Сто лет назад, в 1908 году, популярный тогда в Америке «Нью-Йорк Уорлд» выпустил номер, рассказывающий, как будет выглядеть Нью-Йорк сто лет спустя, то есть – сегодня. Согласно полету воображения тогдашних футурологов «миллионы горожан будут путешествовать на скоростных поездах, несущихся – по земле, над землей и под землей.
В воздухе будет тесно от летательных машин». И главное: «Нью-Йорку не надо будет жечь грязное топливо – уголь, потому что всей необходимой городу энергией его будет снабжать сила приливов и отливов».
Последнее предсказание пока не сбылось, но инженеры уже двадцать лет экспериментируют с подводными турбинами в океанском притоке, который неправильно называется Восточной рекой, Ист-ривер. И это свидетельствует о том, что век назад журналисты «Нью-йоркского мира» знали, что говорили.
О силе предвидения и его пределах спорят без конца. Когда Национальная инженерная академия США выбрала 18 выдающихся мыслителей современности для составления списка стоящих перед человечеством научно-технических проблем, футуролог Рэй Курцвайль стал одним из них.
Вопросы этому предсказателю хода развития высоких технологий и оригинальному изобретателю задавала Ирина Савинова.
– Какие из ваших предсказаний уже сбылись?
– В моей первой книге, которую я написал в середине 80-х - «Век умных машин», есть сотни предсказаний на 90-е годы и начало XXI века. Самым важным, наверное, было предсказание роста числа пользователей Интернета: я предсказал, что их число будет удваиваться с каждым годом, в то время как другие ученые предсказывали прирост в 10-20 тысяч в год. В мой прогноз было трудно поверить, но 90-е годы доказали мою правоту. Сотни миллионов пользователей! Мой прогноз сбылся. Я предсказал довольно точно курс развития Интернета. Я предвидел, что круг общения людей расширится и включит всю Землю, что молодые люди в поисках информации обратятся к поисковым системам, и компьютер откроет им беспроволочный путь к накопленным человечеством знаниям. В то время, в 80-е, это казалось совершенно невероятным. Я предсказал распад Советского Союза вследствие децентрализации источников электронной информации, которые оказались гораздо более эффективными, чем запрещаемые ранее копировальные машины. Я предсказал важность роли электронных средств сбора разведданных как способа ведения войны. Я, наконец, предсказал победу компьютера над человеком в шахматном турнире 1997 года.
– Это предсказания, а ведь вы еще и изобретатель...
– Вообще-то я, в основном, изобретатель. Я руководствуюсь требованиями времени. Дело в том, что многие - но не мои - изобретения не прижились из-за их неточного попадания в момент, когда в них нуждались, а не из-за технических несовершенств. Поэтому еще лет 30 назад я пытаться определить направления в развитии технологий. Тогда я и пришел к выводу, что определенные события можно предвидеть. Это, вообще-то, опровергает известное положение, что будущее предсказать нельзя. Я предсказал, например, рост производительности компьютера, замедление которой пророчили многие, но которая никоим образом не уменьшается, а, наоборот, увеличивается с каждым днем на миллион операций в секунду. Я могу легко представить, что состоящий из нанотрубок чип объемом в один кубический дюйм будет обладать большей вычислительной мощностью, чем мозг человека. Да, я изобретатель. Я изобрел для слепых систему распознавания текста для чтения. Это было в 1976 году. И показательно это тем, что система была размером со стиральную машину, но с каждым годом становилась все меньше и теперь она есть в виде приставки к мобильному телефону. Читает и переводит на семи языках. А размером она в пять тысяч раз меньше, чем тридцать лет назад. Я изобрел музыкальный синтезатор, точно воспроизводящий звук рояля и других инструментов оркестра; первый синтезатор голоса и много чего другого.
– Предсказания всегда имеют научную основу или интуиция тоже важна? Из чего состоит умение правильно предсказывать?
– Что касается науки, то развитие цифровых технологий происходит в соответствии с законом Мура: каждые полтора-два года мощность компьютерного оснащения удваивается, а себестоимость остается на том же уровне. Когда технология подходит к непреодолимому препятствию, всегда появляется новая технология, которая выводит нас из тупика. Я предугадываю эти новые формы технологий. Через несколько десятков лет искусственный интеллект превзойдет человеческий, и начнется слияние умов - биологического и небиологического. Все это происходит и по определенным наукой и по предугадываемым траекториям. Что же касается предсказания того, что мы будем делать с помощью компьютеров, то тут дело обстоит иначе: написать такой сценарий – это уже искусство.
– Кому предсказания удаются лучше: ученым, писателям-фантастам, футурологам?
