«Люди древности в своих знаниях достигли предела. Чего же они достигли? Они узнали, что изначально вещи не существуют – вот предел, вот вся бездна смысла и добавить к этому нечего». (Чжуан Цзы)
Однажды Ян Чжу заметил: Все существа при жизни друг на друга не похожи, а после смерти – одинаковы.
Однажды Ян Чжу заметил: Все существа при жизни друг на друга не похожи, а после смерти – одинаковы.
В жизни бывают умные и глупые, знатные и подлые: так люди различаются между собой. Умерев, люди смердят и гниют, разлагаются и исчезают в пустоте: в этом они все одинаковы.
Давно сказано: мудрость открывается в том, что миру кажется безумием. Люди слишком полагаются на то, что они видят и слышат. «С лягушкой, живущей в колодце, не поговоришь об океане, ведь она привязана к своей дыре», – сетовал Дух Океана Жо. Люди привыкли беречь своё тело, не зная того, что наша природа слита с пустотой. У каждого спящего свой собственный мир, а пробудившиеся ото сна пребывают в едином мире – в пустоте. Путь в пустоту – это скольжение мысли за пределы данности, момент перехода в пустоту – освобождение духа от предметности опыта. Раствориться в пустоте означает достичь предела саморассеивания, в котором исчезают и свет и тьма.
«Всё в мире исходит из сущего.
А сущее исходит из отсутствующего».
Так говорится в классической книге китайского даосизма «Дао Дэ Цзин». Все вещи рождаются из единого дыхания (божества), а единое дыхание возникает из отсутствующего, т.е. из пустоты. А в возвращении всё возвращается к отсутствию. Чем больше проявленность небытия в вещи, тем значительнее её место среди других вещей. Хотя все вещи имеют неисчислимое количество форм, их пронизывает одно дыхание пустоты.
Даосизм всегда придавал особое значение правильному пониманию пустоты. Дао (Путь) – это организующий принцип бесформенного и безграничного единого небытия, пустота и небытие – жилище Дао. «Путь сходится в пустоте», – говорил Чжуан Цзы. Главное в любом сосуде или, например, в доме – это заключённое внутри пустое пространство, без которого их невозможно использовать. Точно так же, какие бы тонкие и изысканные не звучали во время церемонии слова, главное – это молчание, которое они окружают собой, как рама картину. Молчание, в котором только и возможно единение в переживании красоты настоящего мгновения, в противовес постоянному "завтра" и "вчера" повседневной жизни: «Знающий не говорит, говорящий не знает». Молчащий не говорит не потому что скрывает истину. На самом деле он не говорит ни о чём, то есть молчит о ничто, в котором и заключается абсолютная истина Пути. Мудрый укореняется в этой истине и поэтому готов отдать всё, что лишнее, т.е. всё, что имеет. Владеть своим телом, владеть вещами – это значит произвольно присваивать принадлежащее пустоте. Напротив: не создавать никаких запасов означает отдавать предпочтение пустоте.
Обычно поверхностные умы соперничают из-за мелочей. Однако тот, кто ценит свою жизнь – всё равно не может её сохранить. Заботящийся о своём теле всё равно не может ему помочь. Лао-цзы говорил так: «Всё, имеющее облик – это призраки». Тот, кто познал Дао (Путь), мгновенно очищается от цепляния за призраки и становится пуст. И это прекрасно, поскольку нет ничего и, следовательно, нет ничего лучше пустоты.
Итак, всякое бытие, по мысли древних даосов, держится пустотой, осознание которой выступает источником счастья и радости. Счастье даоса всегда с ним, снится ли он себе, как Чжуан Цзы, в виде бабочки или хоронит друга. Согласно высказыванию Чжуан Цзы, истина содержится даже в кале и в моче, ибо и они пустотны. В сущности, мир и населяющие его люди – всё это испражнения изначальной пустоты.
Когда Цзы Санху умер, Цзы Гун пришёл, чтобы принять участие в траурной церемонии. Прийдя, они с изумлением обнаружили, что один из друзей покойного насвистывает мелодию, другой аккомпанирует ему на цитре и вдвоём они напевают такую песню:
Эй, Санху!
Эй, Санху!
Ты возвратился к подлинному,
А мы всё ещё в человеческом облике!
Цзы Гун спросил:
– Прилично ли вот так вот петь над телом покойного?
Друзья взглянули на него и рассмеялись:
– Да что он знает об истинном ритуале!
И действительно, когда умерла жена Чжуан Цзы, философ тоже сидел на корточках и громко пел, ударяя в таз. Нужно быть в достаточной степени философом для того, чтобы так любить пустоту.
Воплотивший истину Пути до конца бесконечен и странствует в сокровенном. В совершенствовании человека нет ничего важнее, чем сделать сердце пустым. Пустота сердца означает, что в нём содержится ничто. Не желай приобретений, будь пуст – и не более того. Когда Ничто нас не обременяет, а наоборот радует, достигается предел пустоты. Пустота ничего не делает и при этом не остаётся ничего несделанного. «Пустота и покой, отсутствие образов и деяний – вот основа Неба и Земли, предел Пути и полноты жизненных свойств»: так говорил Чжуан Цзы. Всеобщее несуществование – это Путь великой пустоты небытия к самой себе через бытие тьмы вещей.
