Дроиды. Гелиотроп. Часть 3. Главы 13 и 14

03.13

Ну что... Подвёл Густава енот, подставил.
Он не виноват, конечно, хотя... На тот момент мог быть виноват, он уже не являлся живым артефактом! Живым являлся, а не артефактом! Но шлейф что ли тянется от момента хищнического созидания таковых?.. Некая общая судьба.
Дроиды. Гелиотроп. Часть 3. Главы 13 и 14
Причём тут енот, причём милый зверюга? С неотразимыми полосками чёрной полумаски, наглым носом, с лапками-ручками, дважды наглыми, со всё возраставшей склонностью на задних лапах вальяжно пройтись. При чём эти умные-разумные глазки?.. Хитрые глаза никогда не без грустинки! Разве такой лапуся может быть в чём-то виноват? Кроме прокушенных пальцев, неустанных попыток к бегству и несчётного числа украденных, погрызенных, испачканных вещей? Обнаружат его в тряпичном гнезде, и проникновенное урчание сменяется бессовестным, возмущённым лаем! Воем. Кто его побеспокоил, в поисках любимого пледа?! Как вы посмели?! "На, забери, твоё! Сиди, не скандаль!.. Хочешь абрикосик?» – «Ррррррр!.. – «У-сю-сю!..» Смех, да и только.

Густава подвёл не енот, а свойство, которое часто губит и вполне достойных людей: законное собственничество, лице, в морде енота, исподволь подкравшаяся алчность: мой, моя зверюга.

А как начинался день... Хорошо начинался!
Карат Биг-Фазан в Архи-Саду появлялся не то, что бы часто. Без интереса ему. К девушкам приходил, к Ауроруа и Селене. За ними приходил, на Техно Рынок позвать, дорожки мощёные почитать за компанию, их свежим взглядом, какая будет интерпретация.

В тот день объявился с самого утра. На ковёр к борцам выйти согласился, размяться.

Сота уговорил, трепет испытывал перед легендарным Пепельным Фазаном. Но Фазан был рассеян, хоть и безукоризненно точен. Соперникам баловство одно, главный его козырь, скорость - не перенять. Она от множества небесных поединков наработалась, от схваток в высоком небе, где замедлено всё. Ещё от природы. Темперамент: приземляясь пушечным ядром, мощь приземления без паузы вложить в удушающий захват... На ковре среди изгнанников, взлетая и падая, кувыркаясь, Биг-Фазан чувствовал себя балериной какой-то, глуповато чувствовал. Великоват он и резок для этого ковра и для этих борцов, ладно, не грех развлечь людей.

Селены не было, Рори, осведомлённая Каратом кое о чём, шлялась вокруг неопределённо загадочным выражением на лице... Поглядывал на енотовладельца. Любопытно, прецедент. В эпоху высших дроидов такого ещё не бывало...

Ранним утром-то Большой Фазан в высшей степени по делу прилетел, енота вернуть. Чтоб хозяину не ждать, не беспокоиться.

Густав доверял другу, поклявшемуся специально разобрать дорогой инструмент, чтоб не попортить чужую собственность. Поклялся не в «рубанок», на стружку за стружкой, живой артефакт разглядывать, а сквозь вынутые линзы.

Исключительно – поглядеть. Не прикасаясь. Совсем никак не трогать.

Карат клялся, левую руку, от забывчивости подняв, хищник. Глаза – полумесяцами, щёки отчёркнуты приторной улыбкой охотника. Вечно такой.

Вчера, получив согласие, сцапал зверюгу за шкирку, шлейки не отстегнув. Развернулся, взмахнул тяжёлыми чёрными косами и утащил добычу в сквозной шатёр Пароля.

Сквозь линзы смотрел, как обещано. Ха-ха-ха. Обещано – исполнено. Оно, правда, не требовалось...

Распыляемая добавка к схеме живого артефакта готова... Посмотрел, посмотрел... Да и опшикал из тубы.

Нехитрая, безболезненная операция...
Енот - брык... На спинку повалился и лапки подогнул! У Карата оборвалось сердце. Огненный Круг замер. Чу?.. Скулит... Да что же это такое?!

А это первое, что решил сделать живой-уже-не-артефакт, притворится дохлым! На всякий случай. Вокруг ужасный, огромный, незнакомый мир.

