Ах, как любит читатель веселые истории! И чем труднее живется, тем больше он их любит.
И писатель любит веселые истории. Чтобы раскрыть чьи-то муки, надо самому помучиться. А хорошая шутка понятна всем. И все же автор, большой любитель легкого жанра, решил написать грустную историю. Нет, не для разнообразия. Наверное, чтобы хорошо смеяться, надо уметь хотя бы иногда погрустить. Поэтому просьба не воспринимать дальнейшее как трагедию. Если у кого-то случилась грустная история, то это не значит, что у всех все плохо. А значит, что у большинства людей жизнь гораздо лучше, и что даже у самого отъявленного неудачника будет когда-нибудь праздник.
Дед Никанор вовсе не был так стар, как выглядел. Ему стукнуло ровно шестьдесят. Этого дня он ждал давно, чтобы наконец предаться законному отдыху и не думать постоянно о том, как бы так работать, чтобы не работать. Его профессия разнорабочего опостылела ему до невозможности, а выучиться на что-нибудь более примечательное ему, как он нехотя объяснял, помешали многочисленные обстоятельства. Впрочем, эти обстоятельства мало кого интересовали и без того были очевидны. Разгульная жизнь и давняя дружба с зеленым змием не способствовали продвижению ни по служебной, ни по какой иной лестнице.
Однако долгожданный юбилей не принес радости нашему герою, потому что никакой сытой и спокойной жизни на мизерную пенсию не предвиделось. Да и те копейки все чаще приходилось относить не в магазин, а в аптеку. В активе осталась только комната в общежитии, из которой уже не раз его грозили выбросить. И ни одной родной души. Две прежние семьи давно распались, а из родного дома в деревне, где он отнюдь не был любимым сыном, он ушел на заработки, едва получив половину среднего образования.
Вопрос: а что дальше? - встал во всей своей неприкрытой красе. И потянуло на воспоминания. А вспомнить практически оказалось нечего. Из всей жизни нашлось всего-то около года, когда окружающие считали его человеком и во всем ему доверяли. Это было на комсомольской стройке, куда Никанор затесался окольными путями. Там он быстро понял, что вкалывать до седьмого пота за идею - это не по нему. И все же год он продержался, по возможности изображая энтузиазм. Сбежал он тихо и с радостью. И сразу постарался забыть об этом годе как о ночном кошмаре. А теперь этот примечательный год всплыл в памяти, и оказалось, что ничего более светлого в неудавшейся жизни не было.
Дед Никанор постарался отвязаться от нахлынувших вдруг воспоминания, но неведомая сила железной рукой подняла его со скрипучей койки и позвала в дальнюю дорогу. Он вдруг понял, что самое главное для него сейчас это как можно скорее увидеть своих давних друзей, с которыми он, не попрощавшись, расстался сорок лет назад. Захотелось попросить прощения, что ли? Впрочем, объяснить сей порыв невозможно, исходя из здравого смысла.
С трудом дождавшись рассвета, дед Никанор вышел на дорогу. Разумеется, его не дожидался собственный автомобиль, да и поезд ему показался дороговат. И поехал он автостопом. Мы не будем перечислять приключения, которые обычно случаются в дороге с людьми, которые сильно стеснены в средствах, да еще не отличаются хорошим характером. Важно, что Никанор все-таки прибыл в пункт назначения. Без копейки денег. И с подбитым глазом. Других приобретений не было.
Города Никанор не узнал. Да это и не удивительно. Сорок лет назад здесь только закладывались фундаменты предприятий. Конечно, не сам город интересовал гостя, хотя он с удовольствием прошелся по улицам, ощущая свою причастность к увиденному. Больше всего он надеялся увидеть здесь своих прежних товарищей. Узнает ли он их? А его уж точно никто не узнает. Во время всего путешествия Никанор тщетно пытался вспомнить фамилии. Но... Лишь несколько имен и веселые загорелые лица - вот и все, что сохранила дырявая память.