«Однажды свет спросил у небытия: «Ты «существуешь» или несуществуешь?» Не получив ответа, свет вгляделся в образ небытия: тёмное, пустое. Целый день смотри на него – не увидишь, слушай его – не услышишь, трогай его – не дотронешься. «Совершенство! – воскликнул Свет. – Кто бы мог ещё достигнуть такого совершенства? Я способен быть или не быть. Но не способен абсолютно не быть». («Люйши Чуньцю»).
Давно сказано: мудрость открывается в том, что миру кажется безумием. Люди слишком полагаются на то, что они видят и слышат. «С лягушкой, живущей в колодце, не поговоришь об океане, ведь она привязана к своей дыре», – сетовал Дух Океана Жо. Люди привыкли беречь своё тело, не зная того, что наша природа слита с пустотой. У каждого спящего свой собственный мир, а пробудившиеся ото сна пребывают в едином мире – в пустоте. Путь в пустоту – это скольжение мысли за пределы данности, момент перехода в пустоту – освобождение духа от предметности опыта. Раствориться в пустоте означает достичь предела саморассеивания, в котором исчезают и свет и тьма.
«Всё в мире исходит из сущего.
А сущее исходит из отсутствующего».
Так говорится в классической книге китайского даосизма «Дао Дэ Цзин». Все вещи рождаются из единого дыхания (божества), а единое дыхание возникает из отсутствующего, т.е. из пустоты. А в возвращении всё возвращается к отсутствию. Чем больше проявленность небытия в вещи, тем значительнее её место среди других вещей. Хотя все вещи имеют неисчислимое количество форм, их пронизывает одно дыхание пустоты.
Даосизм всегда придавал особое значение правильному пониманию пустоты. Дао (Путь) – это организующий принцип бесформенного и безграничного единого небытия, пустота и небытие – жилище Дао. «Путь сходится в пустоте», – говорил Чжуан Цзы. Главное в любом сосуде или, например, в доме – это заключённое внутри пустое пространство, без которого их невозможно использовать. Точно так же, какие бы тонкие и изысканные не звучали во время церемонии слова, главное – это молчание, которое они окружают собой, как рама картину. Молчание, в котором только и возможно единение в переживании красоты настоящего мгновения, в противовес постоянному "завтра" и "вчера" повседневной жизни: «Знающий не говорит, говорящий не знает». Молчащий не говорит не потому что скрывает истину. На самом деле он не говорит ни о чём, то есть молчит о ничто, в котором и заключается абсолютная истина Пути. Мудрый укореняется в этой истине и поэтому готов отдать всё, что лишнее, т.е. всё, что имеет. Владеть своим телом, владеть вещами – это значит произвольно присваивать принадлежащее пустоте. Напротив: не создавать никаких запасов означает отдавать предпочтение пустоте.
Обычно поверхностные умы соперничают из-за мелочей. Однако тот, кто ценит свою жизнь – всё равно не может её сохранить. Заботящийся о своём теле всё равно не может ему помочь. Лао-цзы говорил так: «Всё, имеющее облик – это призраки». Тот, кто познал Дао (Путь), мгновенно очищается от цепляния за призраки и становится пуст. И это прекрасно, поскольку нет ничего и, следовательно, нет ничего лучше пустоты.
Итак, всякое бытие, по мысли древних даосов, держится пустотой, осознание которой выступает источником счастья и радости. Счастье даоса всегда с ним, снится ли он себе, как Чжуан Цзы, в виде бабочки или хоронит друга. Согласно высказыванию Чжуан Цзы, истина содержится даже в кале и в моче, ибо и они пустотны. В сущности, мир и населяющие его люди – всё это испражнения изначальной пустоты.
Когда Цзы Санху умер, Цзы Гун пришёл, чтобы принять участие в траурной церемонии. Прийдя, они с изумлением обнаружили, что один из друзей покойного насвистывает мелодию, другой аккомпанирует ему на цитре и вдвоём они напевают такую песню:
Эй, Санху!
Эй, Санху!
Ты возвратился к подлинному,
А мы всё ещё в человеческом облике!
Цзы Гун спросил:
– Прилично ли вот так вот петь над телом покойного?
Друзья взглянули на него и рассмеялись:
– Да что он знает об истинном ритуале!
И действительно, когда умерла жена Чжуан Цзы, философ тоже сидел на корточках и громко пел, ударяя в таз. Нужно быть в достаточной степени философом для того, чтобы так любить пустоту.
Воплотивший истину Пути до конца бесконечен и странствует в сокровенном. В совершенствовании человека нет ничего важнее, чем сделать сердце пустым. Пустота сердца означает, что в нём содержится ничто. Не желай приобретений, будь пуст – и не более того. Когда Ничто нас не обременяет, а наоборот радует, достигается предел пустоты. Пустота ничего не делает и при этом не остаётся ничего несделанного. «Пустота и покой, отсутствие образов и деяний – вот основа Неба и Земли, предел Пути и полноты жизненных свойств»: так говорил Чжуан Цзы. Всеобщее несуществование – это Путь великой пустоты небытия к самой себе через бытие тьмы вещей.
«Однажды свет спросил у небытия: «Ты «существуешь» или несуществуешь?» Не получив ответа, свет вгляделся в образ небытия: тёмное, пустое. Целый день смотри на него – не увидишь, слушай его – не услышишь, трогай его – не дотронешься. «Совершенство! – воскликнул Свет. – Кто бы мог ещё достигнуть такого совершенства? Я способен быть или не быть. Но не способен абсолютно не быть». («Люйши Чуньцю»).
Обсуждения Сон 3. Путь пустоты к самой себе