ГЛАВА 1
Таинственный народ майя
Джунгли Центральной Америки хранят тайны майя, одного из самых загадочных народов в истории. Кто они были? Откуда явились? Оставили ли какие-нибудь вести для нас, ныне живущих? Вот уже более 200 лет с тех пор, как в 1773 году были открыты руины их знаменитого города Паленке1, ученые и писатели пытаются ответить на эти вопросы.* Этот великолепный город, раскопки которого еще не завершены, постоянно находящийся под угрозой исчезновения из-за окружающих его джунглей, — является одним из чудес Нового Света. Его пирамиды, храмы, дворцы, построенные из прекрасного белого известняка, с искусством, которое может сделать честь даже зодчим Ренессанса, продолжают восхищать всех, кто видит их. Но вполне оценить это сокровище мы смогли только со второй половины нашего столетия, когда началась постепенная расшифровка надписей, украшающих стены многих основных зданий, построенных майя.
Перед нами предстает жизнь народа, очень непохожая на нашу собственную. В отличие от нас, в личной собственности майя было лишь немногим больше вещей, чем необходимо для жизни. Они занимались земледелием, пользуясь простейшими орудиями труда, выращивали маис и некоторые другие зерновые культуры. В то же время их роскошно одетые правители совершали странные и болезненные ритуалы над собой, чтобы обеспечить плодородие почвы. Общество майя делилось на сословия, так что и правители, и крестьяне знали свое место, но было одно существенное различие между этим обществом и сообществами Европы Темных веков*: майя были опытными астрономами. Сами они считали, что живут в пятую эпоху Солнца, что в четыре предыдущих эпохи сменились четыре человеческих расы, прежде чем появились современные люди. Все эти культуры погибли во время великих катаклизмов, и лишь немногие люди остались в живых и поведали о том, что произошло. Согласно хронологии майя, современная эпоха началась 12 августа 3114 года до н.э. и будто бы должна завершиться 22 декабря 2012 года н.э. К этому времени Земля, которую мы знаем ныне, должна, согласно предсказаниям майя, снова изменить свой облик из-за ужасных землетрясений. Много книг написано о народе майя, но до сих пор никто пока не объяснил ни происхождения их замечательного календаря, ни того, откуда они взяли именно эти даты. Правда, много было написано о структуре их календаря (о чем подробнее будет рассказано в следующих главах), но причины, побудившие майя создать такие сложные системы отсчета времени, как Длительный счет, пока что остаются невыясненными. Только сейчас, когда «будильник», созданный майя, готов зазвонить, мы, кажется, подходим к пониманию того, в чем тут дело. Мы начинаем понимать, что они обладали некими знаниями, значение которых трудно переоценить не только для самих майя, но и для выживания рода человеческого в наше время.
* Таким термином, далеким от понятий современной науки, автор обозначает европейское Средневековье (пер.).
По нашим стандартам, их цивилизация выглядит «примитивной» — у них не было механизмов, не было автомобилей, не говоря уж о компьютерах, но зато было немало достижений в другом смысле. Как показали недавние исследования, майя умели развивать свои психические способности в такой степени, что нам это даже трудно себе представить. Подобно австралийским аборигенам, они верили, что сновидения позволяют предсказывать будущее и толковать настоящее. Они также с удивительной точностью умели вычислять движение планет и звезд, несмотря на отсутствие телескопов и других современных приборов. И при всем том, майя были глубоко религиозными людьми и, подобно христианам средневековья, верили в необходимость умерщвления плоти и самопожертвования, чтобы попасть на небеса.
За время существования своей культуры начиная с глубокой древности и позже, в течение своего «золотого века» VII—IX столетий н.э., и в постклассический период, продолжавшийся еще несколько веков, майя создали немало великих произведений искусства. А потом они исчезли из истории так же загадочно, как некогда появились. По каким-то причинам, которые нам в точности не известны, их культура потерпела крах, и они покинули свои города. Значительная часть региона, где народ майя некогда жил, изучал звезды и строил свои знаменитые пирамиды, превратилась в джунгли. Когда тольтеки, а позднее ацтеки стали хозяевами в более северных районах вокруг нынешнего Мехико-сити, уцелевшие майя ушли на южную возвышенность или на равнины полуострова Юкатан, на севере. Центральный,же район, где их культура в свое время достигла наивысшего расцвета, был ими навсегда оставлен.
В 1511 году первые испанские экспедиции в поисках золота высадились на полуострове Юкатан. Но
тогда уже и этот последний оплот культуры майя переживал упадок. В тот раз испанцам пришлось отказаться от завоевания полуострова, но зато они узнали о том, что на северо-западе есть более крупная и привлекательная для них жертва — процветающая Ацтекская империя. Не скоро после этого люди снова вспомнили об утраченных знаниях народа майя.
Империя Монтесумы
Ацтеки были воинственным народом, который появился в долине Мехико в XIII веке н.э. (рис. 1). Существует предание, что они пришли из северной части Мексики, из местности под названием Атц-лан*, откуда будто бы и происходит наименование «ацтеки», хотя сами себя они называли и мексиканцами. Согласно легендам, записанным позднее испанскими хронистами, этот народ в долину Мехико привел их вождь, ясновидящий Теноч. Он будто бы увидел вещий сон, в котором ему было сказано, что народ его должен странствовать, пока не придет на свою землю, которую узнает, увидев орла, борющегося со змеей. Когда они, наконец, прибыли в долину Мехико, значительную часть которой в то время занимало огромное озеро, все окружающие земли были уже заняты другими племенами. Понятно, что пришельцев они встретили недружелюбно и вовсе не были намерены делиться с ними своей территорией. Посовещавшись, местные жители нашли решение: они предложили пришельцам поселиться на необитаемом острове посреди озера.
„Предложение поселиться на этом острове являлось западней: местные жители знали, что там полным-полно ядовитых змей, и надеялись, что благодаря змеям ацтекская проблема решится сама собой. Но аборигенов ждало разочарование. Когда Теноч со своими людьми попали на остров, они увидели знамение, которое давно искали: орла, в клюве которого извивалась змея. Обрадованный Теноч провозгласил, что они, наконец, добрались до земли, о которой шла речь в вещем сне. И змеи не заставили ацтеков покинуть остров, потому что на родине пришельцев змеи считались очень вкусной едой. Возблагодарив местных жителей за землю, на которой к тому же оказалось так много вкусной еды, ацтеки начали строить на острове новый город, который они назвали «городом Теноча», Теночтитланом.
Вскоре ацтеки установили свое господство в долине Мехико, объединив вокруг себя соседние племена в сильную державу, столицей которой и стал Теночтитлан. Сами ацтеки в значительной мере смешались с коренным населением долины, от которых переняли многие религиозные верования и обычаи. Особое влияние на них оказало племя тольтеков, которое когда-то господствовало над значительной частью Мексики и даже над частью Юкатана.
Тольтеки, столица которых, Тула, находилась примерно в 25 километрах к северо-западу от Теночтитлана, были народом воинственным и кровожадным. Они почитали бога Солнца и регулярно приносили ему человеческие жертвы. Обсидиановыми ножами они вскрывали жертве грудь, вынимали сердце и приносили в жертву своему богу. Тольтеки верили, что таким образом они дают возможность богу питаться жизненной силой людей, благодаря чему Солнце будет светить всегда.
Ацтеки (Теноч, очевидно, пришел бы в ужас, если бы узнал об этом) переняли эти абсурдные суеверия и обычаи. Человеческие жертвоприношения, вернее — приношение в жертву сердца, заняли особое место и в их религии, превратившись в своеобразную мистерию. Считается, что только в главном храме в Теночтитлане было принесено в жертву около 20 000 человек. Не менее 50 тысяч несчастных должны были погибать таким образом ежегодно. Чтобы удовлетворить ненасытную жадность бога Солнца, было создано целое воинское соединение, состоявшее из полков, задачей которых было снабжать жрецов новыми жертвами. Ацтеки даже провоцировали бунты в различных частях своей империи, чтобы был предлог послать туда войска и доставить пленников.
Ясно, что все остальные племена Мексики боялись и ненавидели ацтеков и ждали благоприятной возможности, чтобы свергнуть их господство. Свои надежды они связывали с полузабытой легендой о боге Кецалькоатле, белокожем и бородатом, который будто бы должен вернуться из-за моря в Мексику, освободить свой народ и восстановить свое царство. Силой меча он сокрушит владычество ацтеков и начнет новую эпоху мира, процветания и справедливости. Древнее пророчество гласило, что Кецалькоатль должен вернуться в «1-й год Тростника», так что ацтекский верховный жрец и правитель Монтесума II не без тревоги узнал о прибытии в его страну как раз в такой год белокожих бородатых людей.
Завоевание Мексики
4 марта 1519 года Эрнан Кортес, имевший в своем распоряжении 11 кораблей, 600 солдат, 16 лошадей и несколько пушек, высадился на Мексиканское побережье и вскоре захватил город Табаско. Он основал новую испанскую колонию Веракрус, провозгласил себя капитан-генерал ом и сжег корабли, лишив свой отряд возможности отступать. Движимый жаждой золота, обретя союзников из числа местных жителей, Кортес отправился в поход на ацтекскую столицу Теночтитлан. Так началась одна из самых знаменитых авантюр в истории человечества. Конкистадорам было суждено сокрушить империю, о мощи которой они первоначально и сами не имели представления.
Сначала и ацтеки, и их враги считали испанского завоевателя Кортеса и впрямь богом Кецалькоатлем, возвращение которого давно уже было предсказано. Как бы то ни было, Кортес действительно пришел с мечом и примерно за два года сокрушил Ацтекскую империю. К 13 августа 1521 года Теночтитлан был взят испанцами, Монтесума II погиб, а его преемник Куаутемок, последний ацтекский правитель, превратился в заложника Кортеса. Так одна из богатейших стран мира, дотоле вовсе неизвестная европейцам, стала провинцией Испании.
