Диетический бизнес

Был он при этом неладно скроен, но крепко сшит, похож на средних размеров медведя, однако ожирением не страдал и чувствовал себя прекрасно.

А всё потому, что свято придерживался Михайло Семёнович принципа раздельного питания, приоритет открытия которого почему-то приписывают американцу Уильяму Говарду Хэю из Пенсильвании. Ерунда, тот же принцип Собакевич изложил Чичикову на сто с лишним лет раньше: „Это всё выдумали доктора немцы да французы, я бы их перевешал за это! Выдумали диету, лечить голодом! Что у них немецкая жидкостная натура, так они воображают, что и с русским желудком сладят! …У меня не так. У меня когда свинина — всю свинью давай на стол, баранина — всего барана тащи, гусь — всего гуся! Лучше я съем двух блюд, да съем в меру, как душа требует“.

Даже странно, как это Павел Иванович, дважды упустивший фортуну и взявшийся в третий раз за сомнительную и опасную аферу, всегда зорко подмечавший малейшую возможность разбогатеть, не воспользовался верным шансом сколотить состояние на пропаганде метода Собакевича. Эх, Русь-матушка, святая простота! На Западе подобных возможностей не упускали.

Примерно тогда, когда птица-тройка с лёту влопалась в Крымскую войну, некий владелец похоронного бюро в Лондоне по имени Уильям Бантинг вдруг обнаружил, что не может самостоятельно завязать шнурки ботинок. Кабы только это — Бантинг не мог спуститься с лестницы, как подобает солидному джентльмену, — с развёрнутыми плечами и высоко поднятой головой, а в довершение стал глохнуть. Виной всем напастям лондонского гробовщика было ожирение: он весил 92 кг при росте 164 см.

Чего только не перепробовал Бантинг! И греблю, и верховую езду, и слабительное, и мочегонное, и турецкие бани. Всё было напрасно, пока доктор не прописал ему диету с минимальным содержанием сахара и крахмала: постное мясо, овощи, гренки, яйца всмятку плюс ежедневная порция алкогольного пунша (бренди, горячая вода, сахар, зубок чеснока). В результате Бантинг не только стал слышать и сбросил 22,5 кг, но и написал книгу, которая выдержала несколько переизданий и к моменту его смерти в 1878 году разошлась тиражом 58 тысяч экземпляров.

На рубеже веков по другую сторону океана проповедником иного способа похудеть выступил некто Гораций Флетчер — „Великий Жеватель“. 100-килограммовый и совершенно седой в 40 лет, Флетчер не мог застраховать свою жизнь — ни одна компания не хотела идти на заведомый риск. А тут кто-то из друзей сказал Флетчеру, будто бывший премьер-министр Великобритании Уильям Гладстон считает, что правильное и продолжительное пережёвывание пищи предотвращает переедание и сохраняет здоровье. Гладстон пережёвывал каждый кусок 32 раза, по числу зубов во рту. Флетчер пошёл дальше — он заявил, что жевать пищу надо до тех пор, пока она не станет жидкой, а то, что останется, надо выплюнуть. Более того, надо жевать — столь же тщательно — суп, молоко, чай, кофе, виски… А кушать следует один раз в сутки, но долго (впрочем, быстро по его методике и не получилось бы).

Флетчер похудел на 29 кг и, разумеется, тут же написал книгу. Называлась она „Азбука нашего питания“. Далее он купил дом в Венеции, показывался на публике исключительно в белых костюмах и утверждал, что по его методике питается 200 тысяч семей в Штатах.

Действительно, и студенты самого привилегированного в США Йельского университета, и кадеты Вест-Пойнта, и даже Джон Рокфеллер-старший — все они усиленно жевали. Появилось даже новое слово — „флетчеризовать“, прочно вошедшее в современный английский язык.

Сам гуру предпочитал флетчеризовать картофель, кукурузный хлеб, бобы; в меньшей степени — яйца и гренки; изредка — тушёные помидоры. Его правила были простыми: не садиться за стол, если можно ещё потерпеть; жевать, пока пища сама не проглотится; и — никакого плохого настроения или, наоборот, веселья во время принятия пищи.

