Медитация с объектом

Теоретически, нет причин, по которым следовало бы отказываться от использования каких бы то ни было физических предметов, в качестве базиса или опоры медитации. Мы могли бы успокоить ум, основываясь на переживании видения конкретной формы, и любой из этих объектов мог бы оказаться пригодным для развития шаматхи, спокойствия и устойчивости ума. Очень эффективным методом, которым мы займемся в настоящей главе, является медитация на бинду, что значит медитация на маленьком светящимся шарике.

Медитация - это умственная практика, используем ли мы базовый подход шаматхи постепенного усиления успокоения и устойчивости ума; или подход випасьяны развития постижения природы ума; или технику Махаяны развития сострадания и шуньяты; или же тантрические фазы построения и завершения. Именно с умом мы медитируем, поэтому мы должны начать с природы самого ума. Чем больше мы поймем, тем больше пользы будет от исполнения конкретной техники.

Когда мы говорим об уме, мы не говорим об объекте. В конечном счете, мы не можем описать ум или сознание в терминах, применимых для описания вещи. Природа самого ума - это ничто, пустота, к уму нельзя отнести каких-либо фиксированных или ограничительных характеристик, вроде формы, цвета, размера или месторасположения. Ум неуловим, а потому сравним с пространством, как не имеющий параметров или границ.

Чтобы получить возможность испытать качество пространственности и неуловимости ума, важным фактором оказывается положение тела. Тело должно быть выпрямлено, но не напряженно и не закрепощено. Уму следует находиться в его естественном состоянии. Нет необходимости думать, что ум внутри или вне тела. Не надо фокусировать внимание в одном или в другом направлении. Единственно, важно дать уму покоиться в пространственном переживании самого ума, при полном отсутствии рассеяния, выдумывания или конструирования.

Поскольку ум не может переживаться осязаемым или ограниченным, мы не можем сказать: “Мой ум - вот от сюда и до сюда, а вне этого, его нет или же он недействителен.” Нет жесткой границы, за которой ума нет, а внутри которой он есть. Он не подходит под такие параметры. Однако, из-за того, что у нас нет непосредственного переживания фундаментальной неосязаемости, неуловимости ума, мы пытаемся воспринимать ум, словно он ограничен или фиксирован. У нас имеются наивные представления о моем уме, о моем теле и мысль о том, что ум расположен где-то в теле. Мы ведем себя соответственно этому неверному представлению, будто ум - это что-то такое, что мы можем зафиксировать ограничить или задержать.

Ум, кроме того, сияющ или ясен, не в зрительном смысле, но в том смысле, что он может воспринимать что угодно. Это сияние присутствует одновременно с неосязаемостью пустоты, они не две раздельные вещи, но две стороны одного и того же переживания.

Это переживание, одновременно пустоты и сияния, способно динамически и беспрепятственно проявляться, в качестве осознавание ума. Этот познавательный аспект ума не только может, но и действительно воспринимает и переживает. В нашем конкретном случае, познавательный аспект ума пролучает форму пяти физических чувств и, кроме того, внутреннего сознания, которое порождает мысли и идеи, как в некотором роде шестое чувство. Если рассмотреть физическое чувство слуха, к примеру, то мы имеем пустую и сияющую природу ума, выражающуюся благодаря тому, что мы называем слуховым сознанием. Ухо - это просто отдельный физический орган, действующий как средство или путь, при помощи которого сознание выражает себя. Когда мы воспринимаем звук, там присутствуют различные элементы. Сознание выражается как слуховое осознавание, а конкретный орган действует как звено между субъективным сознанием и тем, что принимается за объективный элемент, звук в физическом окружении. На самом же деле происходит проявление пустотой, сияющей и неограниченной природы самого ума.

Когда мы практикуем медитацию шаматхи, останавливаясь успокаиваясь на некотором определенном пункте в феноменальном окружении, то мы включаем в этот процесс объект, орган или путь сознания, и само сознание. Эти три фактора сходятся вместе в обстановке восприятия. Если использовать восприятие и эту обстановку чувственного объекта, чувственного органа или пути, сознания или познания, то из данной ситуации может возникнуть большое количество разнообразных уровней реализации и опыта. Она может постепенно привести к спокойной устойчивости ума, и тогда это - медитация шаматхи. Она может постепенно привести к определенному постижению и частичной реализации, хотя и не той, что мы называем полным просветлением. И это - медитация випасьяны. Когда достигают окончательного просветления, а обстановка при восприятии - это просто выражение этого просветленного бытия, тогда мы говорим о Махамудре. Поэтому ситуация восприятия, с точки зрения практикующего, может быть шаматхой или переживанием успокоения; переживанием постижения или випасьяной; или же переживанием Махамудры, непосредственным окончательным переживанием природы ума и всех феноменов.