К великому огорчению Никанора в городе совершенно не оказалось частного сектора, где легче было бы устроиться на постой. А не заработаешь чем по хозяйству, значит, останешься голодным. Так что первую ночь в городе своей мечты пришлось провести на чердаке и не евши.
И на следующий день не удалось найти ни одной частной конторы, где можно было бы как-то подзаработать. Пришлось опрашивать местное население, которое смотрело на гостя весьма подозрительно. Удалось выяснить, что город еще недавно был закрытым и до сих пор находится на государственном обеспечении, хоть и сильно оскудевшем. Кое-кто посоветовал гостю вообще убираться подобру-поздорову, пока его не загребли компетентные органы. Но другие источники поведали, что компетентные органы давно сидят без зарплаты и большей частью разбежались в поисках лучшей жизни.
Так что Никанора никто не загреб, но легче от этого не стало. По крайней мере, госслужбы могли бы накормить, а это уже немало. Во всяком случае все дороги привели гостя на главный городской завод, в строительстве которого Никанор принял посильное участие. На проходной было пусто, если не считать пожилой женщины-вахтера. А ведь день был совсем не выходной. Но знающие люди подсказали, что завод все-таки работает, правда, с четырьмя выходными в неделю.
Появление Никанора поначалу не произвело никакого впечатления на вахтершу. Но когда тот выразил недвусмысленное желание проникнуть на заводскую территорию без пропуска, то ответ изобиловал сочными выражениями.
- Да пойми, ты, старая дура! Я строил этот завод вот этими руками!
Однако трясущиеся грязные руки не производили нужного впечатления. Наоборот, хозяйка вахты пообещала вызвать милицию.
- Забирайте! Куда угодно забирайте! Я хочу умереть в этом городе, нет, на этом заводе. Я хочу умереть прямо у тебя на вахте!
Однако такая перспектива показалась вахтерше чрезмерной, и женщина смягчила свою позицию, снизойдя до отдельных участливых вопросов в общем потоке брани. Рассказывать Никанору было нечего. А что он мог рассказать, то тем более не надо было рассказывать. И он в свою очередь решил разжалобить женщину тонкими вопросами.
- А ты, дура, сама-то долго здесь работаешь?
Женщина сочла необходимым объяснить, что на последней должности она состоит совсем немного, а всю жизнь проработала сборщицей.
- Что собирала-то? Мусор, что ли?
- Не мусор! А сам должен знать что! То же мне, голова!
Но Никанор к своему стыду не знал, что здесь положено было собирать. И решил пока не развивать эту тему. Тем не менее, ему удалось затронуть некоторые струны женской души и узнать историю ее жизни. К сожалению, она приехала в город лет через десять после бегства Никанора. Точнее, города тогда еще не было, а было море бараков. А вот завод уже был и работал вовсю. Женщина хорошо помнила прежних руководителей предприятия и многих рабочих. Но ни одна фамилия не вызвала у Никанора никаких ассоциаций. Напрасно он выпытывал, как выглядели старые заводчане. Никаких особых примет не было, а в словоописании собеседники оказались не сильны.
- Да вот же у нас доска почета! - вдруг опомнилась заводской страж. - Вон, у того цеха. Тут они почти все миленькие!
- Где?! - несказанно обрадовался пришелец.
- Да вот же фанера, а фотографии - с другой стороны. Их отсюда не видно.
Никанор упал на колени.
- Пусти меня! На минутку! Отдам все, что захочешь!
- Да что с тебя взять-то...
И воровато оглянувшись, женщина схватила гостя за локоть и потащила на запретную территорию.
Но напрасно Никанор вглядывался в покоробившиеся фотографии. Ни одного знакомого лица. Он чуть не заплакал. Завод явно не хотел признавать его своим.
- Постарели, наверное... - Робко предположила бывшая сборщица.
- Да. - Согласился Никанор и, опустив голову, сам поплелся к проходной.
Ни одного знакомого лица. Ни одной знакомой фамилии. А ведь все бывшие товарищи собирались непременно остаться работать на заводе, который строили своими руками.
Наверное, старик выглядел таким жалким, что женщина принялась вовсю его утешать.