Когда Кортес попал в Теночтитлан, он был изумлен и шокирован тем, что там увидел. Это была большая, великолепная столица, город самобытной культуры. Он возвышался на острове посреди озера и окружен был сетью каналов, соединяющих множество искусственных островков. Там выращивали маис, красный перец и бобы, и сейчас столь распространенные в Мексике. После городов Европы столица ацтеков показалась Кортесу огромной (по некоторым оценкам, ее население составляло тогда около 200 тысяч человек). Большинство домов было глинобитными, но знать и жрецы жили в великолепных каменных дворцах. Были в городе и базарные площади. В центре столицы располагался храмовый комплекс, включая ступенчатые пирамиды. Они поражали сво им великолепием, но от этих монументальных, зданий исходил отвратительный запах. Ведь именно здесь ацтекские жрецы осуществляли кровавые жертвоприношения. После того как сердца жертв приносили в жертву, мертвые тела сваливали на ступенях пирамид. Испанцы, сообщившие об увиденном, утверждали даже, что ацтеки были каннибалами, хотя, возможно, это и клевета.
Так это или нет, но испанцы были шокированы ацтекекими варварскими ритуалами, и это ожесточило их сердца. Всех индейцев они считали поклонниками дьявола,, которых надо обратить в христианство насильно, если они сами не захотят это сделать. Одержав победу, Кортес велел разрушить столицу ацтеков, чтобы уничтожить даже память об их «сатанинском прошлом»*. Теночтитлан сровняли с землей, храмы и дворцы взорвали, а камень использовали для строительства церквей и вилл для завоевателей. Туземцев же обратили в рабов и заставили их возводить новый город. Из-за непосильной работы, эпидемий, вспышек насилия население быстро сокращалось. Под страхом смерти жители Мексики были вынуждены принимать христианство, отрекаясь от прежних богов. Кроме того, им было запрещено писать на родном языке и ведено учить испанский. Все записи прежнего времени, которые находили завоеватели, подлежали уничтожению. Слишком большие статуи или другие предметы, которые нельзя было сжечь или расплавить и не так легко разрушить, испанцы зарывали, чтобы нейтрализовать их вредное влияние. Впрочем, не стоит перечислять все зверства и акты вандализма, совершенные инквизицией во имя христианства. Испанцы не только ограбили Мексику, вывезя оттуда золото и драгоценности, но и, что хуже, лишили ее собственной культуры, подобно тому, как это сделали китайцы, вторгшись в Тибет*. К счастью, среди служителей церкви были и более просвещенные люди, которые постарались записать некоторые из местных легенд и преданий, благодаря чему не все сведения о местных народах оказались утраченными.
Прежде всего следует назвать монаха-францисканца брата Бернардино де Саагуна. В 1529 году он приплыл в Мексику вместе с несколькими индейцами, которых вернули на родину после того, как показали испанскому двору. От них монах научился их родному языку науатль. Он много путешествовал по Мексике, долго собирал фольклор и в конце концов у него набралось 12 томов преданий. Расспрашивая уцелевших образованных индейцев, Бернардино также почерпнул у них немало сведений об истории их страны до завоевания.
В период испанского владычества и церковь, и государство всячески препятствовали научным публикациям, из которых бы явствовало, что в Мексике до Кортеса существовали цивилизация и история, достойные упоминания. Именно Саагун узнал от своих друзей-индейцев, что даже до ацтеков здесь жил правивший долиной Мехико народ, который индейцы называли тольтеками, что значит «художник, зодчий». Индейцы рассказывали, что это имя было присвоено тольтекам отнюдь не зря, они действительно были очень одаренными. Столицу их называли Тольян (современная Тула), и там, под руководством своего божественного правителя Кецалькоатля, тольтеки достигли выдающихся успехов в искусстве и ремесле. Это, судя по всему, был не просто фольклорный герой, но основоположник развитой и милосердной религии, которая некогда, задолго до появления там испанцев, распространилась на большей части Центральной Америки. Известно, что тольтеки также были очень сведущи в астрономии и вели систематические наблюдения за движением планет. В середине 10-го столетия н.э. этот «золотой век», по-видимому, закончился: Кецалькоатль вынужден был покинуть Мексику и уйти на восток после междоусобной войны. После этого в долину хлынули захватчики с севера — менее цивилизованные племена, последними из которых и были ацтеки. Они сохранили кое-что из знаний тольтеков, но многое было утрачено; исчез и город Тольян.*
Саагун пришел к выводу, что до ацтеков в Мексике действительно существовала великая культура и центром ее, еще до Тольяна, должно быть, являлся заброшенный впоследствии город Теотиуакан, руины которого расположены примерно в 40 милях к северу от Мехико-сити; там сохранились пирамиды-храмы Солнца и Луны, в то время (очевидно, в период завоевания — ред.) скрытые под землей. Ацтеки унаследовали от тольтеков веру в то, что Кецалькоатль вернется и снова будет править людьми. Они верили также, что в Теотиуакане Кецалькоатль принес в жертву некоторых богов, чтобы Солнце могло двигаться по небу, и именно в этот город он вернется, чтобы положить конец правлению ацтеков.
* Это, казалось бы, противоречит сведениям, сообщенным о тольтеках авторами выше. Но дело в том, что, как уже говорилось, о тольтеках мало достоверных сведений и много легенд.
Интересно, что именно на месте расположения этого города произошла решающая битва конкистадоров Кортеса и войск Монтесумы. Как и везде в Америке, здесь проявилось могущество огнестрельного оружия европейцев, хотя индейцы значительно превосходили испанцев по численности. Окруженные тысячами индейских копьеносцев, испанцы в отчаянной атаке убили предводительницу врагов, «женщину-Змею». После этого зловещего для ацтеков события в их рядах началась паника, и это обстоятельство позволило Кортесу и его людям уцелеть, чтобы продолжить борьбу в дальнейшем. Через год он вернулся с гораздо более сильным войском и захватил столицу ацтеков.
На ее развалинах возник Мехико-сити, столица Новой Испании, которой суждено было стать самым богатым владением испанских королей. Туда тысячами стали приезжать иммигранты, прежде всего — авантюристы, миссионеры и купцы. Мехико-сити превратился в блестящую столицу в европейском стиле. Возводились и другие города — Гвадалахара, Веракрус, Акапулько, закладывались основы процветания колонистов, но не несчастных индейцев, для которых наступили очень тяжелые времена.
Брат Бернардино хорошо изучил историю завоевания и был потрясен тем, что узнал. В своих сочинениях он смягчил многое из того, что рассказывали местные жители о зверствах, которыми сопровождалось завоевание, но и в таком виде ему не разрешили опубликовать его книги. В публикации его книг не были заинтересованы те, кто всячески поддерживал положительную трактовку завоеваний. Однако, хотя его труды замалчивались и частично были утрачены, фрагменты его рукописей были найдены во время французского вторжения в Испанию в 1808 году. Опубликованы они были в 1840 году.
Рассказы путешественников
Прежде чем Мексика добилась независимости, туда допускались лишь немногие иностранцы-неиспанцы, а за теми, кому разрешался въезд, осуществляли надзор. Одним из тех, кому удалось туда попасть, был неаполитанец Джиованни Карери. В 1697 году он прибыл в Акапулько после тяжелого путешествия по морю из Манилы (Филиппины тогда тоже были частью Новой Испании). Карери много путешествовал по стране и был поражен тем, сколько ее богатств было сосредоточено в руках служителей церкви. Однако он подружился со священником доном Карлосом де Сигвенца и Гонгора, изгнанным из ордена иезуитов. Последний водил дружбу с индейцами и собрал бесценную коллекцию рукописей и рисунков, уцелевших во время массовых сожжений 150-летней давности. Одним из друзей священника был некий дон Хуан де Альва, сын Фернандо де Альва Кортеса Ихтильхочитля, потомка одного из индейских правителей. Это был образованный человек, написавший первую историю Мексики на испанском языке. Сигвенца показал эту книгу Карери, который был поражен тем, что там шла речь о древнем мексиканском календаре, утраченном во время завоевания. С помощью этого календаря, как было сказано в книге, ацтекские жертвы вели довольно точную хронологию в течение длительного периода. Она основывалась на 52-летних и 104-летних циклах, а кроме того, жрецы отмечали солнцестояния, равноденствия, а также вычисляли движение планеты Венера.
Сигвенца и сам много занимался древней хронологией Мексики. Будучи профессором математики в университете Мехико, профессиональным астрономом, он мог делать это вполне квалифицированно. Располагая редкими документами, умело вычисляя траектории Солнца, Луны, комет, других небесных тел, он смог реконструировать хронологию индейцев и проделал эту работу с такой точностью, что даже восстановил некоторые важные даты, включая дату основания столицы ацтеков Теночтитлана — 1325 год. Он также пришел к выводу, что еще до легендарных тольтеков в этих краях жил народ ольмеков, или «каучуковых людей» (в этом регионе Мексики росло много каучуковых деревьев). Сигвенца верил, что этот народ пришел из мифической Атлантиды и именно он строил пирамиды Теотиуакана. Этими оригинальными соображениями он поделился с Карери, и последний добросовестно включил теорию об Атлантиде вместе с материалом о календаре в свою книгу, написанную по возвращении в Европу. Сделал это Карери как раз вовремя, потому что после смерти Сигвенцы в том же году его бесценный архив был частично уничтожен инквизицией, часть же документов просто пропала. Рукописи его достались иезуитам, но также были утрачены (возможно, до сих пор находятся в какой-нибудь библиотеке), после того как этот орден, в свою очередь, был изгнан из Мексики в 1767 году.
Так как большинство европейцев считало, что до испанского завоевания ацтеки были дикарями, в лучшем случае умевшими считать на пальцах, сообщение Карери об ацтекском календаре было воспринято скептически. К тому же автору мешало то обстоятельство, что сам он был слабым "математиком и не мог как следует изложить аргументы Сигвенцы. Но, по крайней мере, он сохранил информацию об ацтекском календарном камне для потомства. Вскоре еще один исследователь прочел книгу Карери, приехал в Мексику и продолжил исследование ее прошлого.
Барон Фридрих Генрих Александер фон Гумбольдт был хорошо известен в европейских литературных и политических кругах и водил дружбу с Гете, Шиллером и Меттернихом. Он собирался отправиться в Египет с военной экспедицией Наполеона, но корабль, на котором он должен был отплыть, погиб во время бури. Вместо этого он в поисках приключений отправился в Америку. В 1803 году Гумбольдт с группой друзей прибыл в Акапулько. Они привезли с собой разнообразное научное оборудование, включая телескопы. Произведя описание местности, они отправились в Мехико-сити. Хотя Гумбольдт был протестантом, его хорошо принял вице-король, он даже допустил гостя в государственный архив. Затем Гумбольдт решил ознакомиться с древними реликвиями, которые еще оставались в Мехико. Одной из таковых оказался большой каменный круг, изображающий Солнце, раскопанный всего лет за двенадцать до того. Его тщательно обследовал Леон и Гама, историк, посвятивший свою жизнь изучению мексиканских документов, подобно Сигвенце хорошо владевший науатлем — родным языком индейцев. Леон узнал в камне легендарный ацтекский календарь, известный ему подписаниям Ихтильхо-читля и Сигвенцы. Однако, когда он опубликовал об этом сообщение, испанское духовенство высмеяло исследователя. Служители церкви были уверены, что камень — просто жертвенный алтарь, а сложные рисунки и орнаменты — чисто декоративные.
