Она стояла на берегу реки. Сегодня выдался редкий случай побыть наедине с собой... Перед глазами расстилалась долина, рассечённая на две части рекой. Левая часть суши была зеленой, сплошь заросшая клевером и разнотравьем.
Этот берег возвышался над водой, обнажая красную глиняную кручу. Противоположный же берег был песчаным. Покрытый жёлтым песком, он был усеян створками моллюсков, пологим плёсом спускался прямо воду… Она знала эту реку с детства. И с детства не любила её. Почему же сегодня, в такой важный для себя день, пришла она именно сюда…
Откуда-то издалека ветер гнал облака. Они нависали над лугом, как старая грязная губка, местами почти чёрные, полные дождя. Солнце багровело над горизонтом на фоне оранжево-красного, почти марсианского, неба. В воздухе пахло грозой… Было странно и в то же время удивительно радостно, что именно сегодня что-то заставило придти Её к реке. Странно, потому что с детства Она не любила реку. Запах ила, живность под корягами, быстрое течение пугали и отбивали всяческое желание входить в воду. Сегодня было всё совсем по-другому. Она ощущала себя частью природы. А реку – скорее своей сестрой, живым существом, нежели обычной рекою. Странно. И непогода была созвучна её настроению. Хотелось, чтобы грянул гром. Чтобы разверзлось небо. Сверкнула молния. Чтобы проливной дождь смыл обыденность и серость. Всё её существо жаждало свободы и перемен. Хотелось бури! Природа будто бы вторила её настроению.
Ветер трепал Её волосы... Становилось холодно… Казалось, Она, река, небо, птицы, деревья сливаются во что – то единое, один единый живой организм, нервный, остро чувствующий, свободный и бессмертный…
Птицы стайками кружили где-то высоко в небе, над Её головой, с криком падали камнем вниз, подхватывая на лету мошек, почти касаясь крыльями травы. Им тоже не было страшно. Им тоже было вполне комфортно перед грозой на реке. Для них гроза – обычное дело и шанс наскоро подкрепиться легко доступной в эту пору мошкарой.
Ветер крепчал. Порывы его гнули тоненькие деревца до земли, они казались Ей заколдованными царевнами, превращёнными злой колдуньей в берёзки и ивы. «Царевны», словно рукавами и подолами, стелились по земле ветками, одетыми в ярко зелёную листву, раскачивались из стороны в сторону, будто бы собираясь убежать, укрыться от грозы… Она представляла, что деревья – реинкарнация чьих – то мятежных душ. А их предгрозовой танец на реке – демонстрация той самой свободы, непокорности, что так знакома и близка по духу Ей…
Где-то высоко над землёй, среди лохматых бурых туч, обрывков грязно-белых облаков и чёрных точек беспокойных птиц грохнул первый залп раскатистого майского грома. На несколько минут над рекой воцарилась звенящая тишина и, вдруг, небо раскололось, хищно блеснула молния, вонзив почти в воду своё стальное копьё…
Река вдруг стала серой. Вода, бугристая и неприветливая, как в детстве, мятой блестящей лентой потянулась вдоль берега в ожидании ливня, неся куда-то вдаль щепки, листья и, непонятно откуда взявшуюся большую трухлявую корягу... Заморосил мелкий дождь, рассекая каплями волны, с шумом барабаня по листьям и траве. Ещё секунда и дождь стал усиливаться, он всё громче и громче бил по воде, по листьям, вонзал колючие капли в Её лицо и плечи. Ей стало трудно дышать. Воздуха почти не стало, он, перемешиваясь с летящими каплями дождя, превращался во что-то непроходимое, непроглядное, мокрое и густое. Ей внезапно вспомнилось, с каким наслаждением, снимая усталость, вечерами она ловила струйки воды, стоя под теплыми струйками воды под душем… Всё это было в той, в другой уже жизни…
Гром и ливень вернули Её в действительность. Гром сотрясал небо всё сильнее, оглушая раскатами реку, деревья и Её… Река мутными водами билась о берег, пыталась то поглотить, то выплюнуть прочь льющуюся с неба дождевую воду. Брызги, казалось, старались, но никак не могли дотянуться до Неё, никак не могли схватить Её, унести с собой. На доли секунды река показалась Ей монстром, живым существом, змеем, извивающимся и алчным… Секундная слабость… Хотелось бежать, но оцепенение или ступор не давали Ей пошевелиться. Необходимо было выдержать, перебороть страх, довериться судьбе... Просто плыть по течению... Влажный воздух прилипал к лицу. Косые струйки дождя больно впивались в кожу. Боль физическая и душевная смешались с беспредельным чувством свободы, отстранённости от всего сущего. Она продолжала стоять на берегу, смотреть на бурлящую реку, страшную, чёрную и непредсказуемую. А сердце стучало ровно, на душе почему – то было спокойно…
Прошлое и будущее для Неё всё ещё не существовали. В целом мире была лишь Она, были лишь дождь и река… Но майский грозовой ливень разделил Её жизнь на «до» и «после», она это очень точно знала. Больше не было страха. Не было горечи и отчаяния. Груз нерешённых проблем, горя и безысходности смыл дождь. И унесла река. Река, которая к её удивлению не казалась уже такой чужой и опасной.