В 1910-х годах звезда Великого Жевателя пошла на закат. Предавали даже самые близкие ученики, видимо, сообразив: для того, чтобы носить белые штаны и иметь палаццо в Венеции, надо создать собственное учение о похудании. Так, доктор Харви Келлог из Мичигана — „Крупяной Келлог“ — провозгласил примат твёрдой пищи, а о бывшем учителе заметил как бы вскользь, что у того, мол, невыносимо воняло изо рта.

С 1920-х годов в истории гонки за стройной фигурой начался новый этап — „бухгалтерский“. Стали считать калории. А началось это с книги доктора Лулу Хант Питерс „Питание и здоровье, с Ключом калорийности“. Сама автор книги, скрупулёзно подсчитывая съеденные за день калории и взвешиваясь на весах, похудела с 91 кг до 68 и пришла к страшному для толстых выводу. Оказалось, что похудеть и в дальнейшем поддерживать себя в норме — это тяжёлый, изнурительный труд, к которому бывший толстяк приговорён пожизненно. „Отныне, — писала доктор Питерс, — вы будете есть калории. Вместо того, чтобы сказать: „Я съел кусочек хлеба“, вы должны говорить: „Я съел 100 калорий хлеба или 350 калорий пирога“. С тех пор — и поныне американцы считают калории.

По мнению доктора Питерс, в период похудания тучный человек должен съедать не более 1200 калорий в сутки (1800 — по рекомендации специалистов Института питания РАМН. — Ред.).

На рубеже 1920-х и 30-х годов дело помощи ближнему в его желании похудеть прочно становится на коммерческие рельсы. Пионерами крутого диет-бизнеса стали упоминавшийся доктор Уильям Хэй и Гэйлорд Хаузер.

Хэй открыл специализированный санаторий в родной Пенсильвании, где лечил от ожирения методом раздельного питания. Во время каждого приёма пищи к столу подавалось либо одно мясо, либо какое-нибудь блюдо, содержащее крахмал, либо исключительно фрукты — но только что-нибудь одно. Курс лечения дополняла ежедневная клизма. Сам Генри Форд послушно ел фрукты на завтрак, углеводы — на второй завтрак и белки — на обед. И хотя едва ли можно найти естественную, природную пищу, состоящую исключительно из белка или только из углеводов, диета Хэя до наших дней пользуется большой популярностью.

Хаузер был другого поля ягода. Себя он именовал доктором натуропатии, то есть считал, что организм сам себя вылечит, если помочь ему натуральной, природной пищей. Он, как и Флетчер, предпочитал белые костюмы, а кроме того — престижные автомобили и общество кинозвёзд. Стойкой поклонницей Хаузера была Грета Гарбо. Они частенько завтракали вдвоём жареными грейпфрутами. По-видимому, на голливудскую суперзвезду всё-таки произвело впечатление название книги Хаузера — „Выглядеть моложе, жить дольше“.

10- и 28-дневные диеты Хаузера строились на основе пяти „чудо-продуктов“ с высоким содержанием витамина В — пивных дрожжей, зародышей пшеницы (дроблёное зерно, лишённое эндосперма), йогурта, порошкового снятого молока и кормовой патоки. Специалистов-диетологов Хаузер доводил до белого каления заявлениями типа: „Человеку присущ аппетит — желание съесть отнюдь не полезную пищу — и голод — стремление насытиться истинно полезной пищей“. То есть садиться за стол надо, когда ты по-настояшему голоден, а не когда захотелось чего-нибудь вкусненького.

А дальше пошло-поехало. Авторитет Генри Форда-старшего, избравшего метод Хэя, и белые штаны Хаузера словно разбудили энергичных и предприимчивых американцев. Шутка ли, такие деньги вытапливались из чужого жирка! А поскольку раздельное питание было уже застолблено, панацеей от ожирения стали объявлять всевозможные сочетания продуктов. Один предлагал есть исключительно пшеничные оладьи с кленовым сиропом; другой — овощные супы; третий делал ставку на дыню с грушами или ягодами; четвёртый настаивал, что без отварной рыбы с печёным картофелем нечего и мечтать похудеть. Именно тогда, в начале 1930-х, появились первые „сжигатели жира“ — правда, в те годы они были не синтетическими, а представляли собой так называемые „волшебные парочки“, например, вырезку молодого барашка с ананасом. Кстати говоря, и сегодня Софи Лорен заедает каждую свою трапезу ананасом; её норма — два ананаса в день.