Когда мы используем технику шаматхи с объектом, центральным пунктом, то мы используем определенную ситуацию восприятия. Если мы медитируем на статуе Будды, например, то у нас есть объект во внешнем окружении, есть средство или путь для сознания (в данном случае глаза или органы зрения), и есть само сознание, познавательный фактор осознавания ума, проявляющийся благодаря органу зрения, как зрительное переживание этого конкретного объекта.

Если мы применяем чисто ментальный подход, когда нет никаких физических объектов во внешнем окружении, и создаем ментальный объект типа светящегося шара или формы божества, ситуация остается прежней. Есть объект, в данном случае не воспринимаемый, как физически присутствующий во внешнем окружении, но тем не менее, такой, на котором, ум фокусируется как на объекте. И это - шестое чувство внутреннего сознания, не физическое чувство зрения, звука, а функционирование ума, в качестве органа чувств, необходимое, чтобы производить объекты. Наконец, есть само сознание, пустое, ясное и неограниченное состояние осознавания, выражающееся через внутреннее сознание, для того, чтобы воспринимать ментальный объект. Медитация на форме божества или маленьком светящимся шарике использует тот же самый подход.

В литературе Праджняпарамиты, Совершенной Мудрости, есть такой отрывок: “Сперва появляется я, и все развивается из этого ощущения я” Из этого базового представления о “я” или себе, развивается представление о моем теле, моем уме, моем этом, моем том; и весь мир возникает из такого допущения.

Поскольку у ума существует привычная тенденция переживать в терминах мое и я, помещающих ум в тело, мы можем использовать эту привычку, как средство медитации. Мы представляем себе предмет медитации в форме светящегося шара или сферы, и визуализируем его внутри тела, можно в области сердца. Мы фокусируем ум, который так или иначе всегда концентрируется на я или на теле, и заставляем его оставаться на светящейся сфере, которую мы расположили в теле в области сердца. И сфера света и то что ее осознает - это выражение пустой, ясной и возникающей беспрепятственно природы ума. Как раз это очень важно понимать. Субъект сознания - это проявление ума, и объект или объективируемое переживание шара света - это так же выражение ума.

Мы можем медитировать, что внутри тела на уровне сердца расположен шарик света величиной с яйцо. Он совершенной сферической формы, белый, сверкающий, прозрачный, трехмерный, образован из света и совершенно лишен твердости. Мы представляем, что эта сфера света находится в области сердца и позволяем уму покоиться на этом светящемся шарике.

Неминуемо, в уме появятся отвлекающие мысли. Однако, с точки зрения медитации, все это - отвлечения, и мы просто отсекаем их и возвращаемся к переживанию сверкающего белого света в сердце.

Эти отвлекающие мысли в уме говорят о том, что, в действительности, медитация происходит. Традиционно считается, что первым указанием на развитие шаматхи, является такое, подобное горному обвалу, переживание каскада мыслей. Мы начинаем осознавать всю активность ума. Постепенно, по мере того как мы развиваем подход шаматхи и накапливаем устойчивость и спокойствие ума, эти мысли, эмоции и отвлечения потихоньку исчезают.

Переживание второй стадии шаматхи будет переживанием медленно текущего потока. Здесь все еще сохраняется чувство активности ума, но она становится гораздо более управляемой и связанной. К сожалению, многие люди испытывают сложности на первой стадии. Когда они начинают осознавать всю активность ума, они принимают это за знак того, что практика где-то неправильна, и что в практике дхармы либо нет благословения либо они сами неспособные медитаторы. Дело не в том, что практика не приносит пользы или благословения, или что мы неумелые медитаторы, а в том, что в уме присутствуют очень плотные слои запутанности и заблуждения. С безначального времени фундаментальное неведение, дуалистическое цеплянье, эмоциональная запутанность и карма стали очень крепкими, в особенности, двойственное цеплянье и эмоциональная запутанность, вносящие наибольший вклад в ментальное возбуждение, которое мы испытываем во время медитации.