Карат перевернул животное, к массивным стационарным линзам, освобождённым от кожуха, поднёс и опять посмотрел... Всё равно ему куда, хоть на шерстинку, лишь бы не выпавшую...

Да! Победа, торжество разума над грубой материей! Что дроиды зациклили, технарь расциклить смог!

Суженная часть схемы пропала. На её месте, раскручиваясь, растрачивая себя, стояло что-то вроде катушки. Она и есть – невеликая, ограниченная, но реально свободная воля зверька. Конечный процесс, исчерпывающий схему.

«Ты хотел, – мысленно воскликнул Карат, - Гус, курсик мой, получи! Эх, была у тебя до этого момента бессмертная игрушка, стала смертная, как ни крути. Без Огненного Круга в тушке меховой. Ты сто тысяч таких переживёшь. Рассыплется енотыч твой на огоньки дроидов, ты расстроишься, я получусь виноват».

Ничего не поделать, всюду свои издержки. Густав с тем же безрассудством желал настоящего зверька, живого, с какой Карата интриговал эксперимент.

В радостном возбуждении от успеха, от миновавшего испуга технарь нёс кусачее чудовище обратно. Как, когда Густав заметит произошедшую перемену? В чём она проявится?

Енот не изменился внешне. Привычки его не изменились тем более! Однако долго ждать не пришлось.

Биг-Фазан вообразить не мог, как Густав привязан к артефакту! Насколько изучил его - от и до.

У живых артефактов имеются повторяющиеся движения, всегда. Такие мини-связки последовательных действий. Они воспроизводятся часто или редко, но обязательно полностью, если уж началась связка, то идёт до конца. Енот долен был почесаться задней лапой и затем развернуться в другую сторону, носом подвигать. Густав знал, помнил. Вместо этого...

Нос сморщился, чихнул, и острозубая пасть выхватила из рук половину, ему же предназначавшегося, абрикоса!

Густав не сразу понял, он читал. Остановился... Положил закладку... Потряс головой... И увидел за енотом, за клумбой, под лозами кустов вытянувших гусиные шеи от любопытства Карата и Рори...

– Ты шутишь?! – догадался Густав.
Вскочил на ноги.
– Ты сделал это?! Тебе удалось?! О, Карат, ты высший дроид Техно Рынка! Что же теперь, как мне с ним? А еда, а вода?! Всё то же?.. О, енотыч же хитрей сто раз будет! Теперь он точно сбежит!..

Лучше бы на шлейку взглянул, на карабин разогнувшийся! Енотыч уже доказал, что сбегать не собирается. Что он – енот Густава.

– Гут, гут! Феноменально!..

Похвастаться? Естественно! Биг-Буро? Ему первому!
На Южном-то Рынке енота и попытались стащить. Густав вспылил. Раньше толкнул вора, чем понял, что делает. Не подумал раскаяться. Впрочем, какая разница, поздно.

Это случилось на обратном пути.

Сладкий ряд Оу-Вау вынес лавочки своих роскошеств, без торга, рекламировать, завлекать, знакомиться.

Ароматные воды в соломках, чтоб не сомневались люди, не боялись оливку выпить невзначай. Соломки очень длинные, воды, сиропы налиты с чередованием, разным цветом отмечены, красота. Как будто заросли травы вдоль обочины. Цвели сахарные зонтики, дополнительное лакомство спрятано в полураскрывшиеся сахарные бутоны.

За травой же не поле, отнюдь... Шатры торговые, со срезанными верхушками, для похищений подходящие... В частности, шатёр Смерча. Прозвание оттого, что скрывался как вихрь стремительный, ни разговоров про откуп, ни промедления.

Есть такие, фанаты превращений в мирах, технику тренируют, сосредоточенность, им торговаться на рынках не за что. Смерч носил маску тигра, шатёр редко покидал.

Сколько раз в былые времена Хан-Марик выныривал из-за плеча Густава здесь, возле полога, откинутого до узкой обзорной щели... Возникал, чтобы безупречно, коротким толчком завершить безошибочную охоту комодо... Ни осечек, ни сомнений. В чём ему сомневаться, в похищении у похитителя?.. Всё продумано. «Дважды безупречный Марик, Хан-Марик... Дроид Марик... Хан дроид...» Густав понял, что не один год избегал сладкого ряда и этой части Южного Рынка из-за болезненных воспоминаний.

