Если отбросить частности, заслоняющие суть идущих сейчас глобальных процессов, то западная версия бытия выглядит следующим образом.
Существует когнитивное общество: Соединенные Штаты, Европа и примыкающие к ним «родственные государства» – мир завтрашних технологий, мир высокого уровня жизни.
Существует когнитивное общество: Соединенные Штаты, Европа и примыкающие к ним «родственные государства» – мир завтрашних технологий, мир высокого уровня жизни.
Этот мир опирается на «штабную экономику» («экономику знаний», экономику, управляющую экономиками), концентрируя в своем ареале практически весь интеллектуальный и духовный потенциал. И существует индустриальное общество – мир низкого уровня жизни, промышленная зона западных стран, источник сырья, источник кадров, источник дешевой рабочей силы.
Экономическими посредниками, регулирующими отношения двух разных миров, будут являться мощные внегосударственные организации: транснациональные корпорации, Международный валютный фонд, Всемирная торговая организация и другие. Они будут извлекать прибыль из разницы между дешевым производством в индустриальном мире и высокой ценой конечного продукта на Западе, продаваемого большей частью опять-таки в индустриальный мир, и направлять эту прибыль на поддержание и развитие «когнитивного общества».
Гарантом же подобного устройства мира станут военные силы Запада, готовые «навести порядок» в любой точке земного шара.
Фактически, это концепция «золотого» и «черного» миллиардов, концепция «новой буржуазии» и «нового пролетариата». Меньшая часть человечества будет жить в будущем, пользуясь всеми благами, которые накопила к этому времени цивилизация: «патрицианский» уровень жизни, свобода перемещений, личная медицина, способствующая долголетию и омоложению, мгновенный доступ к любой информации и развлечениям, а большая часть человечества останется в «диком» прошлом, где будут существовать реальная нищета, неграмотность, эпидемии, диктаторские режимы, конфликты на этнической или религиозной почве.
Такая «версия бытия» вряд ли по-настоящему осуществима. Она соотносится с конкретной реальностью так же, как теория коммунизма, «светлого будущего всего человечества», с практикой социализма в СССР, как первоначальные представления о Царстве Божьем с крестовыми походами, инквизицией и нынешними кровавыми религиозными распрями.
Можно указать по крайней мере на два фактора, свидетельствующих о том, что западная цивилизация приближается к катастрофе.
Во-первых, это «вечное желание варваров сокрушить Рим». На языке социопсихологии это называется «стремлением к справедливости». Неравноправность экономических отношений Запада с Третьим миром вполне очевидна: одни только Соединенные Штаты потребляют около 40 – 45% всех мировых ресурсов, это при том, что население их составляет менее 5% общей численности человечества. Колоссальное количество ресурсов поглощает Европа. Что-то приходится на долю Японии и «близких Западу стран». В результате Третьему миру остаются такие крохи, которых не хватает даже на поддержание чисто биологического существования. Иллюстрацией здесь может служить пример Индии, где несмотря на интенсивно осуществляемую модернизацию производства, сотни тысяч людей в крупных промышленных центрах вынуждены обитать прямо на тротуарах, не имея представления о том, что такое собственное жилье. За каждой семьей закреплен свой участок, который переходит «по наследству» из поколения в поколение.
Причем, в рамках индустриальной фазы данное противоречие неразрешимо. Никакая политическая риторика насчет того, что либерализм, то есть свободный рынок, автоматически принесет процветание в отсталые страны, не может заслонить вполне очевидного факта: ресурсов на всех не хватит, и при существующем экономическом мироустройстве большая часть человечества обречена на постоянную нищету.
Это уже осознают и некоторые западные экономисты. В частности Джордж Сорос, человек, в области финансов достаточно компетентный, пишет, что «нынешние формы глобализации автоматически увеличивают разрыв между богатством и бедностью как внутри каждой страны, так и между богатыми и бедными странами». Протест против этого он считает вполне законным и полагает даже, что следует обложить богатые страны определенным налогом, чтобы хоть до какой-то степени облегчить положение бедных (14). Предложение, надо сказать, утопическое. Чтобы реально изменить удручающую ситуацию в Третьем мире, Западу надо расстаться с такой долей своих нынешних прибылей, которая сразу же скажется и на его развитии, и на уровне жизни. На это западная цивилизация не пойдет никогда, а значит конфликт «Запад и остальные» будет приобретать все более острую форму.