Это указывает на то, что нам придется увеличить наши усилия. Для этого потребуется кропотливость, усердие и решимость практиковать. Так же для того, чтобы практика оказалась успешной, потребуется подлинное усилие направленное на то, чтобы очистить себя от всех заблуждений и помех и развить положительные качества добродетели и глубокого осознавания. Традиционно, в учениях утверждается, что нужна не столько медитация сколько акклиматизация. Знакомясь с опытом медитации, мы трансформируем, по сути, сам опыт. Он становится пространством осознавания. Медитация - это что-то такое, что мы узнаем. Благодаря медитации мы привыкаем чувствовать по другому. И в высшей точке наш опыт становится переживанием пространственного осознавания.

Следовательно, медитация в большой степени основана на привычной практике, акклиматизации к конкретному способу переживания, который сравнивается с переживанием огромного пространства воды с совершенно гладкой поверхностью. Тогда возникает ощущение блаженства, не высшего блаженства, которое нельзя ни ограничить ни исчерпать, но что-то вроде физического и ментального благополучия, выходящего за рамки того, что мы испытывали прежде. Его нельзя выразить в пределах нашей мирской ограниченности. Эта практика является, кроме того, базисом всевозможных психических способностей, например, ясновидения, которое может возникнуть после того, как практика более или менее установилась.

Если в этом пункте мы не получим никаких указаний от квалифицированного учителя, либо потому, что у нас нет контакта с учителем, либо потому, что мы не в состоянии обеспечить выполнение наставлений, мы можем оказаться в тупике. Мы можем захотеть провести свою жизнь, занимаясь культивацией этого блаженного, устойчивого, тихого состояния ума. Однако, с точки зрения духовной практики, это неверно, потому что, хотя такая практика и ведет к более высоким состояниям перерождения в пределах цикла самсары, но она не становится путем к просветлению. Она не может освободить ум и дать возможность превзойти все ограничения, которые приводят к новому рождению в круге обусловленного существования. Без сомнения именно эту ситуацию описывал Миларепа, когда говорил: “Не задерживаясь в глубокой заводи шаматхи, дай распуститься цветку випасьяны.” Поэтический пример, представленный им, говорит о глубокой, но заводи, в которой мы можем потеряться так, что любой дальнейший рост станет невозможен. Мы оставались бы дремать как лилия, под водой на дне, вместо того, чтобы протянуть стебель на поверхность и расцвести. Не достаточно развить спокойствие ума, мы должны дать возможность распуститься истинному постижению.

В духовном развитии практика медитации дает огромную свободу уму и возможность контролировать свой собственный опыт. Медитация начинается с шаматхи, способности ума покоиться без рассеяния. Коль скоро это основание установлено, любые другие подходы, которые мы используем, такие как развитие дальнейшего постижения, воспитание определенного аспекта нашего опыта, например, сострадания или пустотности, или же применение тантрических методов построения и завершения, окажутся наиболее плодотворными. Дальше необходимо не только добиваться свободы ума с тем, чтобы он стабилизировал себя, но и распространять эту свободу ума на все аспекты нашего опыта. Нам потребуется метод, который быстро и эффективно выполнит это, потому что, за то малое время пока у нас есть мотивация практиковать медитацию, мы можем не успеть ничего сделать.

Один из действенных методов использует расширенную версию приведенного выше примера с медитацией со световой сферой. Мы мысленно ориентируем себя таким образом, что мы смотрим как бы на восток, неважно каково наше действительное расположение. С точки зрения практики, направление перед нами - это восток. Мы медитируем, что там находится сфера аналогичная той, что мы визуализировали у себя в сердце. До нее огромное расстояние. Сотни, тысячи, миллионы километров на восток от нас . Мы задерживаем ум на переживании этой сферы света далеко на востоке. Если бы ум был чем-то твердым или ограниченным, то заставить его пройти все это расстояние было бы весьма проблематичным, но мы не ограничены никакими подобными соображениями. Наш ум имеет полную свободу дотянуться туда и еще дальше, и распространиться повсюду.

В этот момент, мы переносим наше внимание на запад, так сказать, позади нас, и визуализируем сферу света на расстоянии тысяч десятков тысяч километров от нас. Мы даем возможность уму успокоиться в переживании этой сферы далеко позади на западе.

Потом мы переносим фокус нашего осознавания в южное направление, которое находится справа от нас, и медитируем, что сфера белого света располагается на расстоянии в тысяч, десятков тысяч километров от нас, и позволяем уму успокоиться в этом переживании. Наконец, мы смещаем фокус нашего осознавания на север, что от нас слева, представляя белый шарик света на столь же удаленном огромном расстоянии, и позволяем уму успокоиться без рассеяния в этом переживании.