Гумбольдт, видевший камень, который тогда стоял у стены собора, близ которого был найден, согласился с Леоном и Гамой. Как астроном, он определил, что камень действительно представляет собой календарь. Он понял, что ацтеки достигли успехов в астрономии и, кроме того, хорошо разбирались в математике. Он не только подтвердил мнение Леона о том, что восемь треугольников-«лучей», идущих от центра, означают деление временных единиц, но и обнаружил много символов, которыми ацтеки обозначали свои 18-дневные месяцы; и эти символы были такими же, как используемые в Восточной Азии. Он пришел к выводу, что два обозначения Зодиака должны иметь общий источник.
В пути в Нью-Йорк, где он нанес визит брату-масону Томасу Джефферсону, Гумбольдт начал работу над книгами о своем путешествии по обеим Америкам. Когда они были опубликованы, то произвели сильное впечатление на европейцев. Наконец-то солидный ученый и уважаемый человек бросил вызов общепринятому мнению о том, что до испанского завоевания мексиканцы были дикарями и варварами.
Европейцы стремились эксплуатировать не только природные богатства в недрах земли Мексики, но и саму мексиканскую землю. Так как большая часть земли была непригодна для земледелия, самым прибыльным для европейцев делом стало скотоводство. Но из-за этого индейцы лишались своих традиционных небольших наделов. Рост крупных ранчо еще более ухудшил положение обнищавших индейцев-крестьян. Все это вызывало постоянное недовольство населения, и когда разразилась Французская революция, провозгласившая принципы свободы, равенства и братства, она невольно сыграла роль ускорителя перемен и в Мексике. Соединенные Штаты уже показали мексиканцам пример того, как колония может освободиться от господства европейцев. Не заставила себя ждать и освободительная борьба и в самой Мексике. Испанское владычество было свергнуто, но начались внутренние распри, затянувшиеся более чем на столетие.
Одним из побочных следствий независимости Мексики было то обстоятельство, что теперь иностранцам неиспанского происхождения стало гораздо легче проникать в эту страну. Среди исследователей, посетивших Мексику, был и англичанин Вильям Баллок. В 1822 году он отплыл из Ливерпуля в Веракрус, а потом, по стопам Гумбольдта, отправился в Мехико-сити. На него, как и на Гумбольдта, произвел сильное впечатление Ацтекский камень-календарь. Англичанин решил, что этот камень некогда был частью крыши огромного храма в Теночтитла-не, подобно знаменитому египетскому «Зодиаку», тогда еще только недавно отправленному в парижскую Национальную библиотеку. Сделав с камня гипсовые слепки, Вильям Баллок обратил внимание на другой памятник древности, в свое время ставший также объектом внимания Гумбольдта.
Это была массивная, высотой в девять футов, статуя Коатлике, богини-матери пантеона мексиканских индейцев.
Баллок так писал о своем впечатлении: «Я лицезрел «воскресение» этого ужасного божества, перед которым были принесены в жертву тысячи людей ревностными и безумными идолопоклонниками».
Высеченный из цельного куска базальта, имеющий отдаленное сходство с человеческим изображением, этот идол действительно производил устрашающее впечатление. «Голова» его состояла из двух змеиных голов, смотрящих друг на друга, «руки» тоже были похожи на змей, как и драпировка, в которой угадывался еще силуэт крыльев хищной птицы. «Ноги» напоминали лапы ягуара, готового вонзить когти в свою жертву. Над огромной деформированной «грудью» висело скульптурное «ожерелье» из черепов и сердец, а также отрубленные руки, торчащие из «тела». Странный и пугающий, этот образ богини жизни и смерти, непонятным образом перекликающийся с индуистским божеством Кали, был при этом выполнен с большим искусством. Кто бы ни создал эту скульптуру, мастерство его не ниже, чем мастерство лучших скульпторов Древнего Египта, Европы или Дальнего Востока. Баллок усматривал здесь странное противоречие: зачем обществу с высоким уровнем развития искусства создавать такую дикую вещь? С чего это цивилизованным людям понадобилось жертвовать тысячами людей, чтобы утолить жажду крови безжизненного камня, пусть и великолепно обработанного? Мексиканские власти в начале прошлого века не могли дать ответов на эти вопросы, и, чтобы избавить себя от необходимости разрешать эти неприятные противоречия, они решили просто поскорее снова предать статую земле.
Баллок посетил еще Теотиуакан, прежде чем вернуться в Лондон с экзотической коллекцией флоры и фауны, слепками Коатлике и календарного камня, моделями Солнечной и Лунной пирамид и с другими трофеями. Все это было выставлено в «Египетском зале» на Пиккадилли, причем календарный камень вечно изобретательные английские журналисты прозвали «часами Монтесумы». Если не считать нескольких редких рукописей и дорогих иллюстрированных томов Гумбольдта, впервые мексиканские древности были представлены на суд европейцев не только из-за драгоценных металлов или камней, из которых они были изготовлены. Впрочем, Баллок, который был еще и купцом, преследовал не только меценатские цели. Деньги, собранные от выставок, он употребил на приобретение серебряного рудника в Мексике.
Открытие майя
Как ни удивительно, за два с лишним столетия, истекших после испанского завоевания, ни ученые, ни авантюристы не придавали особого значения южной части страны. Они предпочитали северные районы, может быть, из-за жаркого и нездорового климата на юге, а скорее всего из-за явного недостатка там минеральных ресурсов. В результате юг Мексики и теперь еще остается в значительной мере индейским, там сохраняются многие прежние традиции и до сих пор существуют сепаратистские тенденции. Последнее восстание произошло там в 1994 году против центрального правительства. Город Сан-Кри-стобаль де лас Казас оказался в руках «запатистов»-партизан, назвавшихся так по имени Эмилиана За-паты, .знаменитого мексиканского борца за свободу. Много людей тогда погибло, и лишь с трудом, с помощью армии, удалось властям подавить восстание, причем правительство оказалось в очень затруднительном положении: ведь оно надеялось произвести хорошее впечатление на Всемирный банк, доказать, что Мексика — надежная страна для инвесторов.
Люди, организовавшие это выступление, были потомками одной из ветвей майя16, создателей величайшей из доколумбовых цивилизаций Америки. Мало что было известно об их удивительном прошлом до того, как в 1773 году брат Ордоньес, священник из городка Сиудад Реаль в штате Чьяпас услышал, что где-то в джунглях есть огромный заброшенный город. Вполне в колониальном духе, он велел своим прихожанам отнести его в паланкине за 70 миль к месту предполагаемого расположения этого города. Там ему открылась панорама города в джунглях, знаменитого Паленке. Этот заброшенный город, состоявший из храмов, пирамид и дворцов, построенных из белого известняка, расположился у гряды холмов, поросших тропическим лесом. Здесь-то и возвели некогда майя свой замечательный город, многие загадки которого и сейчас еще не разгаданы историками и археологами. Священник Ордоньес написал о своих изысканиях книгу «История создания неба и земли». Он назвал этот заброшенный город, в духе местной мифологии, «Великим городом змей». Священник утверждал, что Паленке основали люди, явившиеся из-за океана, и вождем их был Вотан, чьим символом являлась змея.
История Вотана описана в книге «Киче майя», которая в 1691 году была сожжена Нуньесом де ла Вега, епископом Чьяпаса. К счастью, часть этой книги епископ скопировал, и именно из этой копии Ордоньес и узнал историю о Вотане. Вотан будто бы явился в Америку с группой последователей, одетых в длинные одежды. Туземцы встретили его дружественно и признали правителем, и пришельцы женились на их дочерях. Хотя епископ и сжег книгу, он всерьез воспринял предание о том, что Вотан якобы спрятал клад в каком-то подземном укрытии. Обыскав всю епархию, он, наконец, нашел, как ему показалось, то, что искал. Однако ему досталось лишь несколько закрытых глиняных сосудов, небольшое количество зеленых самоцветов (вероятно, нефритов), а также несколько рукописей (последние он вскоре сжег на базарной площади вместе с книгой о Вотане).
Ордоньес вычитал в своей копии, что Вотан четыре раза пересекал Атлантику, чтобы побывать в родном городе под названием Валюм Чивим. Священник заключил, что это — Триполи в Финикии. Из этого следовало, что Вотан был финикийским моряком, открывшим Америку почти за две тысячи лет до Колумба. Согласно этой же легенде, во время одной из своих поездок Вотан посетил большой город, где строили храм до самого неба, хотя это строительство должно было вызвать смешение языков. Епископ Нуньес в своей книге о штате Чьяпас высказал уверенность в том, что Вотан посетил город Вавилон с его знаменитой башней. Так как башня, о которой идет речь, судя по описанию, имела вид зиккурата и поскольку Вавилон был крупнейшим городом мира в эпоху расцвета Финикии, версия эта представляется соблазнительной. Зиккураты Междуречья представляли собой храмы в виде ступенчатых пирамид и были очень похожи на пирамиды в Паленке, так что предположение епископа не столь уж фантастично. После открытия Ордоньеса было решено составить официальное описание руин, и задачу эту поручили выполнить капитану артиллерии дону Антонио дель Рио. Он организовал группы из местных жителей, которые с помощью мачете расчищали джунгли, освобождая одно замечательное здание за другим. Один из помощников капитана сделал рисунки самых великолепных зданий и слепки самых красивых рельефов. Дель Рио считал, что здания эти, возможно, возвели римляне, и цитировал разных авторитетов, которые утверждали, что в древности Северную Америку посещали египтяне, греки, бритты и другие.
