Мистицизм

Когда-то познанное было непознанным, позже оно стало известным. Непознанное сегодня неведомо, но завтра или послезавтра оно тоже станет познанным.

Наука уверена, что рано или поздно она достигнет такого уровня понимания, когда останется только одна категория — познанное, когда все станет известным. Неизвестное постепенно сводится к известному.

Мистицизм утверждает, что жизнь состоит из трех категорий: познанное, непознанное, и самое важное, непознаваемое — оно неизвестно сейчас и никогда не будет познано. И именно непознаваемое является основополагающим центром всего сущего.

Непознаваемое нельзя познать, но можно пережить. Его нельзя превратить в знание, хотя сердце способно петь его песнь. Непознаваемым можно наполниться и переполниться, им можно жить и танцевать — но постичь его невозможно.

Мистицизм — это понимание того, что жизнь и логика и поэзия. Это подобно реке, впадающей в океан. Разве река собирается познать океан? Она становится океаном, но никакого познания нет. Как вы можете познать нечто, если становитесь единым с ним? Познание требует разделенности, объект должен быть отделен от субъекта. Если это расстояние исчезнет, познание станет невозможным.

Вот что происходит в мистицизме: ищущий становится единым с искомым, капля падает в океан — и становится океаном. В таком единении познание невозможно. В таком единении есть только переживание, оно происходит внутри, это переживание, а не восприятие.

Почему же ее называют «тайной церемонией»? Она секретна не в том смысле, в каком нечто прячут в доме. Она таинственна, она доступна лишь тогда, когда вас и Учителя связывает глубокая любовь. Рядом могут быть и другие, но для них эта церемония остается незримой — вот почему ее называют тайной. Это таинство следует правильно понять. Посторонние наблюдатели увидят только несколько сидящих в молчании человеческих тел, вот и все. Они не увидят передачи света — той передачи, что происходит без всяких священных писаний. Те, кто прикоснулся к непознаваемому, собираются вместе, чтобы поделиться своими переживаниями. Общение происходит не на словах, это невозможно выразить словами. Они делятся своей сущностью, они отдают друг другу частички своего существа. Это течение одного существа вливающегося в другое, это поток сущности Учителя, входящего в ученика. Именно этим в той или иной форме занимались Будда, Иисус, Кришна… все Мастера, Гуру. Будда просто безмолвно сидел, а рядом молча сидели его ученики — это назвали сатсанг: «рядом с истиной». Будда стал просветленным, он являлся светом в себе. Другие, кто еще не зажглись, чьи свечи еще не запылали, сидели рядом с ним, в тесной близости, с глубокой любовью и благодарностью: в своем безмолвии, в своей любви они постепенно приближались к Будде. Медленно, очень медленно приходит этот миг: расстояние между Учителем и учеником исчезает — и пламя переходит от Учителя к ученику. Так было всегда, в той или иной форме так было с Заратустрой, Лао-Цзы, Чжуан-Цзы, Иисусом. То же самое происходит и здесь.

Вот в чем смысл «тайной церемонии». Любой может присутствовать на ней, но только посвященные в это таинство могут постичь его по-настоящему. В свою очередь, слово «мистерион» происходит от слова «миеин»: «держать рот закрытым». Мистицизм означает, что вы что-то постигли, что-то почувствовали, но не можете выразить это. Мистицизм, означает, что вы столкнулись с истиной, и она оказалась такой большой, такой гигантской, такой невероятно огромной, что ни одно слово не в состоянии вместить ее. Она не вмещается даже в слово «Бог». Истина больше, чем объем слова «Бог». Она не вмещается даже в слово «душа». Ведь это просто слово — действительность намного богаче. У слов нет корней, нет крыльев, слова бесцветны, слова очень бедны. Именно это происходит когда произносится слово «Бог», когда произносится слово «молитва» или слово «благодарность» — и так далее, и так далее. Вы ничего не понимаете, потому что никогда этого не переживали, не постигли. Те, кто пережил это, онемели. Они не перестали говорить, но они рассказывают только о пути к истине. Они ничего не говорят о самой истине. Они рассказывают, как ее достичь, каких ловушек избежать на этом пути, как не сбиться с пути. Но они никогда не рассказывают об истине или о Боге, они не способны сказать об этом ни слова.