Следующим шагом мы представляем себе, сразу, все четыре сферы всех четырех направлений, вместе с самой первой сферой в центре груди, и позволяем уму покоиться в этом одновременном переживании. Первое чего мы добиваемся, когда успокаиваем ум в отдельном выбранном переживании, это того, что мы подрезаем наше наивное представление, будто ум заключен в тело, фиксирован и неподвижен.

На деле, мы обнаруживаем, что природа ума вовсе не имеет к телу никакого отношения. Это пустое, сияющее и беспрепятственно проявляющееся состояние осознавания, и эта природа самого ума свободно выражает себя любыми способами. Это истинно не только для четырех направлений и центральной точки одновременно, но ведь мы могли бы медитировать в сотнях или миллионах направлений сразу. Наша привязанность к я или эго строго ограничивает способность ума выражать себя. Оно все равно как очень тугие оковы вокруг ума. Такого рода подход, не причиняя какого бы то ни была вреда или порчи уму, постепенно ослабляет оковы и ум получает возможность свободно выражать себя.

Другая польза от такой техники относится к практической стороне дела.

Весьма сложно выбрать отдельную вещь и медитировать только на ней. Медитация без рассеяния на шарике в сердце очень часто чересчур превышает возможности начинающего заниматься такой практикой. Перемещая фокус осознавания в разные стороны, мы придаем медитации некоторое ощущение открытости. Когда мы слегка устаем при одном подходе, мы просто переносим внимание в другое направление. Это придает уму больше свежести и немного облегчает попытку удержания ума на одном месте. В то же самое время, мы не теряем накопленной при данном подходе пользы от Шаматхи. Поскольку такая практика медитации приносит большую свободу и способность контролировать ум, неизбежно мы приходим к какой-либо важной стадии продвинутой реализации, возможно к первому уровню бодхисаттвы.

На данном этапе, ум способен в совершенстве поддерживать сто состояний медитативного погружения за раз, причем без какого-либо противоречия или конфликта в уме. Еще ум способен проявляться в качестве ста эманаций сразу, достигать просветления или освобождения в ста различных чистых мирах опыта, работать непосредственно на благо ста существ одновременно и так далее. Все эти способности и такая сила ума происходят в результате данной техники медитации.

Вопросы
В. “Вы рекомендовали нам использовать орган слуха для осознания того, что мирские звуки представляют собой соединение звука и пустоты. Какая связь между этим переживанием и переживанием мантры, как союза звука и пустоты?”

Есть связь в том смысле, что любой звук пуст, независимо от того является ли он звуком произносимой мантры или же звуком одного из элементов окружения. Независимо от источника звука, он пуст, но обычно мы не переживаем вещи таким образом. Мы совершенно убеждены, что звук - это на самом деле звук, он реален, и когда слышим какой-либо конкретный звук, мы думаем о нем, как о вещи самой по себе. Некоторым звукам мы приписываем приятные качества, некоторым другим неприятные. Звук способен играть огромную роль в наших жизнях, либо помогая либо нанося нам вред, все потому, что мы придаем ему так много значения и наделяем твердостью.

Особый подход медитации шаматхи занимается звуком, просто как звуком, совсем не приписывая ему каких бы то ни было свойств, в том числе и пустотности, с целью привести ум к покою. И этот подход пригоден как и любой другой. Мы берем чувственное переживание, как звук, например, и используем его как характерную черту нашего опыта, тогда он может стать базисом развития шаматхи.

Медитацию с божествами так же можно применять для постепенного достижения успокоения и устойчивости ума. Мы визуализируем форму божества и оставляем ум в этом переживании. Если мы обнаруживаем, что ум уходит, не задерживаясь на форме божества, или же мы не способны четко визуализировать, тогда возможно эффективным методом оказывается произносить звук мантры и покоиться в звуке мантры, как таковом. Звук от нашего произнесения мантры закладывает базис или основание для развития опыта шаматхи. Используем ли мы звук элементов, внешний звук, или же мы используем производимый нами самими звук мантры, в качестве основания шаматхи, все это одинаково эффективно.

Все дело, конечно, в том, что как чувствующие существа, как непросветленные существа, находящиеся в круге перерождений, мы имеем очень большой изъян, касающийся того, что мы переживаем вещи с абсолютным убеждением, будто то, что мы испытываем - совершенно реально. Мы убеждены, что наше тело абсолютно реально, и тогда страдание, болезни и боль возникают из этого убеждения. То же самое можно сказать о речи, являющейся разновидностью звука: мы убеждены, что речь - это что-то реальное. Когда мы произносим слова, у нас возникает переживание слышания этих слов, этого звука, как чего-то самого по себе реального. В результате, такое убеждение может принести пользу и вред. Слова могут вызвать у нас боль, причинить страдание, нанести ущерб и расстроить, потому что мы считаем их чем-то абсолютно реальным. То же самое можно сказать и по поводу ума. Все мысли и эмоции, появляющиеся в уме принимаются нами как нечто реальное само по себе.