Вторым же фактором, на наш взгляд, является «преобразованное» соотношение сил. Перспективы Запада в подобном конфликте более чем пессимистичны. Глобализация, то есть открытость и унификация мира, которые первоначально привели западную цивилизацию к нынешнему процветанию, в данном случае начинают работать против нее. Это хорошо демонстрируют глобальные террористические стратегии, «ассиметричный ответ» мира ислама на войны «европейского типа». Здесь проявляют себя те же особенности глобального мира, что и в промышленном производстве: акция может разрабатываться в одном месте, подготавливаться в другом, исполнители его приезжают из третьего, финансируется операция из четвертого места, осуществляется в пятом. Причем, наиболее эффективен тут, надо заметить, вовсе не «взрывной», «пластидный» террор, хотя психологически, вероятно, он является самым эффектным. У Запада чрезвычайно уязвимы энерголинии, воздух и водопровод в мегаполисах, крупные коммуникации, вокзалы и аэропорты, перемещающие огромные потоки людей. Применение здесь химического или бактериологического оружия может привести к катастрофе континентальных масштабов.
Глобализация делает Запад уязвимым и в экономическом плане. «Штабная» западная экономика все больше и больше виртуализируется. Это значит, что основную прибыль она получает уже не из реального (физического) производства товаров, а из тех операций, которые целиком лежат в непроизводительной сфере: информационный бизнес, реклама, сфера услуг, «имиджевый капитал», управление, игра на курсах валют и акций. В США, например, реальное производство дает сейчас только 10% прибыли, остальные 90% образуются в сфере услуг, то есть там, где никаких товаров не возникает. В мировом же масштабе, даже по самым консервативным оценкам, соотношение этой фиктивной денежной массы к реальному обороту товаров достигает 100:1 (7, 9). Эти громадные, ничем не связанные капиталы, бродят, благодаря сетевым технологиям, по всему миру, порождая его неустойчивость и грозя тотальным обвалом.
Причем, разница между мировыми цивилизациями здесь ощущается особенно ясно. Для Запада глобальная финансовая или технологическая катастрофа, «отключающая» прежде всего высокие технологии, как раз и составляющие преимущество западной цивилизации перед остальными, будет означать полный коллапс, распад, крушение, в то время как Третий мир, базирующийся в основном на гораздо более устойчивую аграрно-индустриальную экономику, в основном сохранит свою целостность. Какое дело, в конце концов, иракскому, курдскому, египетскому, китайскому ремесленнику или земледельцу до компьютеров, Интернета и спутниковых систем связи? Его обыденное существование от этого практически не зависит.
И, наконец, глобализация, делающая государственные границы прозрачными, размывает не только этнические особенности Третьего мира, подвергающегося вестернизации, но и цивилизационную общность самого Запада. Вынужденный, вследствие острого демографического кризиса, импортировать рабочую силу из бедных стран, Запад становится все менее «европейским» и «американским». «Арабизация» Франции, «тюркизация» Германии, «албанизация» Италии, «латинизация» Соединенных Штатов – процесс, который, вероятно, уже не остановить. Причем, если раньше иммигранты достаточно быстро ассимилировались в культуру Запада, пополняя уже в первом, в крайнем случае, во втором поколении число его лояльных, законопослушных граждан, то теперь они образуют изолированные анклавы, сохраняющие свой язык, культуру, свои обычаи. Запад необратимо утрачивает внутреннее единство, и, возможно, завоевание этого цивилизационного ареала произойдет вовсе не военным, требующим колоссальных жертв, а вполне мирным путем. Как раньше Запад, используя свое технологическое превосходство, колонизировал Юг и Восток, так теперь Юг и Восток, используя свое демографическое превосходство, колонизируют Запад.
При этом он утратит даже свой статус Первого мира.
Первый мир, как уже постепенно становится очевидным, образуют те внегосударственные структуры, о которых мы выше упоминали: транснациональные корпорации, Международный валютный фонд, Всемирная торговая организация и другие. Сейчас они опираются в основном на Запад, включая Японию, просто потому, что здесь находится их «питательная среда», но ничто не мешает им в дальнейшем перейти во фрактальное состояние, опираясь уже не на конкретные страны, а на определенные «зоны роста», рассредоточенные по всей планете. Фактически, они превратятся в принципиально новую цивилизацию, «цивилизацию власти», «цивилизацию управления», каковой в истории человечества еще не было.
Тогда структура нового мироустройства обретает следующий характер:
Первый мир – это глобализованные элиты, «когнитивная цивилизация», существующая не столько в географическом, сколько в социальном пространстве.