- Вот через три дня все придут, и увидишь своих друзей. Вместе стоять тут будем. Ни одного не пропустим. У меня никто не проскользнет.
Однако вскоре она вспомнила, что из огромного прежде коллектива на заводе осталось всего несколько сот человек, а кто был в возрасте, тех давно отправили на пенсию.
- Ничего, я познакомлю тебя с соседями по дому. У нас много стариков. Не может быть, чтобы никто тебя не помнил.
Сменившись, вахтерша повела гостя к себе домой. Накормила. Пригласила соседей. Увидеть нового человека и поболтать все были рады. Но опять не оказалось ни одного свидетеля событий сорокалетней давности. Все приехали в город гораздо позже.
- Ничего, завтра мы всех наших старожилов обойдем! Не может быть, чтобы сразу столько людей пропало. У них ведь и дети, и внуки уже. Плохо, что вы ни одной фамилии не помните. По фамилиям мы разом бы всех нашли.
Однако и следующий день не принес ничего нового. Энтузиазм добровольных помощников быстро иссяк, и Никанор с удовольствием от них избавился.
"Погуляю немного по городу, и пойду в милицию. Там уж точно знать должны."
Против ожидания город оказался совсем невелик, и Никанор вскоре вышел на окраину. Лес, подступавший прямо к домам, манил прохладой, и ноги сами повели по широкой тропе. Попадалось немало встречных, но не похоже, что кто-то возвращался с грибами или ягодами.
Куда вела народная тропа, выяснилось скоро. Это оказалось... кладбище. Внезапная догадка осенила Никанора, и он быстро углубился в ряды надгробий. И ... заблудился. Кладбище оказалось огромным.
Пугая редких посетителей, Никанор принялся выяснять, где находятся свежие захоронения. Во что бы то ни стало он вознамерился осмотреть все могилы.
Однако и здесь его ждало разочарование. Осмотрев без успеха около сотни могил, он понял, что не управится и за неделю. Дальше, уже ни на что не надеясь, он лишь бросал беглый взгляд на то, что попадалось по пути. При таком темпе осмотра закончиться должно даже самое большое кладбище. И оно закончилось.
Старые холмики. Почти без фотографий. Фамилии, даты. Почему такие близкие даты? Им было всего-то по двадцать-тридцать лет. Может, катастрофа какая? Нет, даты смерти разные. Как жалко, что не сохранились фотографии. А может быть, их вообще не было?
Ну вот, есть одна фотография. Наверное, кто-то из родственников обновил. Какая красивая девушка! "Да это же наша всеобщая любимица Светка!" - пронзила мозг Никанора молния. Да, это была она. И ее фамилию Никанор сразу вспомнил. "Всего двадцать два года!" - подсказала безжалостная арифметика. Энергично заработавший мозг моментально воспроизвел рельефные картины далекого прошлого и восстановил забытые имена и фамилии. Никанор судорожно принялся метаться между холмиками, и каждая вновь увиденная фамилия порождала гору воспоминаний.
- Все! Они все здесь! - Подвел он безрадостный итог. - Они все умерли молодыми. И, наверное, нет у них ни детей, ни внуков.
Первым порывов было бежать обратно в город и выяснять, выяснять. Как могло случиться такое? Выходит, он один остался жив? А все они, пышущие здоровьем, строившие грандиозные планы, давным-давно умерли? Они отдали себя Родине, а теперь о них никто даже не помнит? Кому и на что теперь пожаловаться? Некому. Не нужен никому теперь этот завод и этот город. Прежняя жизнь ушла. А теперь в городе доживают те, кто еще не знает, что жизнь уже покинула этот город.
В общем, никуда дед Никанор не побежал. А сел на оградку и... умер.
Грустно? Да, грустно. Жизнь состоит не только из праздников. Ошибки, заблуждения неизбежны для каждого человека. Но еще более страшны они для общества. Впрочем, автор не собирается делать глубокомысленные выводы. Разве лишь: о парадоксальности жизни. Как и зачем прожить свою жизнь - об этом пусть каждый думает сам. Но каждому задуматься - не мешает.