Наивные предрассудки присутствуют не только во время нашего рабочего состояния существования, но так же имеют место и в состоянии сна, когда ум проектирует всевозможные вещи, и переживает их, как если бы они были совершенно реальными, а так же в Бордо или опыте после-смерти, когда остается только ментальное воплощение, у которого нет никакого физического базиса для сознания.

В практике Ваджраяны, когда мы намереваемся осуществить превращение из непросветленного в просветленное существо с максимально возможной скоростью, идеально за одну жизнь, мы должны работать на всех уровнях. Мы преобразовываем наше обыкновенное, наивное переживание формы, как чего-то твердого и самого по себе абсолютно реального, в переживание пустоты формы. Мы превращаем обыкновенное наивное переживание звука, как звука, в переживание звука, как звука и пустоты одновременно. Мы превращаем переживание мыслей, эмоций и ментальной активности в переживание союза пустоты и осознавания ума. Если мы сможем осуществить трансформацию на этих уровнях, то мы уже не в силах задержать просветление.

В Ваджраяне цель медитации с божествами заключается в том, чтобы изменить или сместить фокус нашей привязанности. Мы в настоящее время убеждены в реальности нашего физического тела и очень привязаны к этому представлению. В медитации с божеством, мы меняем нашу индивидуальность на тождественную форме божества. Мы переживаем, например, мысль: “Я уже не это физическое тело; Я Ченрезиг.” Мы становимся с божеством одним и отождествляемся с этой формой божества, тем самым приближаясь к осознанию союза формы и пустоты. Мы меняем наше тяготение к обычным звукам и речи, на понимание, того, что всем звукам присуще звучание мантры, например, Ом Мани Падме Хунг, тогда появляется переживание звука и пустоты одновременно. Мы меняем наш подход к ментальной активности, рассматривая мысли, эмоции и понятия, возникающие в уме, как союз осведомленного осознавания и пустоты, то есть переживание состояния Махамудры.

Практика Ваджраяны пытается совершить трансформацию на всех трех уровнях, физическом, речевом и ментальном. Даже если мы не сумеем осуществить эту трансформацию за одну жизнь, тенденции, которые мы заложили в этой жизни не умирают с физическим телом. Благодаря продолжающейся практике медитации и попытке приблизиться к опыту формы, как опыту формы и пустоты, опыту звука, как опыту звука и пустоты, и переживанию ментальной активности как осознаванию и пустоты, мы закладываем привычные тенденции, которые могут проявится в состоянии после смерти, когда физическое тело уже не будет ограничивающим фактором. Эти тенденции могут всплыть в любой момент в состоянии после смерти и выразиться в трансформации. Незамедлительность переживания в Бордо означает, что раз эти тенденции действительно возникают и становятся частью нашего сознательного переживания, то трансформация может мгновенно осуществиться, потому что больше нет физического тела, являвшегося сдерживающим фактором. И тогда переживание формы, как пустой формы, звука, как пустого звука, и мысли и ментальной активности, как пустого осознавания, происходят немедленно. Эта другая причина, почему Ваджраяна является очень быстрым путем. Она дает возможность достичь просветления в состоянии Бордо, если практикующий не сумел добиться, что было бы идеально, просветления в течение жизни. Важность медитации с божествами, например, практики Ченрезига, едва ли можно переоценить.

В дополнение к нашим собственным усилиям, в тантрической практике, добавляется благословение божества и благословение мантры; наши собственные усилия встречаются с благословением, и создается мощная ситуация. Нам не следует преуменьшать ни силу благословения такой вещи как мантра ни силу наших тенденций, развивающихся в ходе практики.

Одним из главных учеников Будды был Архат по имени Шарипутра. Его мать совсем не интересовалась практикой дхармы, и жила обычной мирской жизнью, очень приземленной жизнью. Шарипутра хотел помочь матери, и тогда он придумал подвесить колокольчик над дверью. Колокольчик звенел бы всякий раз, когда дверь открывалась или закрывалась. Шарипутра сказал матери: “С сего дня мы вводим новое правило в нашем доме. Каждый раз, когда ты услышишь звон колокольчика, ты должна сказать Ом Мани Падме Хунг.” Так и повелось до самой смерти матери.

