Сон с кинофильмом

Снилось будто бы сижу я в кинозале, старом и потрепанном, с квадратными сиденьями. В руках у меня толстая газета, а перед глазами – большая статья на два разворота. Поперек страницы широкими буквами написано название – «Здесь под желтым солнцем рамп». Шарю глазами по снимкам – не нахожу, читаю абзац за абзацем – нет. Мне начинает казаться, что я маленький человечек, который бегает по строчкам как по тонким тростинкам, перекинутым через бурлящий поток – тростинки пружинят, трещат, ломаются под ногами, и меня шатает из стороны в сторону. Но нет, это просто погас свет и зажегся экран – начался фильм. Он тоже старый и потертый. На экране мелькают черно-белые рельсы, свет быстро скользит по лицу, заставляя следить напряженно за маленьким одиноким вагончиком, несущимся безо всякого паровоза так, что захватывает дух. И вдруг замечаю, что перед вагончиком – стена. На самом деле и не стена даже, а что-то вроде гигантской картины в рамке: на ней также нарисованы рельсы, тонкие деревья по обочине и сумрачные облака. Вагончик упирается носом в холст. На секунду все замирает, а потом инерция его движения продавливает в поверхности холста крошечную дырочку, из которой со свистом вырывается ветер. Края дырочки трепещут и разрыв увеличивается. И вот это уже не дырочка, а огромная пробоина и дующий сквозь нее ветер поднимает вверх вагончик и выдергивает из земли рельсы. Камера поворачивается, и я вижу, что скрывается с той стороны холста. Это огромный, невероятных размеров глаз. Он смотрит прямо на меня, хотя я знаю, что то же самое чувствует каждый сидящий в зале. Взгляд у него суровый и пронизывающий, будто пригвождающий к креслу. Девушка рядом со мной дернулась и жалобно испуганно зашептала, что ей нужно выйти, потому что она забыла купить попкорн. Но выйти никто уже не может, так давит на нас этот увеличивающийся, надвигающийся с экрана глаз. Вот зрачок занял половину стены, и я вижу в его середине комнату и темный проем окна. Возле него стоит человек с головой быка. Он медленно поворачивается и тоже смотрит на меня, но у него взгляд совсем другой – не грозный, не разочарованный, не пронизывающий насквозь… Ожидающий. Тело у него становится будто прозрачное, и я вижу за ним изогнутую серебряную ложку. Своей ручкой она как бы впаяна в стекло окна и в стоящую за ним ночь, которая кажется плотной и вещественной. В ложке лежит белоснежное яйцо. Оно медленно крутится вокруг своей оси, от чего по стенам комнаты бегут прямоугольные отблески, становящиеся маленькими белыми вагончиками, несущимися по рельсам безо всякого паровоза так, что захватывает дух.

25 марта 2009