которого ненавидел, и ребенком, которого любил. Он был тираном и жертвой, мужчиной и женщиной, каждым живым существом, что когда-либо дышало. Где разные человеческие личности — лишь аспекты Единого. И в этом осознании рухнула сама идея вражды. Как можно ненавидеть руку свою и любить ногу? Гнев, обида, страх — всё это были судороги одного тела, крики одного духа, не узнающего сам себя. Твое тело, его тело, твой дух и его дух. Но в основе, в самой сердцевине, они были одним целым. Но в Едином мы едины.

Разум его, его верный и надменный слуга, беспомощно замер. Этого не познать своим умом, но это можно ощутить. Он ощущал это каждой клеткой своего вневременного существа. Это было знание, ставшее плотью и кровью, вернее — светом, из которого всё состоит.

И тогда ему был задан вопрос без слов: «Хочешь ли увидеть то, чего боишься больше всего?»

И он заглянул. Загляни во все бездны ада и там ты увидишь лишь свет и бесконечную любовь и понимание. Он прошел через все круги личного и коллективного страдания. Он видел войны, предательства, муки. Но теперь он видел не действие, а его источник — слепоту. Слепоту того, кто забыл свою истинную природу. И даже в самой гуще этой слепоты, как родник, бьющий из-под чёрной, сухой земли, пульсировал тот самый свет — зов домой. Не важно в каком ты месте, твое виденье окружения зависит от точки твоего зрения.

Ты не веришь мне? — прозвучал внутри него тихий голос Бездны. — Загляни за грани своей жизни и смерти.

И он увидел. Увидел, как его собственное рождение и смерть были лишь мигами, вспышками в вечном танце сознания. И за этой иллюзией, за занавесом времени и пространства, не было ничего, кроме… бесконечной пустоты, света и бесконечной мудрости, излучающей любовь.

Нет рая и ада, есть точка твоего зрения. Рай — это когда ты смотришь из единства. Ад — когда ты смотришь из раздробленности. Но реальность едина. Ты в аду или в раю. И самый ад вдруг станет раем, стоит лишь сменить фокус. Стоит позволить исходящему из тебя свету стать чистой эманацией любви.

Прозрение было не мыслью. Оно было превращением. Ты не понял трансцендентность, ты стал трансцендентность.

Он вернулся. Или не вернулся, а просто часть его сознания снова сфокусировалась на образе человека, с именем, с прошлым. Но всё было иным. Люди, глядя на него, не понимали. В его глазах они видели спокойствие океана и в то же время — огонь далеких звезд. Они пытались его анализировать, приписывать ему философию или религию, но их слова разбивались о тишину, что его окружала. И как бы не изучали тебя люди, они не поймут тебя, потому что через тебя с ними стал говорить Единый, вечная пустота и бесконечная любовь и понимание.

Он просто был. И в его присутствии чудесным образом затихали чужие бури, потому что он напоминал душам то, что они забыли: что каждая из них — это тоже Бездна, тоже Свет, и что они бесконечно любимы просто за то, что существуют.