Второй мир – это варваризованный Запад, экспериментальная площадка по выработке новых практик и технологий
Третий мир – агропромышленные, индустриальные территории, поставщик сырья, товаров и кадров.
Главный цивилизационный конфликт здесь будет по-прежнему развиваться между Вторым и Третьим мирами, однако выгоду из него извлечет лишь нарождающаяся сейчас «каста элоев».
Экономическими посредниками, регулирующими отношения двух разных миров, будут являться мощные внегосударственные организации: транснациональные корпорации, Международный валютный фонд, Всемирная торговая организация и другие. Они будут извлекать прибыль из разницы между дешевым производством в индустриальном мире и высокой ценой конечного продукта на Западе, продаваемого большей частью опять-таки в индустриальный мир, и направлять эту прибыль на поддержание и развитие «когнитивного общества».
Гарантом же подобного устройства мира станут военные силы Запада, готовые «навести порядок» в любой точке земного шара.
Фактически, это концепция «золотого» и «черного» миллиардов, концепция «новой буржуазии» и «нового пролетариата». Меньшая часть человечества будет жить в будущем, пользуясь всеми благами, которые накопила к этому времени цивилизация: «патрицианский» уровень жизни, свобода перемещений, личная медицина, способствующая долголетию и омоложению, мгновенный доступ к любой информации и развлечениям, а большая часть человечества останется в «диком» прошлом, где будут существовать реальная нищета, неграмотность, эпидемии, диктаторские режимы, конфликты на этнической или религиозной почве.
Такая «версия бытия» вряд ли по-настоящему осуществима. Она соотносится с конкретной реальностью так же, как теория коммунизма, «светлого будущего всего человечества», с практикой социализма в СССР, как первоначальные представления о Царстве Божьем с крестовыми походами, инквизицией и нынешними кровавыми религиозными распрями.
Можно указать по крайней мере на два фактора, свидетельствующих о том, что западная цивилизация приближается к катастрофе.
Во-первых, это «вечное желание варваров сокрушить Рим». На языке социопсихологии это называется «стремлением к справедливости». Неравноправность экономических отношений Запада с Третьим миром вполне очевидна: одни только Соединенные Штаты потребляют около 40 – 45% всех мировых ресурсов, это при том, что население их составляет менее 5% общей численности человечества. Колоссальное количество ресурсов поглощает Европа. Что-то приходится на долю Японии и «близких Западу стран». В результате Третьему миру остаются такие крохи, которых не хватает даже на поддержание чисто биологического существования. Иллюстрацией здесь может служить пример Индии, где несмотря на интенсивно осуществляемую модернизацию производства, сотни тысяч людей в крупных промышленных центрах вынуждены обитать прямо на тротуарах, не имея представления о том, что такое собственное жилье. За каждой семьей закреплен свой участок, который переходит «по наследству» из поколения в поколение.
Причем, в рамках индустриальной фазы данное противоречие неразрешимо. Никакая политическая риторика насчет того, что либерализм, то есть свободный рынок, автоматически принесет процветание в отсталые страны, не может заслонить вполне очевидного факта: ресурсов на всех не хватит, и при существующем экономическом мироустройстве большая часть человечества обречена на постоянную нищету.
Это уже осознают и некоторые западные экономисты. В частности Джордж Сорос, человек, в области финансов достаточно компетентный, пишет, что «нынешние формы глобализации автоматически увеличивают разрыв между богатством и бедностью как внутри каждой страны, так и между богатыми и бедными странами». Протест против этого он считает вполне законным и полагает даже, что следует обложить богатые страны определенным налогом, чтобы хоть до какой-то степени облегчить положение бедных (14). Предложение, надо сказать, утопическое. Чтобы реально изменить удручающую ситуацию в Третьем мире, Западу надо расстаться с такой долей своих нынешних прибылей, которая сразу же скажется и на его развитии, и на уровне жизни. На это западная цивилизация не пойдет никогда, а значит конфликт «Запад и остальные» будет приобретать все более острую форму.