– Часто предсказания писателей-фантастов довольно точные. Хотя они и не брали обязательства быть таковыми. Ученые часто не принимают во внимание экспоненциальность темпов развития прогресса. Они смотрят на прогресс сегодня и думают, что тенденции сохранятся и в будущем. Но они не учитывают ускорение прогресса, например, из-за развития нанотехнологий. Среди футурологов есть те, кто приняли ключевую идею об экспоненциальной природе прогресса. Они довольно точны в своих предсказаниях, но таких немного – большинство предпочитает линейную экстраполяцию сегодняшних тенденций, а такие предсказания не слишком точны.
– Какую роль играют предсказания в политике?
– Предсказания в области политики основываются на линейной экстраполяции, и выведенные таким образом предсказания совершенно нереалистичны. Так сегодня многие говорят: через 50 лет мы будем полагаться на добычу такого-то количества органических источников энергии, а уровень потепления климата будет на таком-то уровне, совершенно игнорируя, к примеру, экспоненциальное развитие нанотехнологий и их влияние на использование солнечной энергии. В мире политики много говорят о потеплении климата и энергетическом кризисе, но когда речь заходит о солнечной энергии, указывают на то, что солнечная энергия составляет только 1% используемых источников энергии. Однако это количество удваивается каждые два года, и через семь удваиваний оно полностью удовлетворит нашу потребность в возобновляемой энергии. И если принять во внимание экспоненциальность роста эффективности солнечных панелей, в особенности нового типа, с применением нанотехнологий, то станет ясно, что эта область будет полностью преобразована в течение следующих 20 лет.
– Каких предсказаний вы делаете больше: оптимистических или пессимистических?
– Я определенно более оптимистично смотрю на многие проблемы, которые заставляют волноваться большинство людей: источники энергии, истощение естественных ресурсов, рост народонаселения, состояние экономики. За ежедневными новостями многие не замечают такого явления, как массовое распространение мобильных телефонов в Африке, или внедрение Интернета в системы образования и здравоохранения. Все это меня радует, но меня беспокоит и темная сторона прогресса. Я, например, опасаюсь, что террористы могут использовать биотехнологию для того, чтобы изменить биовирус и сделать его более смертоносным. Об этом не думают, а должны думать те, кто обязан предотвратить такую опасность. Хорошая новость та, что у нас есть технологии, которые спасут нас в случае катастрофы, но мы должны их всячески развивать и укреплять. В целом же я настроен оптимистически, потому что верю в эффективность нанотехнологий, в то, что они помогут нам в трудных ситуациях.
– Каким будет мир через 20 лет?
– Следующие 20 лет изменят мир довольно сильно. С группой ученых в Национальной инженерной академии, среди которых был и Ларри Пейдж, один из создателей поисковой системы Google, мы составили рекомендации, касающиеся, среди прочего, источников энергии. Солнечная энергия, даже с одной экономической точки зрения, с точки зрения стоимости одного киловатта, должна будет занять ведущее место среди всех источников энергии. Через 20 лет мы трансформируем медицину. Она уже в процессе перехода от науки, делавшей открытия вслепую, к науке, трактующей природу человека как набор информационных процессов. С этой точки зрения наши гены можно представить в виде трехмерной программы, которой можно манипулировать, исключая дефектные звенья и добавляя новые. Медицина и здоровье становятся информационной технологией. Расширяя закон Мура и применяя его к медицинским технологиям легко предсказать, что их эффективность через 20 лет возрастет в миллион раз. Уже через 15 лет, по моему предсказанию, каждый год продолжительность жизни будет увеличиваться более чем на год. Мы будем ощущать время по-другому: жизнь будет не сокращаться, а удлиняться. Через 20 лет высокие технологии позволят настольному компьютеру производить трехмерные предметы. Все, что вам нужно - одежду, строительные материалы, еду - вы будете создавать, комбинируя молекулы в компьютерных файлах. Сегодня я могу послать файл, который вы превратите в видеодиск с кинофильмом или компактный диск с музыкальным произведением. Совсем недавно это было невозможно. Через 20 лет я пошлю вам файл, и вы превратите его в кофточку или обед.
– Какого будущего вы ждете и хотите для себя?
– Мне только что исполнилось 60 лет. Мое поколение сможет с помощью высоких технологий перепрограммировать свои биологические часы так же, как мы перепрограммируем мобильный телефон. Кстати, я и так слежу за своим здоровьем, и за последние 20 лет мало постарел. Так вот когда мне будет 75, биологически мне будет 40. И я, конечно, добьюсь этого с помощью новых медицинских технологий. Кроме того, мы будем проводить много времени в виртуальной действительности. Так, наше следующее интервью мы сможем провести на Средиземноморском пляже, чья виртуальная действительность будет очень убедительной. Короче: я жду будущего, хочу дожить до него и работаю над тем, чтобы встретить его здоровым.