Небо неумолимо светлело, возвращая Её к жизни. День катился к закату, обещая назавтра новое утро и новую жизнь…
Откуда-то издалека ветер гнал облака. Они нависали над лугом, как старая грязная губка, местами почти чёрные, полные дождя. Солнце багровело над горизонтом на фоне оранжево-красного, почти марсианского, неба. В воздухе пахло грозой… Было странно и в то же время удивительно радостно, что именно сегодня что-то заставило придти Её к реке. Странно, потому что с детства Она не любила реку. Запах ила, живность под корягами, быстрое течение пугали и отбивали всяческое желание входить в воду. Сегодня было всё совсем по-другому. Она ощущала себя частью природы. А реку – скорее своей сестрой, живым существом, нежели обычной рекою. Странно. И непогода была созвучна её настроению. Хотелось, чтобы грянул гром. Чтобы разверзлось небо. Сверкнула молния. Чтобы проливной дождь смыл обыденность и серость. Всё её существо жаждало свободы и перемен. Хотелось бури! Природа будто бы вторила её настроению.
Ветер трепал Её волосы... Становилось холодно… Казалось, Она, река, небо, птицы, деревья сливаются во что – то единое, один единый живой организм, нервный, остро чувствующий, свободный и бессмертный…
Птицы стайками кружили где-то высоко в небе, над Её головой, с криком падали камнем вниз, подхватывая на лету мошек, почти касаясь крыльями травы. Им тоже не было страшно. Им тоже было вполне комфортно перед грозой на реке. Для них гроза – обычное дело и шанс наскоро подкрепиться легко доступной в эту пору мошкарой.
Ветер крепчал. Порывы его гнули тоненькие деревца до земли, они казались Ей заколдованными царевнами, превращёнными злой колдуньей в берёзки и ивы. «Царевны», словно рукавами и подолами, стелились по земле ветками, одетыми в ярко зелёную листву, раскачивались из стороны в сторону, будто бы собираясь убежать, укрыться от грозы… Она представляла, что деревья – реинкарнация чьих – то мятежных душ. А их предгрозовой танец на реке – демонстрация той самой свободы, непокорности, что так знакома и близка по духу Ей…
Где-то высоко над землёй, среди лохматых бурых туч, обрывков грязно-белых облаков и чёрных точек беспокойных птиц грохнул первый залп раскатистого майского грома. На несколько минут над рекой воцарилась звенящая тишина и, вдруг, небо раскололось, хищно блеснула молния, вонзив почти в воду своё стальное копьё…
Река вдруг стала серой. Вода, бугристая и неприветливая, как в детстве, мятой блестящей лентой потянулась вдоль берега в ожидании ливня, неся куда-то вдаль щепки, листья и, непонятно откуда взявшуюся большую трухлявую корягу... Заморосил мелкий дождь, рассекая каплями волны, с шумом барабаня по листьям и траве. Ещё секунда и дождь стал усиливаться, он всё громче и громче бил по воде, по листьям, вонзал колючие капли в Её лицо и плечи. Ей стало трудно дышать. Воздуха почти не стало, он, перемешиваясь с летящими каплями дождя, превращался во что-то непроходимое, непроглядное, мокрое и густое. Ей внезапно вспомнилось, с каким наслаждением, снимая усталость, вечерами она ловила струйки воды, стоя под теплыми струйками воды под душем… Всё это было в той, в другой уже жизни…
Гром и ливень вернули Её в действительность. Гром сотрясал небо всё сильнее, оглушая раскатами реку, деревья и Её… Река мутными водами билась о берег, пыталась то поглотить, то выплюнуть прочь льющуюся с неба дождевую воду. Брызги, казалось, старались, но никак не могли дотянуться до Неё, никак не могли схватить Её, унести с собой. На доли секунды река показалась Ей монстром, живым существом, змеем, извивающимся и алчным… Секундная слабость… Хотелось бежать, но оцепенение или ступор не давали Ей пошевелиться. Необходимо было выдержать, перебороть страх, довериться судьбе... Просто плыть по течению... Влажный воздух прилипал к лицу. Косые струйки дождя больно впивались в кожу. Боль физическая и душевная смешались с беспредельным чувством свободы, отстранённости от всего сущего. Она продолжала стоять на берегу, смотреть на бурлящую реку, страшную, чёрную и непредсказуемую. А сердце стучало ровно, на душе почему – то было спокойно…
Прошлое и будущее для Неё всё ещё не существовали. В целом мире была лишь Она, были лишь дождь и река… Но майский грозовой ливень разделил Её жизнь на «до» и «после», она это очень точно знала. Больше не было страха. Не было горечи и отчаяния. Груз нерешённых проблем, горя и безысходности смыл дождь. И унесла река. Река, которая к её удивлению не казалась уже такой чужой и опасной.
Небо неумолимо светлело, возвращая Её к жизни. День катился к закату, обещая назавтра новое утро и новую жизнь…
Обсуждения Река