Пока учёные и самодеятельные диетологи изощрялись в рецептах блюд и правилах еды, массажисты и косметологи тоже не дремали. Ещё в 1890-х годах один бостонский аптекарь придумал „пояс от ожирения“ — своего рода корсет с электрически заряженными дисками в нём (по-видимому, янтарными — в сочетании с шерстяным бельём). Пояс якобы „расщеплял“ жир и помогал выводить газы. То есть это был прообраз электромассажа, который, действительно, может помочь полному человеку приобрести намёк на талию.

Вибростолы принесли состояние их изобретателю Лэрри Маку. К 1950 году на них в специальных салонах ежедневно тряслось более 16 тысяч корпулентных американок, выкладывая по 2 доллара за сеанс. Салоны носили красивое название „Слендерелла“ (от слова slender — худой). Когда дамы вдоволь натряслись (без видимого успеха), Лэрри Мак подсчитал барыши и продал фирменное название салонов очередному вытапливателю зелёненьких из чужого жира — производителю низкокалорийного желе „Слендерелла“.

В 1930-е годы большую популярность приобрели специальные соли для ванн и кремы, которые, как утверждала реклама, помогали похудеть. Самое интересное, что косметические средства для похудания никогда не вызывали массового психоза у желающих похудеть, а потихоньку жили и продолжают жить скромной жизнью. Вероятно, даже самому легковерному тяжеловесу было понятно, что эти меры могут быть только вспомогательными к какому-нибудь радикальному средству.

И, наконец, в 1950-е годы, когда стремление к стройной фигуре приняло в Штатах характер национального бедствия, пробил час того, что стало предтечей „Гербалайфа“. Тогда это называлось „Метрекал“ (сокращение от „metered calories“ — „дозированные калории“) и представляло собой порошок из сухого молока, соевой муки, крахмала, кукурузного масла, дрожжей, кокосового масла, шоколада, ванили или другого ароматизатора. Жестянка „Метрекала“ ценой в 1 доллар 59 центов содержала 900 калорий, которые полагалось растворить в 4 стаканах воды — это и был весь дневной рацион желающего похудеть. Как наш отечественный „Энпит“, американский „Гербалайф“ и другие подобного рода смеси, „Метрекал“ создавал иллюзию насыщения и отвечал всем медицинским нормам. В разгар бума доходы компании Мида Джонсона, производившей „Метрекал“, достигли 13,3 млн. долларов в год. А потом, как-то вдруг, толстые отвернулись от „Метрекала“ — им просто-напросто обрыдло изо дня в день поглошать одно и то же. На наших глазах та же участь постигла и „Гербалайф“.

Примерно в середине 1960-х годов наступила эра таблеток: диуретиков, барбитуратов, гормональных препаратов и слабительных. Как их прописывали врачи желающим похудеть, характеризует только один весьма показательный случай. Репортёр „Лайфа“ Сусанна Мак-Би, весившая 56 кг при росте 167 см, посетила подряд 10 докторов, которые выписали ей в общей сложности 1479 разного рода таблеток, основываясь только на внешнем виде этой отнюдь не корпулентной дамы и беседе с ней. Разговор, как правило, был короткий: „Хочу похудеть“. „Раз хотите, пейте такие-то таблетки“. А, например, гормональные препараты, как вы понимаете, полезны далеко не каждому. Но раз желающий похудеть сам предлагает вам деньги, то грех их не взять, правда?

В 1970-е годы наблюдался краткий рецидив натуропатии: некто доктор Роберт Линн предложил питаться рогами и копытами. Точнее, дроблёными костями, рогами и копытами животных, размягчёнными протеолитическими ферментами. Этот кисель ароматизировали фруктовыми добавками. Сам Линн похудел на 38 кг, но судьба нескольких десятков толстых, ему поверивших, оказалась гораздо печальнее — питаясь исключительно белками, они умерли. И тем не менее в разгар бума рога и копыта ели до 4 млн американцев.