Последнее предсказание пока не сбылось, но инженеры уже двадцать лет экспериментируют с подводными турбинами в океанском притоке, который неправильно называется Восточной рекой, Ист-ривер. И это свидетельствует о том, что век назад журналисты «Нью-йоркского мира» знали, что говорили.
О силе предвидения и его пределах спорят без конца. Когда Национальная инженерная академия США выбрала 18 выдающихся мыслителей современности для составления списка стоящих перед человечеством научно-технических проблем, футуролог Рэй Курцвайль стал одним из них.
Вопросы этому предсказателю хода развития высоких технологий и оригинальному изобретателю задавала Ирина Савинова.
– Какие из ваших предсказаний уже сбылись?
– В моей первой книге, которую я написал в середине 80-х - «Век умных машин», есть сотни предсказаний на 90-е годы и начало XXI века. Самым важным, наверное, было предсказание роста числа пользователей Интернета: я предсказал, что их число будет удваиваться с каждым годом, в то время как другие ученые предсказывали прирост в 10-20 тысяч в год. В мой прогноз было трудно поверить, но 90-е годы доказали мою правоту. Сотни миллионов пользователей! Мой прогноз сбылся. Я предсказал довольно точно курс развития Интернета. Я предвидел, что круг общения людей расширится и включит всю Землю, что молодые люди в поисках информации обратятся к поисковым системам, и компьютер откроет им беспроволочный путь к накопленным человечеством знаниям. В то время, в 80-е, это казалось совершенно невероятным. Я предсказал распад Советского Союза вследствие децентрализации источников электронной информации, которые оказались гораздо более эффективными, чем запрещаемые ранее копировальные машины. Я предсказал важность роли электронных средств сбора разведданных как способа ведения войны. Я, наконец, предсказал победу компьютера над человеком в шахматном турнире 1997 года.
– Это предсказания, а ведь вы еще и изобретатель...
– Вообще-то я, в основном, изобретатель. Я руководствуюсь требованиями времени. Дело в том, что многие - но не мои - изобретения не прижились из-за их неточного попадания в момент, когда в них нуждались, а не из-за технических несовершенств. Поэтому еще лет 30 назад я пытаться определить направления в развитии технологий. Тогда я и пришел к выводу, что определенные события можно предвидеть. Это, вообще-то, опровергает известное положение, что будущее предсказать нельзя. Я предсказал, например, рост производительности компьютера, замедление которой пророчили многие, но которая никоим образом не уменьшается, а, наоборот, увеличивается с каждым днем на миллион операций в секунду. Я могу легко представить, что состоящий из нанотрубок чип объемом в один кубический дюйм будет обладать большей вычислительной мощностью, чем мозг человека. Да, я изобретатель. Я изобрел для слепых систему распознавания текста для чтения. Это было в 1976 году. И показательно это тем, что система была размером со стиральную машину, но с каждым годом становилась все меньше и теперь она есть в виде приставки к мобильному телефону. Читает и переводит на семи языках. А размером она в пять тысяч раз меньше, чем тридцать лет назад. Я изобрел музыкальный синтезатор, точно воспроизводящий звук рояля и других инструментов оркестра; первый синтезатор голоса и много чего другого.
– Предсказания всегда имеют научную основу или интуиция тоже важна? Из чего состоит умение правильно предсказывать?
– Что касается науки, то развитие цифровых технологий происходит в соответствии с законом Мура: каждые полтора-два года мощность компьютерного оснащения удваивается, а себестоимость остается на том же уровне. Когда технология подходит к непреодолимому препятствию, всегда появляется новая технология, которая выводит нас из тупика. Я предугадываю эти новые формы технологий. Через несколько десятков лет искусственный интеллект превзойдет человеческий, и начнется слияние умов - биологического и небиологического. Все это происходит и по определенным наукой и по предугадываемым траекториям. Что же касается предсказания того, что мы будем делать с помощью компьютеров, то тут дело обстоит иначе: написать такой сценарий – это уже искусство.
– Кому предсказания удаются лучше: ученым, писателям-фантастам, футурологам?