Его доклад, посланный в Мадрид, отрицательно восприняло духовенство, и вскоре он был погребен в архивах. Но все же он не был утрачен, так как с доклада сделали копию, которая хранилась в городе Гватемале. Эту рукопись издал один итальянец, доктор Феликс Кабрера, который в предисловии утверждал, что карфагеняне побывали в Америке перед Первой Пунической войной (264 год до н.э.) и, взяв в жены местных девушек, дали начало народу оль-меков. Эта исправленная и дополненная версия доклада дель Рио стала известна в Лондоне и привлекла внимание книготорговца Генри Бертуда, который ее перевел и опубликовал под заглавием «Описание древнего города, открытого в районе Паленке». Это было первое опубликованное описание древнего города, и, как обычно, потребовалось вмешательство человека со стороны, чтобы его напечатали.
В дальнейшем европейские авантюристы не раз побывали в Паленке, чтобы своими глазами увидеть знаменитые руины. Максимильян Вальдек, бывший ученик Жака Давида17, сделал хорошие гравюры зданий. Американец Стефенс со своим английским другом Катервудом, который прежде составлял описания античных редкостей на Ближнем Востоке, решили сделать измерения храмов и пирамид в Паленке. Работая в очень тяжелых условиях, больные малярией, страдая от клещей и других кровососущих насекомых, они сумели составить первое точное описание города. Потом они опубликовали результаты своих исследований, сопроводив текст множеством отличных иллюстраций. Книга эта, «Очерки путешествий в Центральную Америку (Чьяпас и Юкатан)», стала бестселлером своего времени.
Стефенс и Катервуд много сделали, чтобы привлечь внимание публики к Паленке и другим древним городам майя, но, не зная языка майя, продолжать работу бь!ло уже невозможно. Нужны были ученые, которые могли бы расшифровать язык майя, подобно тому, как Шампольон постиг смысл египетских иероглифов.
Таким человеком оказался Брассер де Бурбург, француз, как и Шампольон. В 1845 году он отправился сначала в Нью-Йорк, потом в Мексику. Там благодаря помощи влиятельных друзей он получил доступ в архивы и прочел историю ацтеков, написанную Ихтильхочитлем. Кроме того, он подружился с одним из потомков братьев Монтесумы, знавшим язык индейцев. Путешествуя по стране, он открыл немало драгоценных рукописей, погребенных в обителях и библиотеках. После первого знакомства с местными диалектами майя, Брассер смог перевести одну из этих рукописей, оказавшуюся великим эпическим произведением, поэтическим мифом Творения. Вернувшись в Париж, исследователь опубликовал рукопись и принялся за свой новый, еще более масштабный труд, «Историю цивилизованных народов Мексики и Центральной Америки». К тому времени он установил хорошие отношения с испанскими властями, которые допустили его в мадридские архивы. Там он нашел оригинал рукописи епископа Диего де Ланды «Сообщение о делах в Юкатане». Поскольку в книге содержались рисунки иероглифов майя, относящихся к их календарю, Брассер смог, по крайней мере частично, расшифровать их письмена.
Там же, в Мадриде, французский исследователь познакомился с потомком самого Кортеса, профессором Хуаном де Трои Ортолано, в семье которого несколько поколений хранился документ, известный как «Троанский кодекс». В нем было 70 страниц, и позднее, вместе со второй половиной под названием «Кортесианский кодекс», в котором было 42 страницы, они составили так называемый «Мадридский кодекс», самую подробную из дошедцшх до нас рукописей майя. Может быть, по наивности Брассер усмотрел в этом документе подтверждение мифов об Атлантиде, которые бытовали среди коренных жителей Центральной Америки. Он считал, что обширный материк Атлантида некогда простирался от Мексиканского залива до Канарских островов. Майя, как считал исследователь, — потомки людей, уцелевших после катаклизма, а скорее — даже нескольких катаклизмов, уничтоживших этот материк. Он также выдвинул новаторскую теорию о том, что цивилизация зародилась на Атлантиде, а не на Ближнем и Среднем Востоке, как было принято думать, и что выходцы из Атлантиды принесли свою культуру как в Египет, так и в Центральную Америку. Эти теории не принимаются всерьез академиками, но, по крайней мере, там содержится объяснение загадочного сходства между рядом иероглифов майя и древних египтян.
Другие ценные мексиканские документы издал в виде девяти прекрасно иллюстрированных сборников англичанин лорд Кингзборо. Он, в свою очередь, был убежден, что майя произошли от потерянных Колен Израиля18, и был автором пространных комментариев на эту тему. В частности, он представил иллюстрацию из «Кодекса Борджиа», на которой показано, как 20 знаков дней из календаря майя (см. рис. 3) соответствуют различным частям человеческого тела, подобно средневековым обозначениям знаков Зодиака. Питер Томпкинс19 в книге «Тайны мексиканских пирамид», комментируя эту гипотезу, правда, без достаточных оснований, считает, что эта иллюстрация имеет отношение к теории о том, что жизненная энергия от Солнца, распространяясь по планетам, доходит до желез в человеческом организме, которые управляются небесными телами.
Первые фотографии мексиканских пирамид были сделаны французом Клодом Шарнеем, который работал под патронажем министерства изящных искусств Наполеона III. Позднее Шарней проводил раскопки в Теотиуакане, а также сделал из папье-маше лепные «копии» рельефов в Паленке; последние были отосланы в Париж. Его соперником в своем роде был англичанин на колониальной службе Альфред Модели. Основательное описание археологических памятников и иероглифических текстов майя, составленное этим англичанином, вышло в 20 томах в 1889— 1902 годы.20 С большим трудом Модели удалось сделать гипсовые слепки стел майя, которые он послал в Англию, где они стали экспонатами музея Виктории и Альберта, Южный Кенгсинтон, Лондон. Очевидно, они пребывают там и поныне.
Крышка из Паленке
Когда XIX век уступил место XX-му, авантюристов и путешественников постепенно вытеснили профессиональные археологи. Хотя археология Нового Света всегда уступала европейской и ближневосточной, все же тайны городов майя понемногу стали раскрываться. Значительная часть лесов вокруг Паленке была вырублена, так что их памятники снова предстали взорам людей — впервые с тех пор, как они были покинуты более тысячи лет назад. Находки, относящиеся к культурам более ранним, чем культура майя, в особенности больших базальтовых голов, подтвердили легенды о том, что ольмеки были древнейшим культурным народом Центральной Америки. Современная техника раскопок, как и постепенное постижение смысла календаря майя, сделали возможным достаточно точно датировать памятники, так что уже в начале 1950-х годов существовала признанная хронология расцвета и упадка центральноамериканских культур. За это время археологами в Паленке было найдено немало богатых погребений, в том числе — в составе храмовых и дворцовых комплексов. Однако до сих пор ничто не'мог-ло сравниться с открытием мексиканского археолога Альберто Руса, сделанным в 1952 году.
Среди руин Паленке есть замечательное здание, известное как Храм надписей. В этом храме, расположенном на вершине 65-метровой ступенчатой пирамиды, пол из больших каменных плит. Рус обратил внимание на то, что на одной из этих плит есть два ряда отверстий с вынимаемыми каменными стопорами (затычками?). Он предположил, что эта каменная плита — съемная, и попытался это проверить. Когда каменную плиту удалось убрать, он увидел лестницу. Четыре полевых сезона ушло на то, чтобы полностью ее расчистить. И в самом низу, примерно на уровне основания пирамиды, он обнаружил большую комнату. На полу ее, засыпанные щебнем, лежали скелеты шести юношей — вероятно, результат человеческих жертвоприношений. В противоположном конце комнаты был вход, закрытый треугольной каменной плитой. Убрав ее, археологи с удивлением обнаружили нетронутую усыпальницу.
Усыпальница оказалась достаточно обширной: 9 метров в длину и 7 в высоту. Стены были украшены рельефными изображениями людей в весьма архаичном облачении (сейчас считают, что это — девять Повелителей Ночи в теологии майя). На полу лежали две нефритовые фигурки и две прекрасно вылепленные головы. Но интереснее всего был сам саркофаг. Он был покрыт огромной четырехугольной крышкой, украшенной искусно сделанными рельефами. А внутри саркофага исследователи обнаружили настоящую сокровищницу майя. Прежде всего они обратили внимание на отлично сделанную нефритовую «посмертную маску». Украшениями тому, кто был здесь похоронен, служили также серьги из перламутра и нефрита, несколько ожерелий из нефритовых бус и нефритовые перстни. Большие нефриты (jade) были положены на руки и в рот — по обычаям майя и ацтеков, очень похожим на китайские. Все это было сделано великолепно. Нефритовая маска — лучшая из до сих пор найденных подобных предметов; но всего замечательнее была сама крышка саркофага.
Паленкская крышка весит около 5 тонн и слишком велика, чтобы переместить ее из усыпальницы, где она пребывает и сейчас. Много внимания ей уже уделяли ученые и студенты, пытавшиеся разобраться в ее сложной системе загадочных изображений. Наибольшую известность получила интерпретация швейцарского писателя Эриха фон Дэникена. В книге «Колесницы богов» он высказал гипотезу о том, что загадочная фигура в центре крышки — это космонавт, который сидит в кабине звездолета. Конечно, подобное заявление было отрицательно воспринято археологами. Они смогли установить, что в этой усыпальнице был похоронен выдающийся правитель Паленке, царь Солнечный Властитель Пакаль, который скончался в 683 году н.э. в возрасте 80 лет; но не было ни малейших оснований считать, что он или кто бы то ни было в тогдашней Мексике видел космический корабль, не говоря уже о том, что им управлял. Подобно более ранним теориям, связывавшим майя с Атлантидой, Древним Египтом или Израилем, эти идеи фон Дэникена остались на уровне спекуляций. Но они соответствовали настроениям публики 1960-х годов, и его книга тогда стала бестселлером. Мексиканским археологам тогда не раз приходилось сталкиваться с такими тенденциями, крышка из Паленке на время превратилась в символ теорий фон Дэникена. Неудивительно, что его последователи насторожились, когда в 1992 году Морис Коттерелл, побывав в Мексике, выдвинул новую, пусть и не лишенную противоречий, теорию, касающуюся этой крышки.
Многие загадки майя до сих пор не разгаданы. Откуда они явились? Для какой цели соорудили свои памятники? Почему поспешно покинули свои великолепные города? Эти вопросы до сих пор не дают покоя исследователям и гостям Паленке и других городов майя. Археологи дали ответы на многие вопросы; особенно это касается расшифровки календаря майя. Но их реальные мотивы пока не нашли полного объяснения. Кажется, крышка из Паленке нам поможет в этом, и, похоже, мы стоим на пороге решения этой задачи.