Мистицизм может стать единением науки и религии. Сейчас появилась возможность возникновения связи между наукой и религией, потому что величайшие ученые также ощутили эту тайну, хотя это произошло косвенным образом. К примеру, у Эддингтона, Альберта Эйнштейна и других ученых возникло ощущение того, что чем больше они знают о действительности, тем больше загадок возникает; чем больше они знают, тем больше предстоит узнать. Чем больше они знают, тем более поверхностными выглядят их знания. К моменту смерти Эйнштейн почти стал мистиком, его прежняя высокомерная уверенность в том, что «когда-нибудь мы узнаем все», полностью исчезла. Он скончался в совершенно медитативном настроении, он умер не ученым, а поэтом.

Эддингтон писал: «Сначала мы привыкли верить в то, что мысль — просто побочный продукт» — это почти совпадает со словами Карла Маркса о том, что сознание является просто побочным продуктом общественной ситуации. Эддингтон говорит: «Я тоже был целиком убежден в этом» — такой была атмосфера тех дней. В течение трех веков климат Запада определялся наукой. Эддингтон вырос в этой атмосфере, но на конец, в последние дни своей жизни, он сказал: «Теперь все изменилось. Чем глубже я погружаюсь в исследования, тем чаще убеждаюсь в том, что мир состоит не из предметов, а из мысли — действительность оказалась похожей совсем не на материю, а на сознание». Это прекрасные новости — наука наконец-то достигла великого понимания.

Там, где развивалась наука религия исчезала повсюду. Там где разум становился искушенным в научном образе мышления и действия, религия просто вымирает. Почва научного склада ума содержит в себе некий яд. Что представляет собой этот яд? Это уверенность науки в возможности лишить действительности ее тайн. Религия утверждает, что реальность не возможно лишить загадочности. Чем глубже ваше понимание, тем мистичнее. Нам необходимы современные религиозные мистики уровня Альберта Эйнштейна, Эддингтона или Планка, Хаксли. Нужны не просто образованные люди, знающие люди, а настоящие мудрецы, которые способны сказать, что они ощутили Бога — не потому, что о его существовании сказано в писаниях, а потому что они действительно постигли Бога.

Образованность — самая обычная заурядность, она не способна соединить науку с мистицизмом. Нужны люди, умеющие медитировать, любить, переживать на собственном опыте. И тогда придет время, настанет тот день, когда наука и религия встретятся и сольются друг с другом, станут единым сплавом. И этот день будет одним из величайших дней всей человеческой истории — это будет день несравненной, неповторимой радости, потому что с этого момента в мире перестанет существовать раздвоенность человечества. Тогда нам уже не понадобятся два направления — наука и религия, — достаточно будет одного. И «мистицизм» — прекрасное название, оно вполне пригодно для этой единой науки или единой религии. Для внешнего мира в нем будет использоваться научная методология, для внутреннего — религиозная. Наука будет исследовать загадки внешнего мира, религия — искать внутреннюю тайну, и они станут двумя крыльями мистицизма. Мистицизм может стать единением, синтезом науки и религии. Благодаря этому слиянию смогут соединиться Запад и Восток, проза и поэзия, логика и любовь и т.д. И как только это случится, возникнет более совершенный, более целостный, более гармоничный человек.

Мои усилия здесь направлены на то, чтобы снова создать сократианский поиск, чтобы снова поднять фундаментальные вопросы, которые поднимали все просветленные Мастера. Мир очень пострадал. Человек мог стать славой земли, но были разрушены возможности, средства эволюции человека.

В школе мистицизма у нас будет семь концентрических кругов людей.

Первый, самый поверхностный круг, будет состоять из тех, кто пришел только из детского любопытства или уже собранных предрассудков, кто глубоко внутри против. Им будет позволено увидеть только поверхностную часть школы, дело не в том, что что-то будет спрятано, но из-за своего самого подхода они не смогут увидеть ничего большего, чем поверхностное. Да, вы можете видеть их физические жесты, движения или как они сидят в молчании, но вы не можете видеть медитацию, вы можете видеть физическую позу медитирующего, но вы не можете видеть его переживания. И, конечно, вы придете к выводу, что все это чепуха — ничего не происходит. Есть вещи, которые могут произойти, лишь, если вы откладываете ум в сторону. Ум это преграда, не мост. Люди первого круга считают, что ум имеет большую ценность — как его можно оставить позади? Они чувствуют себя очень умными, потому что не оставили ум позади. Это круг для тех, кто приходит, как журналист — для предубежденных людей, которые знают, что они знают.

Второй концентрический круг будет для ищущих. Ищущие — которые не предубеждены, которые не являются христианами, иудеями, индуистами, мусульманами, буддистами, которые пришли без выводов, которые пришли с открытым умом. Они смогут видеть немного глубже. Нечто от таинственного коснется их сердец. Они преодолеют преграду ума. Они осознают, что нечто безмерной важности происходит здесь — что в точности, они не сразу смогут себе представить, но они начнут смутно осознавать, что нечто важное происходит. Их поиски могут быть более интеллектуальными, чем духовными, но они могут осознавать — конечно, очень туманно и смутно, что происходит нечто большее, чем видно невооруженным глазом.