Вторым же фактором, на наш взгляд, является «преобразованное» соотношение сил. Перспективы Запада в подобном конфликте более чем пессимистичны. Глобализация, то есть открытость и унификация мира, которые первоначально привели западную цивилизацию к нынешнему процветанию, в данном случае начинают работать против нее. Это хорошо демонстрируют глобальные террористические стратегии, «ассиметричный ответ» мира ислама на войны «европейского типа». Здесь проявляют себя те же особенности глобального мира, что и в промышленном производстве: акция может разрабатываться в одном месте, подготавливаться в другом, исполнители его приезжают из третьего, финансируется операция из четвертого места, осуществляется в пятом. Причем, наиболее эффективен тут, надо заметить, вовсе не «взрывной», «пластидный» террор, хотя психологически, вероятно, он является самым эффектным. У Запада чрезвычайно уязвимы энерголинии, воздух и водопровод в мегаполисах, крупные коммуникации, вокзалы и аэропорты, перемещающие огромные потоки людей. Применение здесь химического или бактериологического оружия может привести к катастрофе континентальных масштабов.
Глобализация делает Запад уязвимым и в экономическом плане. «Штабная» западная экономика все больше и больше виртуализируется. Это значит, что основную прибыль она получает уже не из реального (физического) производства товаров, а из тех операций, которые целиком лежат в непроизводительной сфере: информационный бизнес, реклама, сфера услуг, «имиджевый капитал», управление, игра на курсах валют и акций. В США, например, реальное производство дает сейчас только 10% прибыли, остальные 90% образуются в сфере услуг, то есть там, где никаких товаров не возникает. В мировом же масштабе, даже по самым консервативным оценкам, соотношение этой фиктивной денежной массы к реальному обороту товаров достигает 100:1 (7, 9). Эти громадные, ничем не связанные капиталы, бродят, благодаря сетевым технологиям, по всему миру, порождая его неустойчивость и грозя тотальным обвалом.
Причем, разница между мировыми цивилизациями здесь ощущается особенно ясно. Для Запада глобальная финансовая или технологическая катастрофа, «отключающая» прежде всего высокие технологии, как раз и составляющие преимущество западной цивилизации перед остальными, будет означать полный коллапс, распад, крушение, в то время как Третий мир, базирующийся в основном на гораздо более устойчивую аграрно-индустриальную экономику, в основном сохранит свою целостность. Какое дело, в конце концов, иракскому, курдскому, египетскому, китайскому ремесленнику или земледельцу до компьютеров, Интернета и спутниковых систем связи? Его обыденное существование от этого практически не зависит.
И, наконец, глобализация, делающая государственные границы прозрачными, размывает не только этнические особенности Третьего мира, подвергающегося вестернизации, но и цивилизационную общность самого Запада. Вынужденный, вследствие острого демографического кризиса, импортировать рабочую силу из бедных стран, Запад становится все менее «европейским» и «американским». «Арабизация» Франции, «тюркизация» Германии, «албанизация» Италии, «латинизация» Соединенных Штатов – процесс, который, вероятно, уже не остановить. Причем, если раньше иммигранты достаточно быстро ассимилировались в культуру Запада, пополняя уже в первом, в крайнем случае, во втором поколении число его лояльных, законопослушных граждан, то теперь они образуют изолированные анклавы, сохраняющие свой язык, культуру, свои обычаи. Запад необратимо утрачивает внутреннее единство, и, возможно, завоевание этого цивилизационного ареала произойдет вовсе не военным, требующим колоссальных жертв, а вполне мирным путем. Как раньше Запад, используя свое технологическое превосходство, колонизировал Юг и Восток, так теперь Юг и Восток, используя свое демографическое превосходство, колонизируют Запад.
При этом он утратит даже свой статус Первого мира.
Первый мир, как уже постепенно становится очевидным, образуют те внегосударственные структуры, о которых мы выше упоминали: транснациональные корпорации, Международный валютный фонд, Всемирная торговая организация и другие. Сейчас они опираются в основном на Запад, включая Японию, просто потому, что здесь находится их «питательная среда», но ничто не мешает им в дальнейшем перейти во фрактальное состояние, опираясь уже не на конкретные страны, а на определенные «зоны роста», рассредоточенные по всей планете. Фактически, они превратятся в принципиально новую цивилизацию, «цивилизацию власти», «цивилизацию управления», каковой в истории человечества еще не было.
Тогда структура нового мироустройства обретает следующий характер:
Первый мир – это глобализованные элиты, «когнитивная цивилизация», существующая не столько в географическом, сколько в социальном пространстве.
Второй мир – это варваризованный Запад, экспериментальная площадка по выработке новых практик и технологий
Третий мир – агропромышленные, индустриальные территории, поставщик сырья, товаров и кадров.
Главный цивилизационный конфликт здесь будет по-прежнему развиваться между Вторым и Третьим мирами, однако выгоду из него извлечет лишь нарождающаяся сейчас «каста элоев».
Обсуждения Рим и варвары