1991г. Н.В.Невесенко
И писатель любит веселые истории. Чтобы раскрыть чьи-то муки, надо самому помучиться. А хорошая шутка понятна всем. И все же автор, большой любитель легкого жанра, решил написать грустную историю. Нет, не для разнообразия. Наверное, чтобы хорошо смеяться, надо уметь хотя бы иногда погрустить. Поэтому просьба не воспринимать дальнейшее как трагедию. Если у кого-то случилась грустная история, то это не значит, что у всех все плохо. А значит, что у большинства людей жизнь гораздо лучше, и что даже у самого отъявленного неудачника будет когда-нибудь праздник.
Дед Никанор вовсе не был так стар, как выглядел. Ему стукнуло ровно шестьдесят. Этого дня он ждал давно, чтобы наконец предаться законному отдыху и не думать постоянно о том, как бы так работать, чтобы не работать. Его профессия разнорабочего опостылела ему до невозможности, а выучиться на что-нибудь более примечательное ему, как он нехотя объяснял, помешали многочисленные обстоятельства. Впрочем, эти обстоятельства мало кого интересовали и без того были очевидны. Разгульная жизнь и давняя дружба с зеленым змием не способствовали продвижению ни по служебной, ни по какой иной лестнице.
Однако долгожданный юбилей не принес радости нашему герою, потому что никакой сытой и спокойной жизни на мизерную пенсию не предвиделось. Да и те копейки все чаще приходилось относить не в магазин, а в аптеку. В активе осталась только комната в общежитии, из которой уже не раз его грозили выбросить. И ни одной родной души. Две прежние семьи давно распались, а из родного дома в деревне, где он отнюдь не был любимым сыном, он ушел на заработки, едва получив половину среднего образования.
Вопрос: а что дальше? - встал во всей своей неприкрытой красе. И потянуло на воспоминания. А вспомнить практически оказалось нечего. Из всей жизни нашлось всего-то около года, когда окружающие считали его человеком и во всем ему доверяли. Это было на комсомольской стройке, куда Никанор затесался окольными путями. Там он быстро понял, что вкалывать до седьмого пота за идею - это не по нему. И все же год он продержался, по возможности изображая энтузиазм. Сбежал он тихо и с радостью. И сразу постарался забыть об этом годе как о ночном кошмаре. А теперь этот примечательный год всплыл в памяти, и оказалось, что ничего более светлого в неудавшейся жизни не было.
Дед Никанор постарался отвязаться от нахлынувших вдруг воспоминания, но неведомая сила железной рукой подняла его со скрипучей койки и позвала в дальнюю дорогу. Он вдруг понял, что самое главное для него сейчас это как можно скорее увидеть своих давних друзей, с которыми он, не попрощавшись, расстался сорок лет назад. Захотелось попросить прощения, что ли? Впрочем, объяснить сей порыв невозможно, исходя из здравого смысла.
С трудом дождавшись рассвета, дед Никанор вышел на дорогу. Разумеется, его не дожидался собственный автомобиль, да и поезд ему показался дороговат. И поехал он автостопом. Мы не будем перечислять приключения, которые обычно случаются в дороге с людьми, которые сильно стеснены в средствах, да еще не отличаются хорошим характером. Важно, что Никанор все-таки прибыл в пункт назначения. Без копейки денег. И с подбитым глазом. Других приобретений не было.
Города Никанор не узнал. Да это и не удивительно. Сорок лет назад здесь только закладывались фундаменты предприятий. Конечно, не сам город интересовал гостя, хотя он с удовольствием прошелся по улицам, ощущая свою причастность к увиденному. Больше всего он надеялся увидеть здесь своих прежних товарищей. Узнает ли он их? А его уж точно никто не узнает. Во время всего путешествия Никанор тщетно пытался вспомнить фамилии. Но... Лишь несколько имен и веселые загорелые лица - вот и все, что сохранила дырявая память.
К великому огорчению Никанора в городе совершенно не оказалось частного сектора, где легче было бы устроиться на постой. А не заработаешь чем по хозяйству, значит, останешься голодным. Так что первую ночь в городе своей мечты пришлось провести на чердаке и не евши.