Таинственный народ майя
Джунгли Центральной Америки хранят тайны майя, одного из самых загадочных народов в истории. Кто они были? Откуда явились? Оставили ли какие-нибудь вести для нас, ныне живущих? Вот уже более 200 лет с тех пор, как в 1773 году были открыты руины их знаменитого города Паленке1, ученые и писатели пытаются ответить на эти вопросы.* Этот великолепный город, раскопки которого еще не завершены, постоянно находящийся под угрозой исчезновения из-за окружающих его джунглей, — является одним из чудес Нового Света. Его пирамиды, храмы, дворцы, построенные из прекрасного белого известняка, с искусством, которое может сделать честь даже зодчим Ренессанса, продолжают восхищать всех, кто видит их. Но вполне оценить это сокровище мы смогли только со второй половины нашего столетия, когда началась постепенная расшифровка надписей, украшающих стены многих основных зданий, построенных майя.
Перед нами предстает жизнь народа, очень непохожая на нашу собственную. В отличие от нас, в личной собственности майя было лишь немногим больше вещей, чем необходимо для жизни. Они занимались земледелием, пользуясь простейшими орудиями труда, выращивали маис и некоторые другие зерновые культуры. В то же время их роскошно одетые правители совершали странные и болезненные ритуалы над собой, чтобы обеспечить плодородие почвы. Общество майя делилось на сословия, так что и правители, и крестьяне знали свое место, но было одно существенное различие между этим обществом и сообществами Европы Темных веков*: майя были опытными астрономами. Сами они считали, что живут в пятую эпоху Солнца, что в четыре предыдущих эпохи сменились четыре человеческих расы, прежде чем появились современные люди. Все эти культуры погибли во время великих катаклизмов, и лишь немногие люди остались в живых и поведали о том, что произошло. Согласно хронологии майя, современная эпоха началась 12 августа 3114 года до н.э. и будто бы должна завершиться 22 декабря 2012 года н.э. К этому времени Земля, которую мы знаем ныне, должна, согласно предсказаниям майя, снова изменить свой облик из-за ужасных землетрясений. Много книг написано о народе майя, но до сих пор никто пока не объяснил ни происхождения их замечательного календаря, ни того, откуда они взяли именно эти даты. Правда, много было написано о структуре их календаря (о чем подробнее будет рассказано в следующих главах), но причины, побудившие майя создать такие сложные системы отсчета времени, как Длительный счет, пока что остаются невыясненными. Только сейчас, когда «будильник», созданный майя, готов зазвонить, мы, кажется, подходим к пониманию того, в чем тут дело. Мы начинаем понимать, что они обладали некими знаниями, значение которых трудно переоценить не только для самих майя, но и для выживания рода человеческого в наше время.
* Таким термином, далеким от понятий современной науки, автор обозначает европейское Средневековье (пер.).
По нашим стандартам, их цивилизация выглядит «примитивной» — у них не было механизмов, не было автомобилей, не говоря уж о компьютерах, но зато было немало достижений в другом смысле. Как показали недавние исследования, майя умели развивать свои психические способности в такой степени, что нам это даже трудно себе представить. Подобно австралийским аборигенам, они верили, что сновидения позволяют предсказывать будущее и толковать настоящее. Они также с удивительной точностью умели вычислять движение планет и звезд, несмотря на отсутствие телескопов и других современных приборов. И при всем том, майя были глубоко религиозными людьми и, подобно христианам средневековья, верили в необходимость умерщвления плоти и самопожертвования, чтобы попасть на небеса.
За время существования своей культуры начиная с глубокой древности и позже, в течение своего «золотого века» VII—IX столетий н.э., и в постклассический период, продолжавшийся еще несколько веков, майя создали немало великих произведений искусства. А потом они исчезли из истории так же загадочно, как некогда появились. По каким-то причинам, которые нам в точности не известны, их культура потерпела крах, и они покинули свои города. Значительная часть региона, где народ майя некогда жил, изучал звезды и строил свои знаменитые пирамиды, превратилась в джунгли. Когда тольтеки, а позднее ацтеки стали хозяевами в более северных районах вокруг нынешнего Мехико-сити, уцелевшие майя ушли на южную возвышенность или на равнины полуострова Юкатан, на севере. Центральный,же район, где их культура в свое время достигла наивысшего расцвета, был ими навсегда оставлен.
В 1511 году первые испанские экспедиции в поисках золота высадились на полуострове Юкатан. Но
тогда уже и этот последний оплот культуры майя переживал упадок. В тот раз испанцам пришлось отказаться от завоевания полуострова, но зато они узнали о том, что на северо-западе есть более крупная и привлекательная для них жертва — процветающая Ацтекская империя. Не скоро после этого люди снова вспомнили об утраченных знаниях народа майя.
Империя Монтесумы
Ацтеки были воинственным народом, который появился в долине Мехико в XIII веке н.э. (рис. 1). Существует предание, что они пришли из северной части Мексики, из местности под названием Атц-лан*, откуда будто бы и происходит наименование «ацтеки», хотя сами себя они называли и мексиканцами. Согласно легендам, записанным позднее испанскими хронистами, этот народ в долину Мехико привел их вождь, ясновидящий Теноч. Он будто бы увидел вещий сон, в котором ему было сказано, что народ его должен странствовать, пока не придет на свою землю, которую узнает, увидев орла, борющегося со змеей. Когда они, наконец, прибыли в долину Мехико, значительную часть которой в то время занимало огромное озеро, все окружающие земли были уже заняты другими племенами. Понятно, что пришельцев они встретили недружелюбно и вовсе не были намерены делиться с ними своей территорией. Посовещавшись, местные жители нашли решение: они предложили пришельцам поселиться на необитаемом острове посреди озера.
„Предложение поселиться на этом острове являлось западней: местные жители знали, что там полным-полно ядовитых змей, и надеялись, что благодаря змеям ацтекская проблема решится сама собой. Но аборигенов ждало разочарование. Когда Теноч со своими людьми попали на остров, они увидели знамение, которое давно искали: орла, в клюве которого извивалась змея. Обрадованный Теноч провозгласил, что они, наконец, добрались до земли, о которой шла речь в вещем сне. И змеи не заставили ацтеков покинуть остров, потому что на родине пришельцев змеи считались очень вкусной едой. Возблагодарив местных жителей за землю, на которой к тому же оказалось так много вкусной еды, ацтеки начали строить на острове новый город, который они назвали «городом Теноча», Теночтитланом.
Вскоре ацтеки установили свое господство в долине Мехико, объединив вокруг себя соседние племена в сильную державу, столицей которой и стал Теночтитлан. Сами ацтеки в значительной мере смешались с коренным населением долины, от которых переняли многие религиозные верования и обычаи. Особое влияние на них оказало племя тольтеков, которое когда-то господствовало над значительной частью Мексики и даже над частью Юкатана.
Тольтеки, столица которых, Тула, находилась примерно в 25 километрах к северо-западу от Теночтитлана, были народом воинственным и кровожадным. Они почитали бога Солнца и регулярно приносили ему человеческие жертвы. Обсидиановыми ножами они вскрывали жертве грудь, вынимали сердце и приносили в жертву своему богу. Тольтеки верили, что таким образом они дают возможность богу питаться жизненной силой людей, благодаря чему Солнце будет светить всегда.
Ацтеки (Теноч, очевидно, пришел бы в ужас, если бы узнал об этом) переняли эти абсурдные суеверия и обычаи. Человеческие жертвоприношения, вернее — приношение в жертву сердца, заняли особое место и в их религии, превратившись в своеобразную мистерию. Считается, что только в главном храме в Теночтитлане было принесено в жертву около 20 000 человек. Не менее 50 тысяч несчастных должны были погибать таким образом ежегодно. Чтобы удовлетворить ненасытную жадность бога Солнца, было создано целое воинское соединение, состоявшее из полков, задачей которых было снабжать жрецов новыми жертвами. Ацтеки даже провоцировали бунты в различных частях своей империи, чтобы был предлог послать туда войска и доставить пленников.
Ясно, что все остальные племена Мексики боялись и ненавидели ацтеков и ждали благоприятной возможности, чтобы свергнуть их господство. Свои надежды они связывали с полузабытой легендой о боге Кецалькоатле, белокожем и бородатом, который будто бы должен вернуться из-за моря в Мексику, освободить свой народ и восстановить свое царство. Силой меча он сокрушит владычество ацтеков и начнет новую эпоху мира, процветания и справедливости. Древнее пророчество гласило, что Кецалькоатль должен вернуться в «1-й год Тростника», так что ацтекский верховный жрец и правитель Монтесума II не без тревоги узнал о прибытии в его страну как раз в такой год белокожих бородатых людей.
Завоевание Мексики
4 марта 1519 года Эрнан Кортес, имевший в своем распоряжении 11 кораблей, 600 солдат, 16 лошадей и несколько пушек, высадился на Мексиканское побережье и вскоре захватил город Табаско. Он основал новую испанскую колонию Веракрус, провозгласил себя капитан-генерал ом и сжег корабли, лишив свой отряд возможности отступать. Движимый жаждой золота, обретя союзников из числа местных жителей, Кортес отправился в поход на ацтекскую столицу Теночтитлан. Так началась одна из самых знаменитых авантюр в истории человечества. Конкистадорам было суждено сокрушить империю, о мощи которой они первоначально и сами не имели представления.
Сначала и ацтеки, и их враги считали испанского завоевателя Кортеса и впрямь богом Кецалькоатлем, возвращение которого давно уже было предсказано. Как бы то ни было, Кортес действительно пришел с мечом и примерно за два года сокрушил Ацтекскую империю. К 13 августа 1521 года Теночтитлан был взят испанцами, Монтесума II погиб, а его преемник Куаутемок, последний ацтекский правитель, превратился в заложника Кортеса. Так одна из богатейших стран мира, дотоле вовсе неизвестная европейцам, стала провинцией Испании.