Третий круг будет для сочувствующих, для тех, кто находится в глубокой симпатии, кто готов немного двигаться со школой, кто готов петь, танцевать и участвовать, кто не только задает вопросы, но уже готов изменить себя.

Четвертый круг будет эмпатическим. Симпатия означает только дружелюбие; человек не противостоит. Эмпатия означает, что человек не только дружественен, но и чувствует своего рода единство, единение… Человек чувствует себя вместе со школой, чувствует что происходит. Человек встречается, сливается, сплавляется и становится одним целым.

Пятый круг для учеников, посвященных — для тех, кто не только чувствует сердцем, но и готов посвятить себя. У людей пятого круга возникает великая любовь, чистая божественная любовь, которая содержит медитацию как аромат.

Шестой круг будет для тех, кто почти прибыл — для адептов, сиддхов. Для тех, чье путешествие почти подошло к концу, кто не только ученик, посвященный, саньясин, но и становится сиддхой, чье путешествие приближается к окончательному завершению. В определенном смысле они уже прибыли.

И седьмой круг будет состоять из артхат и бодхисатв. Архаты это посвященные, которые прибыли, но не заинтересованы в том, чтобы помогать прибыть другим. Бодхисаттвы это те, кто прибыл, но чувствует великое сострадание к тем, кто еще не прибыл. Бодхисаттва это артхата с состраданием. Он задерживается, он продолжает оглядываться назад и звать тех, кто еще спотыкается в темноте. Он помощник, он слуга человечества.

Есть два типа людей. Человек первого типа чувствует себя хорошо, когда он один; он чувствует некоторое неудобство в отношениях, он чувствует себя немного беспокойным, отвлеченным. Человек этого типа становится артхатой. Когда он прибыл, он покончил со всем. Теперь он не оглядывается. Ьодхисаттва это второй тип: человек, который чувствует себя в отношениях легко. Он более склонен к любви. Путь бодхисаттвы чистая любовь. Путь артхаты — чистая медитация. Чистая любовь содержит медитацию, как аромат. Чистая медитация содержит любовь только как аромат, это не ее центр.

Седьмой круг будет осознавать шесть других, шестой круг будет осознавать пять других — высшее будет осознавать низшее, но низшие никогда не будут осознавать высших. Первый круг не будет осознавать ничего, кроме первого круга. Он будет видеть здания, магазины, деревья, дороги, весь ландшафт… он будет видеть все эти веши. Он не будет осознавать высшего — низшее не может осознать высшее. Это один из фундаментальных законов жизни — только высшее знает низшее, потому что оно прошло через низшее. Люди первого круга будут слушать только слова, и видеть только внешнее. Они не способны видеть существенное, ядро.

«Как длинна ночь для ночного сторожа,
Как длинна дорога для усталого путешественника,
Как долги блуждания многих жизней
Для дурака упустившего путь.
Если путешественник не может найти
Мастера или друга, чтобы идти вместе,
Пусть лучше он идет один,
Чем в компании дурака.
«Мои дети, мое благополучие!»
Так дурак тревожит себя.
Но как он может иметь детей или благополучие?
Он даже не хозяин самого себя.
Дурак, знающий, что он дурак,
Гораздо мудрее.
Дурак, считающий себя мудрецом —
Полный дурак.
Пробует ли ложка суп?
Дурак может прожить всю жизнь
В компании Мастера,
Но все же упустить путь.
Язык пробует суп.
Если ты пробужден в присутствии Мастера,
Одно мгновение покажет тебе путь.
Дурак — враг самому себе.
Его зло в его бездействии.
Как горько он страдает!
Зачем делать то о чем ты пожалеешь?
Зачем навлекать на себя слезы?
Делай лишь то, о чем ты не пожалеешь,

И наполни себя радостью».

Это из Дхаммапади — сборника изречений Будды. Будда придает слову «дурак» не его обычное значение. Для него дураком является тот, кто живет в уме и ничего не знает о не -уме, тот, кто живет в информации, знании, кто не почувствовал вкуса мудрости; кто хорошо знаком с писаниями, но не испытал вкуса ни единого мгновения истины. Он может быть великим эрудитом, очень знающим, потому что это единственный способ скрыть свое внутреннее невежество. Конечно, они знают, что сказали другие, но это не настоящее знание. Слепой может собрать всю существующую информацию о свете, но он все же останется слепым. Он может говорить о свете, он может писать о свете трактаты; он может быть очень умным в том, что касается предположений, изобретения теорий, но все же он остается слепым и ничего не знает о свете. Но собранная им информация может обмануть не только других, но может обмануть и его самого. Он может начать думать, что он знает, что он больше не слепой.