Когда она умерла, из-за очень плохой кармы, составлявшей часть ее натуры, ее сознание переродилось в сфере ада, и там в аду, где она находилась, стоял большой котел, в котором обитатели этого мира варили различные формы существ ада. Один из них, размешивая кипяток большой железной ложкой, задел ей по стенке чана. И женщина, которая раньше была матерью Шарипутры, услышала этот звук и тут же сказала: “Ом Мани Падме Хунг.” Она немедленно освободилась от существования в аду.

Эту историю можно рассмотреть с той стороны, что, когда мы принимаем какого-либо человека как своего гуру, то ключевым пунктом наших взаимоотношений является наша вера и преданность гуру, и убежденность в том, что он, для нас, является Буддой. И дальше, Будда находится повсюду. Просветленное состояние ума не располагается где-то в определенном месте. Просветление - это переживание фундаментальной природы самого ума, являющейся вездесущей, всепронизывающей и не ограниченной, и не локализованной каким-либо образом. Получаем ли мы благословение или нет зависит от того, есть ли у нас доверие и преданность. Вот единственные качества необходимые для получения благословения.

Мы можем сравнить источник благословения, т.е. нашего гуру, который для нас Будда, с луной восходящей в небе ночью. Везде, где есть на земле вода, появляются отражения этой луны, независимо от того какова там площадь поверхности воды; и где бы ни находился человек, имеющий доверие, он получает благословение. Совершенно не важно, жив ли наш гуру и присутствует ли физически. Именно об этом, говорил мудрец Миларепа: “Я не перерожусь здесь заново, мое сознание уйдет в мир проявленной радости на востоке. В будущем, всегда, когда кто бы то ни был будет обращаться ко мне с преданностью и доверием, я буду здесь, и дам ему благословение.

Каждый учитель, в соответствии со своими достоинствами и способностями, делает лучшее, что может, исполняя роль духовного наставника. Предоставляя возможность ламам находиться в центрах, создаваемых мной на Западе, я очень надеялся, что дав, имеющего опыт, человека, я смогу дать источник наставлений, указаний и информации, что поможет каждому занимающемуся в практике. Эти ламы дают учения всем людям, которые искренне ищут путь к освобождению, так же как всякий другой квалифицированный лама во всем мире.

Когда мы принимаем какого-либо ламу как нашего коренного гуру, и у нас есть соответствующие этому контексту вера и преданность, то мы получаем благословение. Такого ламу можно так же считать излучением Его Святейшества Кармапы или моим излучением или любого другого учителя. Наше собственное отношение определяет конкретное благословение или степень, с которой мы можем получать благословения в результате этой связи. Тексты совершенно определенно говорят, что если ученик, считает учителя воплощением всех Будд трех времен, то благословения Будд трех времен могут быть даны этому ученику при содействии учителя. И только от отношения ученика зависит степень, получаемого им благословения и благо от того, что он поддерживает связь с учителем. Если бы мы были сторонними наблюдателями, то будучи критичными, возможно, мы обнаружили бы много изъянов в понимании или реализации нашего гуру, но если ученик имеет доверие, то эта открытость ума ученика позволяет ему получить благословение от такой связи.

Для иллюстрации этого есть история о Буддийском Университете Наланда в Индии. За время существования этого университета, он был отмечен за высокое качество его стандартов и упорство, с которым ученые и пандиты этого университета изучали и понимали Буддийские учения. Одно время там в монастыре был некий старый монах, совершенно ленивый и совсем не желавший учиться.

Царь данной области содержал этот университет и каждый месяц на полнолуние, он спрашивал учения у одного из представителей университета. Возводился трон и, избиравшийся группой человек, садился на трон, а царь и его люди получали учения. Как-то раз, университетские монахи, решили слегка подшутить над ленивым товарищем, и они назначили его быть лектором при следующем посещении царя. Когда пришла пора, старого монаха проинформировали, что сегодня его очередь лезть на трон и, несмотря на его протесты, усадили-таки на трон, перед царем, который с большим почтением ждал, когда ему начнут давать учения.

Конечно бедняга старик не знал ничего, он сидел и пытался придумать, что бы такого сделать. Но единственное, что смог придумать, это сказать:

“Знаете, мне действительно очень больно, это такое большое страдание быть настолько тупым в настоящий момент, не знать ничего.” Затем он слез с трона и, можно было подумать, что это было учение. Царь сидел с очень почтительным выражением и все, что он услышал было это одно предложение. Но поскольку он подошел к ситуации с открытостью и верой, что что-то получит, то подумав над предложением, он решил: “Наверное, что-то очень глубокое и важное должно быть скрыто в том, что сказал этот старый учитель.”