Зазевался он, пробуя сироп, енота держал подмышкой. Сквозь соломки просунулась рука и выхватила мохнатое чудо. Перелетев лавку одним прыжком, сокрушая сладкие, хрупкие заросли.

– Смерч, что за дела?!
Но грабителем оказался не хозяин шатра.
Бестолковый воришка не придумал ничего лучше, как искать спасения за откинутым пологом, ха, идиот. Смерч был на месте... Не изменился, контрастные полосы тигриной маски чернеют в полумраке. Кажутся жёлтыми глаза, обращённые к свету дня, усиливая сходство с тигром, а зрачки от сияния пирамидки – голубыми.

Отнимая зверюгу, одной левой, сокрушительным кулаком в грудь Густав отправил вора на острие торговой пирамидки, и вышел, как в старые, недобрые времена, на пойманного не взглянув. Воздушный поцелуй послал ему вслед хозяин, щепотку пальцев целуя прорезью маски меж объёмных тигриных клыков:

– Гус, хорошо поймал! Гроза рыночных воришек, сюрхантер Гус, прежний Гус, комодо!

«Да пропадите вы пропадом! Нечестно! Несправедливо!»

Долгие годы не чувствовал ни тепла, ни зла. На неудавшемся грабеже Густава захлестнула детская, горячая обида. Едва-едва выправляться начала кривая-косая жизнь! Отвыкал ждать ночных кошмаров, истреблённый, как корень Впечатления, в обычных снах Гарольд являлся ему ещё долго, претерпевая модификации... Едва обрёл что-то дорогое, желанное... Как проклятый, как заколдованный – хлоп, размечтался, Густав! Та же история, что и с Собственным Миром! Сразу, сразу жизнь хочет отнять! Испортить, разрушить!

«Как Собственный Мир?.. А как он там поживает, мой Собственный Мир?..»

Про утрату телохранителя Густав подумал мимолётно: «Задержался ты при мне дольше, чем можно бы предполагать, Чёрный Дракон, прощай».

По утрату Я-Владыка, растерзавшего слух и сердце охотника своими стонами, подумал со злорадной ухмылкой: «Самое время, значит, навестить свои пески. Наконец-то высплюсь в тишине! Гай, вон, тысячелетиями так жил, зачем я, дурак, мучился?»

Переходя из мира в мир, существует эта каста тёплых дроидов, отдельного семейства они не имеют, свободно по дроидской сфере не гуляют.

«Вовеки не увидимся, не услышимся, прощай!»

Серьёзней Густав задумался, что станет теперь с его статусом «господствующего над первой расой». Будет ли Августейший откликаться? По-прежнему ли явится к нему ради словесных поединков?.. Ничего путёвого они не приносили, но и без них Густав не мог. Бесил совет от гаера повторяющийся, никчёмный: «Лети к себе. Сон лекарство для вас, вода и Собственный Мир». Дроид, что ты, плешивое чучело можешь знать о нас, людях?

Совет вспомнил, вспомнил заодно нерушимую надёжность входной рамы. Вот где енотыча не грабанут. Всё как-то сошлось. Не время ли последовать совету паяца? Самое время.

Подобно Оливу когда-то, измученному безысходной тоской, Густав сделал рывок в её сторону, раз невозможно от неё, пусть. Не регенерирует, не заживает? Ещё выше отрежь.

От шатра, возле которого Марик реален до галлюцинации, Густава качнуло туда, где и вовсе нетронутой осталась память о нём, где последний раз были вместе. В песках и ливнях... Под ливнем, созданным дроидской рукой... В золотом песке, дроида творении...

Не слишком красиво с его стороны, но на тот момент Густав забыл про Архи-Сад. Его стукнуло уйти, а в затворники часто уходят, не попрощавшись. Енот и он.

«Там не стащите, провалитесь вы сквозь землю!»

Полёт его был недолог, решимость бестрепетна.
Дракон перекувырнулся на подлёте и зашвырнул всадника прямо на раму с енотычем в обнимку.