– Часто предсказания писателей-фантастов довольно точные. Хотя они и не брали обязательства быть таковыми. Ученые часто не принимают во внимание экспоненциальность темпов развития прогресса. Они смотрят на прогресс сегодня и думают, что тенденции сохранятся и в будущем. Но они не учитывают ускорение прогресса, например, из-за развития нанотехнологий. Среди футурологов есть те, кто приняли ключевую идею об экспоненциальной природе прогресса. Они довольно точны в своих предсказаниях, но таких немного – большинство предпочитает линейную экстраполяцию сегодняшних тенденций, а такие предсказания не слишком точны.
– Какую роль играют предсказания в политике?
– Предсказания в области политики основываются на линейной экстраполяции, и выведенные таким образом предсказания совершенно нереалистичны. Так сегодня многие говорят: через 50 лет мы будем полагаться на добычу такого-то количества органических источников энергии, а уровень потепления климата будет на таком-то уровне, совершенно игнорируя, к примеру, экспоненциальное развитие нанотехнологий и их влияние на использование солнечной энергии. В мире политики много говорят о потеплении климата и энергетическом кризисе, но когда речь заходит о солнечной энергии, указывают на то, что солнечная энергия составляет только 1% используемых источников энергии. Однако это количество удваивается каждые два года, и через семь удваиваний оно полностью удовлетворит нашу потребность в возобновляемой энергии. И если принять во внимание экспоненциальность роста эффективности солнечных панелей, в особенности нового типа, с применением нанотехнологий, то станет ясно, что эта область будет полностью преобразована в течение следующих 20 лет.
– Каких предсказаний вы делаете больше: оптимистических или пессимистических?
– Я определенно более оптимистично смотрю на многие проблемы, которые заставляют волноваться большинство людей: источники энергии, истощение естественных ресурсов, рост народонаселения, состояние экономики. За ежедневными новостями многие не замечают такого явления, как массовое распространение мобильных телефонов в Африке, или внедрение Интернета в системы образования и здравоохранения. Все это меня радует, но меня беспокоит и темная сторона прогресса. Я, например, опасаюсь, что террористы могут использовать биотехнологию для того, чтобы изменить биовирус и сделать его более смертоносным. Об этом не думают, а должны думать те, кто обязан предотвратить такую опасность. Хорошая новость та, что у нас есть технологии, которые спасут нас в случае катастрофы, но мы должны их всячески развивать и укреплять. В целом же я настроен оптимистически, потому что верю в эффективность нанотехнологий, в то, что они помогут нам в трудных ситуациях.
– Каким будет мир через 20 лет?
– Следующие 20 лет изменят мир довольно сильно. С группой ученых в Национальной инженерной академии, среди которых был и Ларри Пейдж, один из создателей поисковой системы Google, мы составили рекомендации, касающиеся, среди прочего, источников энергии. Солнечная энергия, даже с одной экономической точки зрения, с точки зрения стоимости одного киловатта, должна будет занять ведущее место среди всех источников энергии. Через 20 лет мы трансформируем медицину. Она уже в процессе перехода от науки, делавшей открытия вслепую, к науке, трактующей природу человека как набор информационных процессов. С этой точки зрения наши гены можно представить в виде трехмерной программы, которой можно манипулировать, исключая дефектные звенья и добавляя новые. Медицина и здоровье становятся информационной технологией. Расширяя закон Мура и применяя его к медицинским технологиям легко предсказать, что их эффективность через 20 лет возрастет в миллион раз. Уже через 15 лет, по моему предсказанию, каждый год продолжительность жизни будет увеличиваться более чем на год. Мы будем ощущать время по-другому: жизнь будет не сокращаться, а удлиняться. Через 20 лет высокие технологии позволят настольному компьютеру производить трехмерные предметы. Все, что вам нужно - одежду, строительные материалы, еду - вы будете создавать, комбинируя молекулы в компьютерных файлах. Сегодня я могу послать файл, который вы превратите в видеодиск с кинофильмом или компактный диск с музыкальным произведением. Совсем недавно это было невозможно. Через 20 лет я пошлю вам файл, и вы превратите его в кофточку или обед.
– Какого будущего вы ждете и хотите для себя?
– Мне только что исполнилось 60 лет. Мое поколение сможет с помощью высоких технологий перепрограммировать свои биологические часы так же, как мы перепрограммируем мобильный телефон. Кстати, я и так слежу за своим здоровьем, и за последние 20 лет мало постарел. Так вот когда мне будет 75, биологически мне будет 40. И я, конечно, добьюсь этого с помощью новых медицинских технологий. Кроме того, мы будем проводить много времени в виртуальной действительности. Так, наше следующее интервью мы сможем провести на Средиземноморском пляже, чья виртуальная действительность будет очень убедительной. Короче: я жду будущего, хочу дожить до него и работаю над тем, чтобы встретить его здоровым.
Обсуждения Предсказания футуролога