Мир религии — не есть мир дуальности. Это — мир одного. Вы должны найти ваше собственное сердце, совершенно пустое, пустое от всего этого мусора, всей этой чепухи — вы есть просветленный, истина, целое. И нет никакого другого опыта, который идет еще дальше. Окончательный опыт состоит в том, что вы исчезаете, и нет никого, ничего, кроме чистого осознания. Это не будет ваше или мое осознание. Это будет просто осознание.

А сейчас, перед тем как вы станете просветленными, несколько шуток и несколько строчек из поэм.

Кабир — мистик Индии. Начало поэмы, написанной им, звучит так: «Я искал мою душу, моего друга. Но на самом деле найдя себя, я нашел не «себя». Капля, исчезнувшая в океане, где ее теперь искать? Меня больше нет. Океан исчезает во мне, теперь Я — целое».

Канзан говорит: «Я поднимаюсь по дороге на Холодную Гору, по дороге на Холодную Гору, которая никогда не кончается. Обширные долины усыпаны камнями. В широких реках густятся сочные заросли, мох скользкий, хотя не было никакого дождя, сосны вздыхают, но это не ветер, кто может выбраться из ловушек этого мира, и посидеть со мной среди этих белых облаков?»

«Один суфийский мистик всю свою жизнь был счастливым, никто не видел его несчастным, он все время смеялся. Он был самим смехом, все его существо источало аромат праздника. Он состарился, пришел день его смерти, он лежал на своем смертном одре, тем не менее, радовался смерти и весело смеялся. Тогда один ученик сказал ему: «Мы поражены вами. Сейчас вы умираете. Почему вы смеетесь? Что в этом смешного? Мы чувствуем себя такими грустными. Много раз в течении жизни мы хотели спросить вас, почему вы никогда не грустите. Ну, хотя бы теперь, глядя в лицо смерти, будьте грустным. А вы по-прежнему смеетесь! Как вам это удается?» И старик ответил: «Секрет прост. Я спросил об этом у своего Мастера. Когда я был молодой, я пошел к своему мастеру; мне было всего семнадцать лет, а я был уже несчастным. А мой мастер был стар, ему было семьдесят лет, он сидел под деревом и смеялся безо всякой на то причины. Рядом ничего не было, ничего смешного не происходило, никто не рассказывал шуток или чего-нибудь подобного. А он смеялся. И я спросил его: «Что с вами, вы сошли с ума?» Он ответил: «Когда-то и я был таким же печальным, как ты. И вдруг меня осенило: Это мой выбор, это моя жизнь». С тех пор, каждое утро, просыпаясь, прежде чем открыть глаза, я спрашиваю себя: «Абдулла, — так его звали, — чего ты хочешь? Страдания? Блаженства? Что ты выберешь сегодня?» И всегда получается так, что я выбираю блаженство». Это выбор. Попробуйте. Утром, как только проснетесь, спросите себя: «Абдулла! Наступил еще один день! Каковы твои планы? Что ты выберешь — страдание или блаженство?» И разве кто-нибудь выберет страдание? А почему? Да потому, что такой выбор неестественен — по крайней мере, до тех пор, пока человек не начнет испытывать блаженство в страдании, однако и в этом случае вы выбираете блаженство, а не страдание.

И прежде чем приступить к технике медитации, нужно запомнить:

1. Отпустите себя, сдайтесь. Почувствуйте глубокое состояние сдачи.

2. Второе слово, которое нужно запомнить — сейчас. Не двигайтесь в прошлое, не двигайтесь в будущее. Оставайтесь в текущем моменте, в настоящем, сейчас. Если вы чувствуете, что ваш ум проецируется в будущее или прошлое верните его в настоящее. Оставайтесь в настоящем моменте. Это должно быть вашим постоянным усилием. Это трудно, но как только вы получите первый проблеск, это станет легко. Просто естественно.

3. И третье: привнесите всю свою энергию в медитационные техники. Половинчатые усилия не помогут. Вы просто потратите понапрасну время и энергию. Привнесите в нее весь свой ум и пес свое тело, не оставляйте ничего в стороне. И тогда им станете новым воскрешенным. И это должно быть великим воодушевлением для вас: не только какие-то особые люди становятся просветленными, каждое живое существо в любой ситуации обладает этой способностью расцвести в просветление.