– Хулиганский дракон, нельзя так! А если б выронил? Ты бы ловить стал?!

«Друг мой, друг мой...» - выстукивала трещотка за рамой, звук разносился между облаков. Густав спрыгнул, отпустил енота и всем существом прислушался...

– Нет! Нет этих чёртовых стонов!
Никто не поёт, не вытягивает душу! Лишь трещотка: друг мой, друг мой...

Мохнатый комок деловито направился вниз по барханам, скатываясь, утопая в наполовину золотом песке.

– Умница, енотыч, домой идёт, чует куда!..
Густав последовал за ним, торопясь до ежевечернего ливня.

Клока мысленно обругал. И раз, и два, и три: незатихающий звук трещотки. Что вблизи, что в дали, она звала одинаково.

– Друг мой, друг мой... Удружил, скотина! Да чёрт с ней, всё равно лучше скрипичных стонов.

Да, трещотка была веселей и легче, но в особняке её звук доносился из-за каждой двери, буквально, звал. Когда помнишь слова, из мелодии их не вытряхнуть.

Обходя свои подзабытые владения, за енотом вослед, куда он, туда и хозяин мира, Густав явственно слышал вместо пощёлкивания зовущее: «Друг мой, друг мой...»

– Скоро она голосом петь начнёт! Нет, один раз я из дому вылечу... Придётся!.. За шкирку притащу его, пусть превращает во что угодно беззвучное!

Густав сворачивал и сворачивал по пустым комнатам, по паркетным залам. Еноту надоело рыскать, что-то раскапывал в наметённом по углам золотом песке, а хозяин нарезал круги сквозными комнатами, будто ожидая найти источник звука... Прятки... Как на облачных рынках, прятки, догонялки вслепую. Все с завязанными глазами, а один с колокольчиком или поёт: «Ловите меня!»

Густав улыбнулся воспоминанию, тем более приятному, что на том рынке он не охотился... – когда за очередным поворотом мелькнула прядь чёрных густых косм...

Сойти с ума – боязнь универсальная, полудроидов она не обошла стороной. Густав помертвел, остановился. Прислушался.

Без спешки, мягко ступая, подошёл. Выглянул... Никого в зале. Чёрные космы мелькнули теперь за входной, дубовой дверью. Густав толчком распахнул её. Тяжеленная дверь раскрылась без спешки...

Внизу широкой парадной лестницы, на фоне сияющей золотой пустыни, с чёрными волосами до колен стоял он самый, Хан-Марик. Диковатый, одичавший дроид, на тронного владыку вовсе не похожий, а похожий на прежнего Хан-Марика. Смущённый и нахальный, по-собачьи преданный. Улыбался, пинал песок.

Зовущая песня Я-Владыка – «друг мой, друг мой...» – изливалась от него, освещая барханы Собственного Мира.

Они долго бежали по осыпающимся пескам вверх, скатывались вниз...

Как раз в преддверии ливня, когда безумная туча начала сгущаться вдалеке, грубый Густав догнал Марика, сбил с ног, припечатал к земле за волосы, и долго-долго, отчаянно долго смотрел в лицо. «Серые... Тигриные, жёлтые... Нет, серые...»

Тигриные? Ну, конечно! Смерч!.. Не один владыка Там хронический нарушитель, на Южном осталось порядком его соратников. Для дроидов одно баловство, без подмены, игра в похищение: птичка, улетай.

Ни засмеяться, ни заплакать. Густав нависал над дроидом, как туча вплотную к земле, нерафинированная тоска, темнеющая, когда уже некуда темнеть лихорадочными глазами. Придавил, навалился тенью на золотой дроидский свет. В кулаках песок и чёрные космы.

– Хан, до чего же... Как же я...
Лишку слов, толпятся, а не хватает.
– ...люблю тебя, – прошептал Марик. – Я люблю тебя, люблю.

Поцеловать, не дотянуться.
– Пусти, Гут... – хмыкнул. – Гус, пусти, что я енот тебе? Дракон тебе, за гриву держать?.. Гус, пусти!

– Не отпущу.

Им нашлось, что обсудить, когда ливень прошёл, когда мокрые, золотые, насытились друг другом и успокоились слегка.

Надо мебель в особняке завести что ли, хоть на втором этаже, который не затапливает. Или гостя звать, менять погоду. Нет! Больше никаких гостей!