И на следующий день не удалось найти ни одной частной конторы, где можно было бы как-то подзаработать. Пришлось опрашивать местное население, которое смотрело на гостя весьма подозрительно. Удалось выяснить, что город еще недавно был закрытым и до сих пор находится на государственном обеспечении, хоть и сильно оскудевшем. Кое-кто посоветовал гостю вообще убираться подобру-поздорову, пока его не загребли компетентные органы. Но другие источники поведали, что компетентные органы давно сидят без зарплаты и большей частью разбежались в поисках лучшей жизни.
Так что Никанора никто не загреб, но легче от этого не стало. По крайней мере, госслужбы могли бы накормить, а это уже немало. Во всяком случае все дороги привели гостя на главный городской завод, в строительстве которого Никанор принял посильное участие. На проходной было пусто, если не считать пожилой женщины-вахтера. А ведь день был совсем не выходной. Но знающие люди подсказали, что завод все-таки работает, правда, с четырьмя выходными в неделю.
Появление Никанора поначалу не произвело никакого впечатления на вахтершу. Но когда тот выразил недвусмысленное желание проникнуть на заводскую территорию без пропуска, то ответ изобиловал сочными выражениями.
- Да пойми, ты, старая дура! Я строил этот завод вот этими руками!
Однако трясущиеся грязные руки не производили нужного впечатления. Наоборот, хозяйка вахты пообещала вызвать милицию.
- Забирайте! Куда угодно забирайте! Я хочу умереть в этом городе, нет, на этом заводе. Я хочу умереть прямо у тебя на вахте!
Однако такая перспектива показалась вахтерше чрезмерной, и женщина смягчила свою позицию, снизойдя до отдельных участливых вопросов в общем потоке брани. Рассказывать Никанору было нечего. А что он мог рассказать, то тем более не надо было рассказывать. И он в свою очередь решил разжалобить женщину тонкими вопросами.
- А ты, дура, сама-то долго здесь работаешь?
Женщина сочла необходимым объяснить, что на последней должности она состоит совсем немного, а всю жизнь проработала сборщицей.
- Что собирала-то? Мусор, что ли?
- Не мусор! А сам должен знать что! То же мне, голова!
Но Никанор к своему стыду не знал, что здесь положено было собирать. И решил пока не развивать эту тему. Тем не менее, ему удалось затронуть некоторые струны женской души и узнать историю ее жизни. К сожалению, она приехала в город лет через десять после бегства Никанора. Точнее, города тогда еще не было, а было море бараков. А вот завод уже был и работал вовсю. Женщина хорошо помнила прежних руководителей предприятия и многих рабочих. Но ни одна фамилия не вызвала у Никанора никаких ассоциаций. Напрасно он выпытывал, как выглядели старые заводчане. Никаких особых примет не было, а в словоописании собеседники оказались не сильны.
- Да вот же у нас доска почета! - вдруг опомнилась заводской страж. - Вон, у того цеха. Тут они почти все миленькие!
- Где?! - несказанно обрадовался пришелец.
- Да вот же фанера, а фотографии - с другой стороны. Их отсюда не видно.
Никанор упал на колени.
- Пусти меня! На минутку! Отдам все, что захочешь!
- Да что с тебя взять-то...
И воровато оглянувшись, женщина схватила гостя за локоть и потащила на запретную территорию.
Но напрасно Никанор вглядывался в покоробившиеся фотографии. Ни одного знакомого лица. Он чуть не заплакал. Завод явно не хотел признавать его своим.
- Постарели, наверное... - Робко предположила бывшая сборщица.
- Да. - Согласился Никанор и, опустив голову, сам поплелся к проходной.
Ни одного знакомого лица. Ни одной знакомой фамилии. А ведь все бывшие товарищи собирались непременно остаться работать на заводе, который строили своими руками.
Наверное, старик выглядел таким жалким, что женщина принялась вовсю его утешать.
- Вот через три дня все придут, и увидишь своих друзей. Вместе стоять тут будем. Ни одного не пропустим. У меня никто не проскользнет.