Когда Кортес попал в Теночтитлан, он был изумлен и шокирован тем, что там увидел. Это была большая, великолепная столица, город самобытной культуры. Он возвышался на острове посреди озера и окружен был сетью каналов, соединяющих множество искусственных островков. Там выращивали маис, красный перец и бобы, и сейчас столь распространенные в Мексике. После городов Европы столица ацтеков показалась Кортесу огромной (по некоторым оценкам, ее население составляло тогда около 200 тысяч человек). Большинство домов было глинобитными, но знать и жрецы жили в великолепных каменных дворцах. Были в городе и базарные площади. В центре столицы располагался храмовый комплекс, включая ступенчатые пирамиды. Они поражали сво им великолепием, но от этих монументальных, зданий исходил отвратительный запах. Ведь именно здесь ацтекские жрецы осуществляли кровавые жертвоприношения. После того как сердца жертв приносили в жертву, мертвые тела сваливали на ступенях пирамид. Испанцы, сообщившие об увиденном, утверждали даже, что ацтеки были каннибалами, хотя, возможно, это и клевета.
Так это или нет, но испанцы были шокированы ацтекекими варварскими ритуалами, и это ожесточило их сердца. Всех индейцев они считали поклонниками дьявола,, которых надо обратить в христианство насильно, если они сами не захотят это сделать. Одержав победу, Кортес велел разрушить столицу ацтеков, чтобы уничтожить даже память об их «сатанинском прошлом»*. Теночтитлан сровняли с землей, храмы и дворцы взорвали, а камень использовали для строительства церквей и вилл для завоевателей. Туземцев же обратили в рабов и заставили их возводить новый город. Из-за непосильной работы, эпидемий, вспышек насилия население быстро сокращалось. Под страхом смерти жители Мексики были вынуждены принимать христианство, отрекаясь от прежних богов. Кроме того, им было запрещено писать на родном языке и ведено учить испанский. Все записи прежнего времени, которые находили завоеватели, подлежали уничтожению. Слишком большие статуи или другие предметы, которые нельзя было сжечь или расплавить и не так легко разрушить, испанцы зарывали, чтобы нейтрализовать их вредное влияние. Впрочем, не стоит перечислять все зверства и акты вандализма, совершенные инквизицией во имя христианства. Испанцы не только ограбили Мексику, вывезя оттуда золото и драгоценности, но и, что хуже, лишили ее собственной культуры, подобно тому, как это сделали китайцы, вторгшись в Тибет*. К счастью, среди служителей церкви были и более просвещенные люди, которые постарались записать некоторые из местных легенд и преданий, благодаря чему не все сведения о местных народах оказались утраченными.
Прежде всего следует назвать монаха-францисканца брата Бернардино де Саагуна. В 1529 году он приплыл в Мексику вместе с несколькими индейцами, которых вернули на родину после того, как показали испанскому двору. От них монах научился их родному языку науатль. Он много путешествовал по Мексике, долго собирал фольклор и в конце концов у него набралось 12 томов преданий. Расспрашивая уцелевших образованных индейцев, Бернардино также почерпнул у них немало сведений об истории их страны до завоевания.
В период испанского владычества и церковь, и государство всячески препятствовали научным публикациям, из которых бы явствовало, что в Мексике до Кортеса существовали цивилизация и история, достойные упоминания. Именно Саагун узнал от своих друзей-индейцев, что даже до ацтеков здесь жил правивший долиной Мехико народ, который индейцы называли тольтеками, что значит «художник, зодчий». Индейцы рассказывали, что это имя было присвоено тольтекам отнюдь не зря, они действительно были очень одаренными. Столицу их называли Тольян (современная Тула), и там, под руководством своего божественного правителя Кецалькоатля, тольтеки достигли выдающихся успехов в искусстве и ремесле. Это, судя по всему, был не просто фольклорный герой, но основоположник развитой и милосердной религии, которая некогда, задолго до появления там испанцев, распространилась на большей части Центральной Америки. Известно, что тольтеки также были очень сведущи в астрономии и вели систематические наблюдения за движением планет. В середине 10-го столетия н.э. этот «золотой век», по-видимому, закончился: Кецалькоатль вынужден был покинуть Мексику и уйти на восток после междоусобной войны. После этого в долину хлынули захватчики с севера — менее цивилизованные племена, последними из которых и были ацтеки. Они сохранили кое-что из знаний тольтеков, но многое было утрачено; исчез и город Тольян.*
Саагун пришел к выводу, что до ацтеков в Мексике действительно существовала великая культура и центром ее, еще до Тольяна, должно быть, являлся заброшенный впоследствии город Теотиуакан, руины которого расположены примерно в 40 милях к северу от Мехико-сити; там сохранились пирамиды-храмы Солнца и Луны, в то время (очевидно, в период завоевания — ред.) скрытые под землей. Ацтеки унаследовали от тольтеков веру в то, что Кецалькоатль вернется и снова будет править людьми. Они верили также, что в Теотиуакане Кецалькоатль принес в жертву некоторых богов, чтобы Солнце могло двигаться по небу, и именно в этот город он вернется, чтобы положить конец правлению ацтеков.
* Это, казалось бы, противоречит сведениям, сообщенным о тольтеках авторами выше. Но дело в том, что, как уже говорилось, о тольтеках мало достоверных сведений и много легенд.
Интересно, что именно на месте расположения этого города произошла решающая битва конкистадоров Кортеса и войск Монтесумы. Как и везде в Америке, здесь проявилось могущество огнестрельного оружия европейцев, хотя индейцы значительно превосходили испанцев по численности. Окруженные тысячами индейских копьеносцев, испанцы в отчаянной атаке убили предводительницу врагов, «женщину-Змею». После этого зловещего для ацтеков события в их рядах началась паника, и это обстоятельство позволило Кортесу и его людям уцелеть, чтобы продолжить борьбу в дальнейшем. Через год он вернулся с гораздо более сильным войском и захватил столицу ацтеков.
На ее развалинах возник Мехико-сити, столица Новой Испании, которой суждено было стать самым богатым владением испанских королей. Туда тысячами стали приезжать иммигранты, прежде всего — авантюристы, миссионеры и купцы. Мехико-сити превратился в блестящую столицу в европейском стиле. Возводились и другие города — Гвадалахара, Веракрус, Акапулько, закладывались основы процветания колонистов, но не несчастных индейцев, для которых наступили очень тяжелые времена.
Брат Бернардино хорошо изучил историю завоевания и был потрясен тем, что узнал. В своих сочинениях он смягчил многое из того, что рассказывали местные жители о зверствах, которыми сопровождалось завоевание, но и в таком виде ему не разрешили опубликовать его книги. В публикации его книг не были заинтересованы те, кто всячески поддерживал положительную трактовку завоеваний. Однако, хотя его труды замалчивались и частично были утрачены, фрагменты его рукописей были найдены во время французского вторжения в Испанию в 1808 году. Опубликованы они были в 1840 году.
Рассказы путешественников
Прежде чем Мексика добилась независимости, туда допускались лишь немногие иностранцы-неиспанцы, а за теми, кому разрешался въезд, осуществляли надзор. Одним из тех, кому удалось туда попасть, был неаполитанец Джиованни Карери. В 1697 году он прибыл в Акапулько после тяжелого путешествия по морю из Манилы (Филиппины тогда тоже были частью Новой Испании). Карери много путешествовал по стране и был поражен тем, сколько ее богатств было сосредоточено в руках служителей церкви. Однако он подружился со священником доном Карлосом де Сигвенца и Гонгора, изгнанным из ордена иезуитов. Последний водил дружбу с индейцами и собрал бесценную коллекцию рукописей и рисунков, уцелевших во время массовых сожжений 150-летней давности. Одним из друзей священника был некий дон Хуан де Альва, сын Фернандо де Альва Кортеса Ихтильхочитля, потомка одного из индейских правителей. Это был образованный человек, написавший первую историю Мексики на испанском языке. Сигвенца показал эту книгу Карери, который был поражен тем, что там шла речь о древнем мексиканском календаре, утраченном во время завоевания. С помощью этого календаря, как было сказано в книге, ацтекские жертвы вели довольно точную хронологию в течение длительного периода. Она основывалась на 52-летних и 104-летних циклах, а кроме того, жрецы отмечали солнцестояния, равноденствия, а также вычисляли движение планеты Венера.
Сигвенца и сам много занимался древней хронологией Мексики. Будучи профессором математики в университете Мехико, профессиональным астрономом, он мог делать это вполне квалифицированно. Располагая редкими документами, умело вычисляя траектории Солнца, Луны, комет, других небесных тел, он смог реконструировать хронологию индейцев и проделал эту работу с такой точностью, что даже восстановил некоторые важные даты, включая дату основания столицы ацтеков Теночтитлана — 1325 год. Он также пришел к выводу, что еще до легендарных тольтеков в этих краях жил народ ольмеков, или «каучуковых людей» (в этом регионе Мексики росло много каучуковых деревьев). Сигвенца верил, что этот народ пришел из мифической Атлантиды и именно он строил пирамиды Теотиуакана. Этими оригинальными соображениями он поделился с Карери, и последний добросовестно включил теорию об Атлантиде вместе с материалом о календаре в свою книгу, написанную по возвращении в Европу. Сделал это Карери как раз вовремя, потому что после смерти Сигвенцы в том же году его бесценный архив был частично уничтожен инквизицией, часть же документов просто пропала. Рукописи его достались иезуитам, но также были утрачены (возможно, до сих пор находятся в какой-нибудь библиотеке), после того как этот орден, в свою очередь, был изгнан из Мексики в 1767 году.
Так как большинство европейцев считало, что до испанского завоевания ацтеки были дикарями, в лучшем случае умевшими считать на пальцах, сообщение Карери об ацтекском календаре было воспринято скептически. К тому же автору мешало то обстоятельство, что сам он был слабым "математиком и не мог как следует изложить аргументы Сигвенцы. Но, по крайней мере, он сохранил информацию об ацтекском календарном камне для потомства. Вскоре еще один исследователь прочел книгу Карери, приехал в Мексику и продолжил исследование ее прошлого.
Барон Фридрих Генрих Александер фон Гумбольдт был хорошо известен в европейских литературных и политических кругах и водил дружбу с Гете, Шиллером и Меттернихом. Он собирался отправиться в Египет с военной экспедицией Наполеона, но корабль, на котором он должен был отплыть, погиб во время бури. Вместо этого он в поисках приключений отправился в Америку. В 1803 году Гумбольдт с группой друзей прибыл в Акапулько. Они привезли с собой разнообразное научное оборудование, включая телескопы. Произведя описание местности, они отправились в Мехико-сити. Хотя Гумбольдт был протестантом, его хорошо принял вице-король, он даже допустил гостя в государственный архив. Затем Гумбольдт решил ознакомиться с древними реликвиями, которые еще оставались в Мехико. Одной из таковых оказался большой каменный круг, изображающий Солнце, раскопанный всего лет за двенадцать до того. Его тщательно обследовал Леон и Гама, историк, посвятивший свою жизнь изучению мексиканских документов, подобно Сигвенце хорошо владевший науатлем — родным языком индейцев. Леон узнал в камне легендарный ацтекский календарь, известный ему подписаниям Ихтильхо-читля и Сигвенцы. Однако, когда он опубликовал об этом сообщение, испанское духовенство высмеяло исследователя. Служители церкви были уверены, что камень — просто жертвенный алтарь, а сложные рисунки и орнаменты — чисто декоративные.