На балконе Марик сделал из себя Густаву кресло, тёплый дроид, обнял, покусывая то за плечо, то за ухо как дракон, целуя. Енот пришёл. Взъерошенный, извалявшийся в золотом песке. Носом поводил, фыркнул, чихнул и ушёл вразвалочку, обернувшись за балконной дверью. Рассмеялись, зверюга определённо ревнует! Обозревали ночь в золотой пустыне и ближайшее будущее заодно.

Положение сложное и довольно-таки комичное...
Марик покинет Собственный Мир лишь в том случае, если Густав теряет статус чистого хозяина. Но не может же дроид подвигнуть человека на такое! Да и Густава полностью устраивало, что дроид, ха-ха, заперт тут!

Другой вариант. Непосредственно по месту службы, в золотых песках Собственного Мира Я-Владыка должен учудить что-то уж совсем запредельное, что сделает из него нарушителя экстра уровня, достойного извлечения Тропом.

– А что именно может повлечь такие последствия?
Густав спрашивал, но толку не добился. Марик смеялся! Хохотал.

– Нууу... – тянул Марик. – Я даже не знаааю... Отродясь не делали так...

Врёт, ой, врёт!..

Меж тем, вернуть трон тёплый владыка намеревался твёрдо и в ближайшее время. Тем более, ничего не требуется, кроме как выйти! Трон берегут для него.

– Хан! – рычал Густав. – Дай ты мне передохнуть! Утихни!.. Ну, что тебе не сидится?

– Насиделся! – справедливо отвечал Марик.
– Придумай лучше как мне плешивому отомстить! Как прекращаются дроиды?

Тут Марик вскидывался:
– Забудь-ка, а?
И повторял за Фортуной едва не дословно:
– Страж – дроид сложной структуры и судьбы. Игровой дроид «для, против» людей...

– Но он – дроид? Или он может меня... Прекратить? Дай мне оружие, Хан, дай схему, как его изготовить, дай карту, где найти! Хан, поперёк горла мне, как гаер надо мной поиздевался!

Марик вскидывался ещё круче:
– Не может, но забудь! Забудь, Гут, выкинь его вообще из головы! Объективно: что он говорил?

Густав повторял, и Марик бесстыдно, бессовестно смеялся!

Руки простирал, к справедливости взывая:
– Но ведь правильно говорил?! Хороший совет давал?!

И Густав срывался на хрип:
– Он знал! Знал! Знал!.. Знал, что не полечу!
Марик хватал его и держал сильно:
– Знал. Тише, знал... Убедить не мог.
– Как не мог?! – вырывался Густав. – Одно слово! Гнусный гаер, одно слово! Чего мне стоило его молчание! День за днём, год за годом!

– Гут, тихо, тихо... Кто есть Августейший, подумай сам? Он – ограничитель дроидам желания. Он – Страж Закрытого Семейства. Он – не мог. Ну, и не хотел, конечно же! Мы выйдем, Гут, скоро оба выйдем, счета у меня к нему основательные... Раскрутим, что было, закрутим по-новой...

– Марик...
– И вообще, Гут, я вижу только одну схему, опробованную Доминго. Хватит разлуки, Фавор! Ты станешь дроидом, меньшее из зол... Я возвращаю трон, как минимум... Так что, не Марик, Гут, привыкай называть меня владыкой! Давай-ка потренируемся...

Владыка, как есть, прилетал ему крепкий подзатыльник! Отомщённый крепким поцелуем.

– Не может прекратить... – размышлял Густав. – Тогда в чём дело? Что он может?.. Да говори уже прямо!

Марик процедил, неохотно, но процедил всё-таки:
– Он может тебя отнять.
«Эээ...» – что-то подобное подумал Густав. Более чем скептично. «Это лихо, это поворот, конечно. Ну, заодно и луна на землю упадёт... Непосредственно с высоты прошлой эпохи! Эх, Марик-Хан, ну что ты несёшь?!»

Незамеченное сразу препятствие маячило и в упомянутом плане.

Сделавшийся дроидом Индиго был обычный человек, Доминго, предшественник его, тоже. А Густав был «господствующим над первой расой дроидов». Что суть физическое изменение в тигле Огненного Круга, в малых тигелях ладоней, единократное и необратимое.