В те же 70-е годы в Америке возникло новое поветрие — клубы толстяков, стремящихся похудеть. Эти клубы возникали по принципу обществ анонимных алкоголиков и обычно носили юмористические названия: „Отстреливатели пуговиц“, „Разъезжающиеся молнии“, „Толстые и усталые“… Увы, как показала статистика, коллективизация в деле похудания успеха не принесла.

А дальше опять появились последователи Уильяма Бантинга, помните, того лондонского гробовщика, который избрал диету с высоким содержанием белка и низким — углеводов? Круг замкнулся. За последние два десятилетия ничего принципиально нового никто не придумал. По-прежнему энергичные люди выжимают деньгу из чужого жира — но теперь уже не по собственному методу, а заимствуя какой-нибудь из перечисленных выше. Секрет их успеха прост: надо придумать звучное название „новой“ методике похудания, а об её настоящем изобретателе ни гу-гу. А потом, подобно героям О.Генри, остаётся только распечатывать конверты и складывать однодолларовые бумажки в одну коробку из-под сигар, а двухдолларовые в другую.

Вот такую поучительную историю диет-бизнеса поведал читателям журнала „Smithsonian“ (1994, № 11) Доналд Дейл Джексон в статье „Жажда похудеть сделала многих богатыми“.

Согласитесь, что эту историю полезно знать и отечественным поклонникам всевозможных диет и средств, в таком изобилии появившихся на российском рынке в последние годы. Довольно поздно, но мы с вами тоже вступили в эру диет-бизнеса. И здесь потребителю, как на любом рынке, полезно хотя бы в общих чертах понимать, что же такое ему предлагают — что-нибудь действительно новое или хорошо забытое старое, и чем в своё время это старое закончилось.

Также полезно знать, что с помощью физических упражнений, бега трусцой или диеты от лишнего веса избавиться можно, но от врождённой склонности к полноте — не выйдет. Надо прежде разобраться в глубинных механизмах этого недуга. Только в последнее время вроде бы начинает проясняться его генетическая природа (Nature, 1994, v. 372, p. 406–407).

Оказывается, масса тела, количество жира в нём и потребление пищи регулируются по принципу обратной связи. Вероятно, при достаточном количестве жировых резервов и поступлении новой пищи жировая ткань выделяет в кровь пептид, действующий на гипоталамус и вызывающий чувство насыщения. У мышей известны мутации, по-видимому, блокирующие выработку или выделение этого пептида. Мыши с такими мутациями страдают ожирением. Пока новый гормон не найден в крови, но уже клонирован ген, отвечающий за его производство. Неясно, что регулирует его выделение, как он взаимодействует с другими сигналами голода и сытости, но, по крайней мере, предположение о генетической обусловленности ожирения можно считать подтверждённым. Правда, как получается, что худенький ребёнок, повзрослев, неожиданно заболевает ожирением, ещё неясно.

И всё-таки рано впадать в отчаянье тем, кто чувствует себя как бы обиженным природой. Во-первых, помните, что Гоголь писал о толстых? „…Толстые умеют лучше на этом свете обделывать дела свои, нежели тоненькие. Тоненькие служат больше по особенным поручениям или только числятся и виляют туда-сюда; их существование как-то слишком легко, воздушно и совсем ненадёжно. Толстые же никогда не занимают косвенных мест, а всё прямые, и уж если сядут где, то сядут надёжно и крепко, так уж, так что скорей место затрещит и угнётся, а уж они не слетят. Наружного блеска они не любят; на них фрак не так ловко скроен, как у тоненьких, зато в шкатулках благодать божия“.

А во-вторых, над гипоталамусом тоже есть начальники — высшие отделы мозга; именно они должны корректировать, насколько возможно, такой важный для жизни процесс, как регуляция массы тела. Чтобы не получалось так, как у непутёвого помещика Хлобуева из второго тома „Мёртвых душ“: „Всё думаешь — с завтрашнего дни начнёшь новую жизнь, с завтрашнего дни примешься за всё как следует, с завтрашнего дни сядешь на диету, — ничуть не бывало: к вечеру того же дни так объешься, что только хлопаешь глазами и язык не ворочается, как сова, сидишь, глядя на всех, — право, и эдак всё“.