Гумбольдт, видевший камень, который тогда стоял у стены собора, близ которого был найден, согласился с Леоном и Гамой. Как астроном, он определил, что камень действительно представляет собой календарь. Он понял, что ацтеки достигли успехов в астрономии и, кроме того, хорошо разбирались в математике. Он не только подтвердил мнение Леона о том, что восемь треугольников-«лучей», идущих от центра, означают деление временных единиц, но и обнаружил много символов, которыми ацтеки обозначали свои 18-дневные месяцы; и эти символы были такими же, как используемые в Восточной Азии. Он пришел к выводу, что два обозначения Зодиака должны иметь общий источник.
В пути в Нью-Йорк, где он нанес визит брату-масону Томасу Джефферсону, Гумбольдт начал работу над книгами о своем путешествии по обеим Америкам. Когда они были опубликованы, то произвели сильное впечатление на европейцев. Наконец-то солидный ученый и уважаемый человек бросил вызов общепринятому мнению о том, что до испанского завоевания мексиканцы были дикарями и варварами.
Европейцы стремились эксплуатировать не только природные богатства в недрах земли Мексики, но и саму мексиканскую землю. Так как большая часть земли была непригодна для земледелия, самым прибыльным для европейцев делом стало скотоводство. Но из-за этого индейцы лишались своих традиционных небольших наделов. Рост крупных ранчо еще более ухудшил положение обнищавших индейцев-крестьян. Все это вызывало постоянное недовольство населения, и когда разразилась Французская революция, провозгласившая принципы свободы, равенства и братства, она невольно сыграла роль ускорителя перемен и в Мексике. Соединенные Штаты уже показали мексиканцам пример того, как колония может освободиться от господства европейцев. Не заставила себя ждать и освободительная борьба и в самой Мексике. Испанское владычество было свергнуто, но начались внутренние распри, затянувшиеся более чем на столетие.
Одним из побочных следствий независимости Мексики было то обстоятельство, что теперь иностранцам неиспанского происхождения стало гораздо легче проникать в эту страну. Среди исследователей, посетивших Мексику, был и англичанин Вильям Баллок. В 1822 году он отплыл из Ливерпуля в Веракрус, а потом, по стопам Гумбольдта, отправился в Мехико-сити. На него, как и на Гумбольдта, произвел сильное впечатление Ацтекский камень-календарь. Англичанин решил, что этот камень некогда был частью крыши огромного храма в Теночтитла-не, подобно знаменитому египетскому «Зодиаку», тогда еще только недавно отправленному в парижскую Национальную библиотеку. Сделав с камня гипсовые слепки, Вильям Баллок обратил внимание на другой памятник древности, в свое время ставший также объектом внимания Гумбольдта.
Это была массивная, высотой в девять футов, статуя Коатлике, богини-матери пантеона мексиканских индейцев.
Баллок так писал о своем впечатлении: «Я лицезрел «воскресение» этого ужасного божества, перед которым были принесены в жертву тысячи людей ревностными и безумными идолопоклонниками».
Высеченный из цельного куска базальта, имеющий отдаленное сходство с человеческим изображением, этот идол действительно производил устрашающее впечатление. «Голова» его состояла из двух змеиных голов, смотрящих друг на друга, «руки» тоже были похожи на змей, как и драпировка, в которой угадывался еще силуэт крыльев хищной птицы. «Ноги» напоминали лапы ягуара, готового вонзить когти в свою жертву. Над огромной деформированной «грудью» висело скульптурное «ожерелье» из черепов и сердец, а также отрубленные руки, торчащие из «тела». Странный и пугающий, этот образ богини жизни и смерти, непонятным образом перекликающийся с индуистским божеством Кали, был при этом выполнен с большим искусством. Кто бы ни создал эту скульптуру, мастерство его не ниже, чем мастерство лучших скульпторов Древнего Египта, Европы или Дальнего Востока. Баллок усматривал здесь странное противоречие: зачем обществу с высоким уровнем развития искусства создавать такую дикую вещь? С чего это цивилизованным людям понадобилось жертвовать тысячами людей, чтобы утолить жажду крови безжизненного камня, пусть и великолепно обработанного? Мексиканские власти в начале прошлого века не могли дать ответов на эти вопросы, и, чтобы избавить себя от необходимости разрешать эти неприятные противоречия, они решили просто поскорее снова предать статую земле.
Баллок посетил еще Теотиуакан, прежде чем вернуться в Лондон с экзотической коллекцией флоры и фауны, слепками Коатлике и календарного камня, моделями Солнечной и Лунной пирамид и с другими трофеями. Все это было выставлено в «Египетском зале» на Пиккадилли, причем календарный камень вечно изобретательные английские журналисты прозвали «часами Монтесумы». Если не считать нескольких редких рукописей и дорогих иллюстрированных томов Гумбольдта, впервые мексиканские древности были представлены на суд европейцев не только из-за драгоценных металлов или камней, из которых они были изготовлены. Впрочем, Баллок, который был еще и купцом, преследовал не только меценатские цели. Деньги, собранные от выставок, он употребил на приобретение серебряного рудника в Мексике.
Открытие майя
Как ни удивительно, за два с лишним столетия, истекших после испанского завоевания, ни ученые, ни авантюристы не придавали особого значения южной части страны. Они предпочитали северные районы, может быть, из-за жаркого и нездорового климата на юге, а скорее всего из-за явного недостатка там минеральных ресурсов. В результате юг Мексики и теперь еще остается в значительной мере индейским, там сохраняются многие прежние традиции и до сих пор существуют сепаратистские тенденции. Последнее восстание произошло там в 1994 году против центрального правительства. Город Сан-Кри-стобаль де лас Казас оказался в руках «запатистов»-партизан, назвавшихся так по имени Эмилиана За-паты, .знаменитого мексиканского борца за свободу. Много людей тогда погибло, и лишь с трудом, с помощью армии, удалось властям подавить восстание, причем правительство оказалось в очень затруднительном положении: ведь оно надеялось произвести хорошее впечатление на Всемирный банк, доказать, что Мексика — надежная страна для инвесторов.
Люди, организовавшие это выступление, были потомками одной из ветвей майя16, создателей величайшей из доколумбовых цивилизаций Америки. Мало что было известно об их удивительном прошлом до того, как в 1773 году брат Ордоньес, священник из городка Сиудад Реаль в штате Чьяпас услышал, что где-то в джунглях есть огромный заброшенный город. Вполне в колониальном духе, он велел своим прихожанам отнести его в паланкине за 70 миль к месту предполагаемого расположения этого города. Там ему открылась панорама города в джунглях, знаменитого Паленке. Этот заброшенный город, состоявший из храмов, пирамид и дворцов, построенных из белого известняка, расположился у гряды холмов, поросших тропическим лесом. Здесь-то и возвели некогда майя свой замечательный город, многие загадки которого и сейчас еще не разгаданы историками и археологами. Священник Ордоньес написал о своих изысканиях книгу «История создания неба и земли». Он назвал этот заброшенный город, в духе местной мифологии, «Великим городом змей». Священник утверждал, что Паленке основали люди, явившиеся из-за океана, и вождем их был Вотан, чьим символом являлась змея.
История Вотана описана в книге «Киче майя», которая в 1691 году была сожжена Нуньесом де ла Вега, епископом Чьяпаса. К счастью, часть этой книги епископ скопировал, и именно из этой копии Ордоньес и узнал историю о Вотане. Вотан будто бы явился в Америку с группой последователей, одетых в длинные одежды. Туземцы встретили его дружественно и признали правителем, и пришельцы женились на их дочерях. Хотя епископ и сжег книгу, он всерьез воспринял предание о том, что Вотан якобы спрятал клад в каком-то подземном укрытии. Обыскав всю епархию, он, наконец, нашел, как ему показалось, то, что искал. Однако ему досталось лишь несколько закрытых глиняных сосудов, небольшое количество зеленых самоцветов (вероятно, нефритов), а также несколько рукописей (последние он вскоре сжег на базарной площади вместе с книгой о Вотане).
Ордоньес вычитал в своей копии, что Вотан четыре раза пересекал Атлантику, чтобы побывать в родном городе под названием Валюм Чивим. Священник заключил, что это — Триполи в Финикии. Из этого следовало, что Вотан был финикийским моряком, открывшим Америку почти за две тысячи лет до Колумба. Согласно этой же легенде, во время одной из своих поездок Вотан посетил большой город, где строили храм до самого неба, хотя это строительство должно было вызвать смешение языков. Епископ Нуньес в своей книге о штате Чьяпас высказал уверенность в том, что Вотан посетил город Вавилон с его знаменитой башней. Так как башня, о которой идет речь, судя по описанию, имела вид зиккурата и поскольку Вавилон был крупнейшим городом мира в эпоху расцвета Финикии, версия эта представляется соблазнительной. Зиккураты Междуречья представляли собой храмы в виде ступенчатых пирамид и были очень похожи на пирамиды в Паленке, так что предположение епископа не столь уж фантастично. После открытия Ордоньеса было решено составить официальное описание руин, и задачу эту поручили выполнить капитану артиллерии дону Антонио дель Рио. Он организовал группы из местных жителей, которые с помощью мачете расчищали джунгли, освобождая одно замечательное здание за другим. Один из помощников капитана сделал рисунки самых великолепных зданий и слепки самых красивых рельефов. Дель Рио считал, что здания эти, возможно, возвели римляне, и цитировал разных авторитетов, которые утверждали, что в древности Северную Америку посещали египтяне, греки, бритты и другие.