Царь вернулся во дворец и стал размышлять. Он пришел к пониманию, что не знать ничего - означает фундаментальное неведение, и что оно явилось причиной всего страдания. Чем больше он думал об этом, тем больше он понимал, что корнем страдания человеческого существования является фундаментальное незнание природы ума, и чем больше он медитировал над этим, тем больше фундаментальное неведение в его уме преобразовывалось в непосредственное переживание осознавания. Таким образом царь достиг освобождения благодаря учению, которое он получил от старого монаха.

Если бы не было веры и преданности в уме ученика, то неважно есть ли гуру нет ли его, мы не открыты благословению, и мы получили бы столько же пользы от его присутствия, как от присутствия дикого животного, которое назвали бы своим гуру.

В. “Какой аспект нашего существа используется в процессе идентификации с божеством? Если бесформенная медитация пустоты кажется нам вполне удовлетворительной сама по себе, как мы устанавливаем связь с формой божества?”

Во-первых, если мы действительно медитируем на пустоте, это уже прекрасно. Не надо думать, что такая медитация - не достойная практика. Фактически, она - суть любой медитации, поскольку шуньята, пустота, - сущность любого переживания. Если мы способны понять шуньяту и по-настоящему медитировать в этом состоянии пустоты, то больше ничего не требуется.

Однако, возможно, мы не способны пробудить подлинное переживание пустоты. Нам может казаться: “Вот это - пустота,” - но, на самом деле, мы испытываем в уме что-то вроде тупости или глупости. Когда ум бессодержателен, и кажется, будто в нем ничего не происходит. Мы принимаем это за пустоту, тогда как, на самом деле, здесь тонкая разновидность тупости, которая была усилена в ходе медитации. Нам следует остерегаться этого.

Что касается практического вопроса о визуализации формы божества, не думаю, что это составляет большую проблему. Если есть кто-то, кого мы ненавидим, то в уме очень легко возникает четкое ясное представление этого человека. Если есть кто-то, к кому мы чувствуем сильное сексуальное влечение, то легко в уме получить четкое представление этого человека. Поэтому, я не вижу проблемы в возможности визуализации формы божества. Если, разумеется, все в порядке в рамках способности ума создавать ясный образ божества. Для нас не составляет труда думать: “Я есть,” - так что не должно быть сложно думать: “Я есть Ченрезиг.” Здесь просто сдвиг фокуса относительно того, что мы думаем, кто мы такие.

В медитации на йидама мы используем глубоко укоренившееся цеплянье, которое у нас имеется к “я есть”, и переносим фиксацию с нашего обычного представления о себе на форму божества. Это смещение фокуса или смещение акцента, характеризуется старым высказыванием, что для того, чтобы удалить воду из уха, надо налить в него побольше воды и просто дать ей всей вытечь. Для того, чтобы совладать с цепляньем к эго, мы применяем цеплянье к эго.

В. “Расскажите пожалуйста о десяти уровнях реализации Бодхисаттвы, десяти бхуми?”

Первый уровень или бхуми реализации бодхисаттвы - это стадия, на которой человек переживает, на постоянном базисе, непосредственный опыт того, что ум пуст, ясен и неограничен. После того, как это осознание перестало быть временным переживанием и становится устойчивым элементом, пусть даже и очень слабым, то это состояние является первым бхуми. Как таковое, оно сопровождается определенными качествами, указывающими на то, что достигнута некоторая свобода ума. Сейчас мы способны испытывать только одно состояние ментального переживания за раз, ум бодхисаттвы первого уровня может переживать сто состояний медитативного погружения одновременно сразу, и не испытывать противоречия. Тексты говорят о двенадцати подобных качествах, их называют двенадцатью сотнями. Для примера бывают такие сотни - это способность ума проявлять сто эманаций в разных мирах опыта одновременно, чтобы приносить другим пользу; способность ума встречаться с сотней будд одновременно; способность переживать сто чистых миров одновременно; способность вспомнить сто предыдущих жизней и способность предвидеть обстоятельства следующих ста воплощений. Всего двенадцать подобных качеств, которые традиционно относятся к характеристикам первого уровня свободы ума и контроля над переживанием.

Продвигаясь с первого на десятый бхуми и далее к полному просветлению, наши усилия по очищению и развитию, которые формально называются накоплением заслуг, и наши усилия в медитации, которые формально называются накоплением мудрости, становятся все более зрелыми. Устойчивость, развитая на первом бхуми все больше становится частью нашего опыта а негативные аспекты нашего существования, становятся все менее заметными и исчезают. К этому добавляется устранение ограничивающих и мешающих факторов, которые прежде не давали раскрыться такому переживанию.