Однако вскоре она вспомнила, что из огромного прежде коллектива на заводе осталось всего несколько сот человек, а кто был в возрасте, тех давно отправили на пенсию.
- Ничего, я познакомлю тебя с соседями по дому. У нас много стариков. Не может быть, чтобы никто тебя не помнил.
Сменившись, вахтерша повела гостя к себе домой. Накормила. Пригласила соседей. Увидеть нового человека и поболтать все были рады. Но опять не оказалось ни одного свидетеля событий сорокалетней давности. Все приехали в город гораздо позже.
- Ничего, завтра мы всех наших старожилов обойдем! Не может быть, чтобы сразу столько людей пропало. У них ведь и дети, и внуки уже. Плохо, что вы ни одной фамилии не помните. По фамилиям мы разом бы всех нашли.
Однако и следующий день не принес ничего нового. Энтузиазм добровольных помощников быстро иссяк, и Никанор с удовольствием от них избавился.
"Погуляю немного по городу, и пойду в милицию. Там уж точно знать должны."
Против ожидания город оказался совсем невелик, и Никанор вскоре вышел на окраину. Лес, подступавший прямо к домам, манил прохладой, и ноги сами повели по широкой тропе. Попадалось немало встречных, но не похоже, что кто-то возвращался с грибами или ягодами.
Куда вела народная тропа, выяснилось скоро. Это оказалось... кладбище. Внезапная догадка осенила Никанора, и он быстро углубился в ряды надгробий. И ... заблудился. Кладбище оказалось огромным.
Пугая редких посетителей, Никанор принялся выяснять, где находятся свежие захоронения. Во что бы то ни стало он вознамерился осмотреть все могилы.
Однако и здесь его ждало разочарование. Осмотрев без успеха около сотни могил, он понял, что не управится и за неделю. Дальше, уже ни на что не надеясь, он лишь бросал беглый взгляд на то, что попадалось по пути. При таком темпе осмотра закончиться должно даже самое большое кладбище. И оно закончилось.
Старые холмики. Почти без фотографий. Фамилии, даты. Почему такие близкие даты? Им было всего-то по двадцать-тридцать лет. Может, катастрофа какая? Нет, даты смерти разные. Как жалко, что не сохранились фотографии. А может быть, их вообще не было?
Ну вот, есть одна фотография. Наверное, кто-то из родственников обновил. Какая красивая девушка! "Да это же наша всеобщая любимица Светка!" - пронзила мозг Никанора молния. Да, это была она. И ее фамилию Никанор сразу вспомнил. "Всего двадцать два года!" - подсказала безжалостная арифметика. Энергично заработавший мозг моментально воспроизвел рельефные картины далекого прошлого и восстановил забытые имена и фамилии. Никанор судорожно принялся метаться между холмиками, и каждая вновь увиденная фамилия порождала гору воспоминаний.
- Все! Они все здесь! - Подвел он безрадостный итог. - Они все умерли молодыми. И, наверное, нет у них ни детей, ни внуков.
Первым порывов было бежать обратно в город и выяснять, выяснять. Как могло случиться такое? Выходит, он один остался жив? А все они, пышущие здоровьем, строившие грандиозные планы, давным-давно умерли? Они отдали себя Родине, а теперь о них никто даже не помнит? Кому и на что теперь пожаловаться? Некому. Не нужен никому теперь этот завод и этот город. Прежняя жизнь ушла. А теперь в городе доживают те, кто еще не знает, что жизнь уже покинула этот город.
В общем, никуда дед Никанор не побежал. А сел на оградку и... умер.
Грустно? Да, грустно. Жизнь состоит не только из праздников. Ошибки, заблуждения неизбежны для каждого человека. Но еще более страшны они для общества. Впрочем, автор не собирается делать глубокомысленные выводы. Разве лишь: о парадоксальности жизни. Как и зачем прожить свою жизнь - об этом пусть каждый думает сам. Но каждому задуматься - не мешает.
1991г. Н.В.Невесенко
Обсуждения Воспоминания деда Никанора