Его доклад, посланный в Мадрид, отрицательно восприняло духовенство, и вскоре он был погребен в архивах. Но все же он не был утрачен, так как с доклада сделали копию, которая хранилась в городе Гватемале. Эту рукопись издал один итальянец, доктор Феликс Кабрера, который в предисловии утверждал, что карфагеняне побывали в Америке перед Первой Пунической войной (264 год до н.э.) и, взяв в жены местных девушек, дали начало народу оль-меков. Эта исправленная и дополненная версия доклада дель Рио стала известна в Лондоне и привлекла внимание книготорговца Генри Бертуда, который ее перевел и опубликовал под заглавием «Описание древнего города, открытого в районе Паленке». Это было первое опубликованное описание древнего города, и, как обычно, потребовалось вмешательство человека со стороны, чтобы его напечатали.
В дальнейшем европейские авантюристы не раз побывали в Паленке, чтобы своими глазами увидеть знаменитые руины. Максимильян Вальдек, бывший ученик Жака Давида17, сделал хорошие гравюры зданий. Американец Стефенс со своим английским другом Катервудом, который прежде составлял описания античных редкостей на Ближнем Востоке, решили сделать измерения храмов и пирамид в Паленке. Работая в очень тяжелых условиях, больные малярией, страдая от клещей и других кровососущих насекомых, они сумели составить первое точное описание города. Потом они опубликовали результаты своих исследований, сопроводив текст множеством отличных иллюстраций. Книга эта, «Очерки путешествий в Центральную Америку (Чьяпас и Юкатан)», стала бестселлером своего времени.
Стефенс и Катервуд много сделали, чтобы привлечь внимание публики к Паленке и другим древним городам майя, но, не зная языка майя, продолжать работу бь!ло уже невозможно. Нужны были ученые, которые могли бы расшифровать язык майя, подобно тому, как Шампольон постиг смысл египетских иероглифов.
Таким человеком оказался Брассер де Бурбург, француз, как и Шампольон. В 1845 году он отправился сначала в Нью-Йорк, потом в Мексику. Там благодаря помощи влиятельных друзей он получил доступ в архивы и прочел историю ацтеков, написанную Ихтильхочитлем. Кроме того, он подружился с одним из потомков братьев Монтесумы, знавшим язык индейцев. Путешествуя по стране, он открыл немало драгоценных рукописей, погребенных в обителях и библиотеках. После первого знакомства с местными диалектами майя, Брассер смог перевести одну из этих рукописей, оказавшуюся великим эпическим произведением, поэтическим мифом Творения. Вернувшись в Париж, исследователь опубликовал рукопись и принялся за свой новый, еще более масштабный труд, «Историю цивилизованных народов Мексики и Центральной Америки». К тому времени он установил хорошие отношения с испанскими властями, которые допустили его в мадридские архивы. Там он нашел оригинал рукописи епископа Диего де Ланды «Сообщение о делах в Юкатане». Поскольку в книге содержались рисунки иероглифов майя, относящихся к их календарю, Брассер смог, по крайней мере частично, расшифровать их письмена.
Там же, в Мадриде, французский исследователь познакомился с потомком самого Кортеса, профессором Хуаном де Трои Ортолано, в семье которого несколько поколений хранился документ, известный как «Троанский кодекс». В нем было 70 страниц, и позднее, вместе со второй половиной под названием «Кортесианский кодекс», в котором было 42 страницы, они составили так называемый «Мадридский кодекс», самую подробную из дошедцшх до нас рукописей майя. Может быть, по наивности Брассер усмотрел в этом документе подтверждение мифов об Атлантиде, которые бытовали среди коренных жителей Центральной Америки. Он считал, что обширный материк Атлантида некогда простирался от Мексиканского залива до Канарских островов. Майя, как считал исследователь, — потомки людей, уцелевших после катаклизма, а скорее — даже нескольких катаклизмов, уничтоживших этот материк. Он также выдвинул новаторскую теорию о том, что цивилизация зародилась на Атлантиде, а не на Ближнем и Среднем Востоке, как было принято думать, и что выходцы из Атлантиды принесли свою культуру как в Египет, так и в Центральную Америку. Эти теории не принимаются всерьез академиками, но, по крайней мере, там содержится объяснение загадочного сходства между рядом иероглифов майя и древних египтян.
Другие ценные мексиканские документы издал в виде девяти прекрасно иллюстрированных сборников англичанин лорд Кингзборо. Он, в свою очередь, был убежден, что майя произошли от потерянных Колен Израиля18, и был автором пространных комментариев на эту тему. В частности, он представил иллюстрацию из «Кодекса Борджиа», на которой показано, как 20 знаков дней из календаря майя (см. рис. 3) соответствуют различным частям человеческого тела, подобно средневековым обозначениям знаков Зодиака. Питер Томпкинс19 в книге «Тайны мексиканских пирамид», комментируя эту гипотезу, правда, без достаточных оснований, считает, что эта иллюстрация имеет отношение к теории о том, что жизненная энергия от Солнца, распространяясь по планетам, доходит до желез в человеческом организме, которые управляются небесными телами.
Первые фотографии мексиканских пирамид были сделаны французом Клодом Шарнеем, который работал под патронажем министерства изящных искусств Наполеона III. Позднее Шарней проводил раскопки в Теотиуакане, а также сделал из папье-маше лепные «копии» рельефов в Паленке; последние были отосланы в Париж. Его соперником в своем роде был англичанин на колониальной службе Альфред Модели. Основательное описание археологических памятников и иероглифических текстов майя, составленное этим англичанином, вышло в 20 томах в 1889— 1902 годы.20 С большим трудом Модели удалось сделать гипсовые слепки стел майя, которые он послал в Англию, где они стали экспонатами музея Виктории и Альберта, Южный Кенгсинтон, Лондон. Очевидно, они пребывают там и поныне.
Крышка из Паленке
Когда XIX век уступил место XX-му, авантюристов и путешественников постепенно вытеснили профессиональные археологи. Хотя археология Нового Света всегда уступала европейской и ближневосточной, все же тайны городов майя понемногу стали раскрываться. Значительная часть лесов вокруг Паленке была вырублена, так что их памятники снова предстали взорам людей — впервые с тех пор, как они были покинуты более тысячи лет назад. Находки, относящиеся к культурам более ранним, чем культура майя, в особенности больших базальтовых голов, подтвердили легенды о том, что ольмеки были древнейшим культурным народом Центральной Америки. Современная техника раскопок, как и постепенное постижение смысла календаря майя, сделали возможным достаточно точно датировать памятники, так что уже в начале 1950-х годов существовала признанная хронология расцвета и упадка центральноамериканских культур. За это время археологами в Паленке было найдено немало богатых погребений, в том числе — в составе храмовых и дворцовых комплексов. Однако до сих пор ничто не'мог-ло сравниться с открытием мексиканского археолога Альберто Руса, сделанным в 1952 году.
Среди руин Паленке есть замечательное здание, известное как Храм надписей. В этом храме, расположенном на вершине 65-метровой ступенчатой пирамиды, пол из больших каменных плит. Рус обратил внимание на то, что на одной из этих плит есть два ряда отверстий с вынимаемыми каменными стопорами (затычками?). Он предположил, что эта каменная плита — съемная, и попытался это проверить. Когда каменную плиту удалось убрать, он увидел лестницу. Четыре полевых сезона ушло на то, чтобы полностью ее расчистить. И в самом низу, примерно на уровне основания пирамиды, он обнаружил большую комнату. На полу ее, засыпанные щебнем, лежали скелеты шести юношей — вероятно, результат человеческих жертвоприношений. В противоположном конце комнаты был вход, закрытый треугольной каменной плитой. Убрав ее, археологи с удивлением обнаружили нетронутую усыпальницу.
Усыпальница оказалась достаточно обширной: 9 метров в длину и 7 в высоту. Стены были украшены рельефными изображениями людей в весьма архаичном облачении (сейчас считают, что это — девять Повелителей Ночи в теологии майя). На полу лежали две нефритовые фигурки и две прекрасно вылепленные головы. Но интереснее всего был сам саркофаг. Он был покрыт огромной четырехугольной крышкой, украшенной искусно сделанными рельефами. А внутри саркофага исследователи обнаружили настоящую сокровищницу майя. Прежде всего они обратили внимание на отлично сделанную нефритовую «посмертную маску». Украшениями тому, кто был здесь похоронен, служили также серьги из перламутра и нефрита, несколько ожерелий из нефритовых бус и нефритовые перстни. Большие нефриты (jade) были положены на руки и в рот — по обычаям майя и ацтеков, очень похожим на китайские. Все это было сделано великолепно. Нефритовая маска — лучшая из до сих пор найденных подобных предметов; но всего замечательнее была сама крышка саркофага.
Паленкская крышка весит около 5 тонн и слишком велика, чтобы переместить ее из усыпальницы, где она пребывает и сейчас. Много внимания ей уже уделяли ученые и студенты, пытавшиеся разобраться в ее сложной системе загадочных изображений. Наибольшую известность получила интерпретация швейцарского писателя Эриха фон Дэникена. В книге «Колесницы богов» он высказал гипотезу о том, что загадочная фигура в центре крышки — это космонавт, который сидит в кабине звездолета. Конечно, подобное заявление было отрицательно воспринято археологами. Они смогли установить, что в этой усыпальнице был похоронен выдающийся правитель Паленке, царь Солнечный Властитель Пакаль, который скончался в 683 году н.э. в возрасте 80 лет; но не было ни малейших оснований считать, что он или кто бы то ни было в тогдашней Мексике видел космический корабль, не говоря уже о том, что им управлял. Подобно более ранним теориям, связывавшим майя с Атлантидой, Древним Египтом или Израилем, эти идеи фон Дэникена остались на уровне спекуляций. Но они соответствовали настроениям публики 1960-х годов, и его книга тогда стала бестселлером. Мексиканским археологам тогда не раз приходилось сталкиваться с такими тенденциями, крышка из Паленке на время превратилась в символ теорий фон Дэникена. Неудивительно, что его последователи насторожились, когда в 1992 году Морис Коттерелл, побывав в Мексике, выдвинул новую, пусть и не лишенную противоречий, теорию, касающуюся этой крышки.
Многие загадки майя до сих пор не разгаданы. Откуда они явились? Для какой цели соорудили свои памятники? Почему поспешно покинули свои великолепные города? Эти вопросы до сих пор не дают покоя исследователям и гостям Паленке и других городов майя. Археологи дали ответы на многие вопросы; особенно это касается расшифровки календаря майя. Но их реальные мотивы пока не нашли полного объяснения. Кажется, крышка из Паленке нам поможет в этом, и, похоже, мы стоим на пороге решения этой задачи.
Обсуждения Тайны майя. (Часть 1)