Прецедента, чтоб дроид второй расы господствовал над первой не бывало. Его и не вообразить. Не говоря о третьей.

Каким же дроидом он станет? Сразу первой расы, слившись с нею и с Мариком вместе? Это не входило в планы последнего. А Густав бы согласился, он очень устал. От жизни вообще. Очередной тупик.

Смущало-таки Густава бормотание Марика, повторявшееся на самых неожиданных виражах рассуждений: «Вот поэтому он может тебя отнять... И в этом случае он может тебя отнять...» Чепуха какая-то. Единоличник Густав, не дроид, человек, гордый, деспотичный, заносчивый – обыкновенный, настоящий человек, и при Марике-то себя подчинённым не мог вообразить! Становиться каким-то дроидом? От этого племени не видел ничего хорошего. Но исподволь Марик внушал азы, которые позволят неизначальному дроиду ориентироваться в понятиях и эсперанто.

Немного о дроидской математике, в связи с общедроидским языком.

О, это по-настоящему интересная тема!.. К сожалению, почти не поддающаяся адекватному раскрытию.

К примеру, откуда берётся этот мелодичный, постоянный перезвон Туманных Морей? Это разговор, ясное дело, но почему такой? Для непосвящённого продолжительно-однообразный... Потому что это разговор пустячный!

О погоде? Добрососедские ядовитые сплетни? Вот и нет! Тут пролегает отличие дроидских пустяков от человеческих: у людей пустяки – предмет разговора, а у них – плоть, слова. Они разговаривают «пустяками», возможно, о чрезвычайной теме. О конструкции базового человеческого кода... О свержении главного трона, – привет, Доминго, об этом разговоры среди одиночек не прекращаются вообще! Но слова они используют легковесные, пустячные по смыслу, а по форме – очень длинные. Прямая зависимость.

Внимание, начинается математика...

Отдельно стоящее слово имеет максимальный вес. Дополненное стоящим рядом и относящимся к нему - половинный. Конкретность исходного понятия при этом убывает. А не наоборот, несмотря на то, что...

Дом – целый вес. Дом красивый – половина дома. Красивый – целый вес. Красивый очень – половина веса. Бежал - целый вес. Бежал быстро... – значит вдвое медленнее!

Дальше идут дроби и сложные дроби дробей.
Они все, всегда и только – плюсуются, хотя: третье будет отнимать вес у второго, которое благодаря этому вычтет у первого не половину веса, а меньше, но вторгается четвёртое, и так далее. А бывают их сотни в цепочке.

Аналогичными понятиями и ведут дроиды лёгкий, светский разговор.

То есть... Сказать коротко, для них означает – сказать резко и грубо. Это вызов, либо приказ.

В случае приказа от трона негатива нет, наоборот, это как бы даже кайф, конкретный вектор.

На турнирную же площадь выходя, они обмениваются порой тоже весьма конкретными, но совсем другими словами!

Момент... Дополняющие слова могут стоять как до, так и после основного. А уведомлять собеседника, какое собственно основное, никто не обязан! Язык интриганов. Дроиды желания – асы в нём.

Промежуточное положение между тем, быть расплывчатым или грубым, занимает присоединение к основному слову цифр. Являясь буфером и указателем между ним и дополнениями, цифры расставляют значения на свои места. По рангу.

На подобном языке ведутся все серьёзные обсуждения, особенно инициированные четырьмя тронами.

Особняком стоит присоединение к основному слову какого-то, уж никак, ни с какой стороны его не дополняющего. Не относящегося к нему. Противоположного по значению, по вектору. Это... Очень трудно объяснить... Реально трудно... Больше всего похоже на предложение сделать выбор. Но... Внутри одной категории.

Говорящий как бы держит два яблока в руках и предлагает взять одно. Сделать поворот разговору, перемену вектора. Загвоздка в том, что абсолютно не видно, какое зелёное, какое красное, пока не возьмёшь! Не видно, о чём речь! А когда взял, русло беседы уже изменилось! Вектор.