Для сравнения берется пример прибывающей луны. Третий день лунного месяца, появляется тоненький серп луны, который можно сравнить с первым бхуми. Продвижение вперед к просветлению подобно тому как прибывает луна, пока не становится полной. Признаком такого процесса оказывается увеличение тех качеств, которые переживались как элементы первого бхуми. Расширяется свобода ума. Тексты говорят, что двенадцать сотен возрастают в десять раз при переходе с первого на второй бхуми, и в десять раз снова при переходе со второго на третий и так далее, таким образом со временем, когда мы испытываем десятый уровень реализации бодхисаттвы, мы говорим не об одной сотне состояний самадхи одновременно, но о ста миллиардах состояний за раз. Мы говорим не о сотне эманаций, но ста миллиардах эманаций, не о ста предыдущих или будущих перевоплощениях, но ста миллиардах предыдущих и будущих существованиях. Общий объем увеличивается, потому что растет свобода ума выражать себя, по мере того как устраняются отрицательные и мешающие факторы, сдерживавшие нас раньше от этого переживания.

Все уровни запутанности и заблуждения, которые мы сейчас испытываем, фундаментальное неведение, двойственное цеплянье, эмоциональная запутанность и кармические тенденции, имеют как грубые так и тонкие аспекты. Первый бхуми сопровождается полным удалением более грубых аспектов кармических завес ума, самого грубого из четырех уровней запутанности. Седьмой уровень реализации бодхисаттвы сопровождается уничтожением грубых аспектов эмоциональной запутанности. С достижением восьмого уровня, устраняются грубые аспекты двойственного цеплянья; а с достижением девятого и десятого уровней, устраняются тонкие аспекты.

Ко времени, когда мы достигаем десятого уровня реализации бодхисаттвы, сохраняется только один фактор мешающий или ограничивающий ум - это чрезвычайно тонкий аспект фундаментального неведения. И он должен быть уничтожен для того, чтобы достичь окончательного просветления. Тибетским термином Сангье определяется состояние будды, полное просветление, как абсолютное удаление всех уровней заблуждения и мешающих факторов, а, значит, полное проявление присущего уму потенциала.

В. “Какова связь между шаматхой и медитацией на йидама? Подход шаматхи представляется более простым по сравнению с медитацией на йидама. Не следует ли увеличить продолжительность практики шаматхи прежде, чем начинать медитацию на йидама?”

Шаматха означает просто постепенное накопление в уме опыта успокоения и устойчивости. Способы развития шаматхи могут принимать многие различные формы. Можно развивать шаматху медитируя на статуе Будды. Так же можно развивать шаматху медитируя на форме божества, йидама, и фактически, рекомендуется эта медитация, как, вероятно, самый эффективный подход к развитию шаматхи. Ведь здесь принимаются в расчет не только личные усилия медитатора, но и то благословение, которое свойственно форме божества и проговариваемой мантре. Наши собственные усилия дополняются благословением, свойственным практике, а потому, результаты более глубокие и быстрые.

Верно, что на практическом уровне, людям кажется, более приемлемым использовать менее замысловатый подход, вроде медитации на светящемся шарике, нежели на форме божества. С точки зрения удобства, конечно, упрощенная техника предпочтительнее; с точки зрения эффективности, для развития шаматхи более предпочтительной оказывается медитация на йидама.

В. “Обыкновенно, мы думаем об органах чувств как о пассивных рецепторах чувственных раздражителей, а не как об активных посредниках, через которые выражается ум. Не мог бы Римпоче пояснить разницу?”

В известном смысле мы смотрим здесь на одну и ту же ситуацию под двумя разными углами. Либо раздражители вызывают отклик, либо ум выражает себя внешним образом. Однако, с точки зрения опыта, более правильно будет сказать, что ум течет наружу, а не просачивается внутрь. Если говорить о нашем теперешнем состоянии существования, традиция упоминает о скандхе вытекания. Скандха - это груда или куча нашего опыта, называемого буквально вытекание, потому что ум вытекает из органов чувств. Вместо того, чтобы являться пассивным рецептором раздражителя, делающего ощутимым его присутствие, ум выходит наружу, чтобы встретиться с объектом и во время этого, он вытекает из органов чувства, определяя предмет. Объект - лишь один из элементов, необходимых для того, чтобы возникла ситуация восприятия. Вместе с объектом или раздражителем, должен существовать орган восприятия и сам ум.