Согласился, подписал пустой договор. Теперь гадай, заговорил владыка Сад о «мокром пламени», потому что, хотел тебя, Мокрый-След пригласить в семейство? Или рассчитывал у тебя выпытать про антагониста дроида Пламя-Свечи, который получает метки из семейства Дом прямым, запрещённым способом... И так далее, и тому подобное...

Насколько дроидские интриги сложны. Отсюда понятно, какую живую симпатию дроиды испытывают к турнирной площади, где от болтовни могут отдохнуть!

До кучи: каждое и любое слово может принадлежать в первой расе к холоду или теплу.

Дом, красота, бег – могут быть тёплыми или холодными. Разных степеней. Слова «тепло» и «холод» не исключения! Холодный-холод, холодное-тепло и тёплый-холод, тёплое-тепло – четыре совершенно разные вещи. Сложения векторов трудны!

03.14

– Возникшее строго одновременно, возникает из единой точки пространства... – вещал Гелиотроп голосом машины, чистым и просвещающим, как сакральный звук солнечных часов, для того создан, тем богат. – Собственная размерность пространства из коих набрана вплотную, без промежутков.

Ходящие на задних лапах Чёрные Драконы и стулья имели под себя приспособленные: спинка-подлокотник с одной стороны, с другой дракон садился и назад отводил мощный хвост.

Такие сосредоточенные в полукреслах, старательные... Нижняя лапа кое у кого вцепилась когтями в перемычку ножек, держащих не иллюзорный вес, драконы внимали конструктору. Приближённые и усмиряемые вместе. Последних ошейники отличали, но помимо шипастых стальных полос ничто.

Гелиотроп считал, нет лучше метода, привести к послушанию, чем просветительские экскурсы в самого себя, а значит и в историю, и в азы конструирования. Открытость успокаивает, внушает доверие, даёт пищу уму.

– Из единой точки пространства в единый момент времени может произойти лишь одно событие. Иными словами, бесконечность, любое число вещей. Иными словами, не произойти. Ибо – едины, не различны. Для перехода на следующую ступень необходимы: фиксатор, то бишь, свидетель процесса, и произвольной силы импульс, который позволит... Что? Жду версий.

– Плешивому вбить его плешь до самых пяток... – мрачно прорычал низкий, едва различимый как рёв, драконий голос из тёмного уголка У-Гли...

Гоби, седой со лба, обернулся, нахмурившись, тряхнув прядями густой гривы. Драконы в ошейниках хохотнули в унисон.

Гелиотроп улыбнулся:
– Жмёт? Иди, я поправлю.
Рык, слов не содержащий, раздался в ответ.

Не так давно Августейший, – отчего лишний раз не развлечься шуту, почему Стражу в бою не размяться? – на иронический зов братишки откликнулся, и в кузню на огонёк зашёл... Раз уж братика тут кусают, помочь, придержать...

Как раз в тот день Большая Стена прикатила нарушителя их своих, чёрного ящера осенённого отличной, но не слишком новой идеей: дроиды желания и Чёрные Драконы по праву силы должны дроидской сфере задавать каркас.

Идея эта здоровая в основе, недаром она приходит независимо под разные ящериные черепа. Действительно, если дать им волю, главами семейств будут исключительно дроиды желания. А направлять запрос от Восходящего, противозаконно скорректировав его, будут они, чёрные ящеры, к тому, кому сочтут нужным, чей манок им понравится. Беззаконие. Помимо прочего, при таких тронах семейства утратят специфичность. Беззаконие и болото.

Августейший глубокую его неправоту дракону глубоко и всесторонне разъяснил. Да так, что следы клещей остались на верхней и нижней челюсти. Ошейник, и правда, жал немного. Это оттого, что Гелиотроп, заковывая, спешил.

– Гоби, поправь на дольку. А мы продолжим пока... Так зачем импульс?

– Выбить, – ответил дракон в плаще.
– Не спрашиваю, откуда, но – что? Когда ещё нечего выбивать?

– Привнести? Дополнить?
– Тоже неверно. Это как попытаться налить что-то в полный сосуд, стоящий на бесконечно скользкой поверхности. Попытка оттолкнёт единую точку пространства-времени на неопределённое расстояние. Ищи-свищи. Я немножко запутал вас, сказав «необходимы» во множественном числе. Импульс и свидетель не стоят рядом, это не явления доступные счёту, покрываемые числом два.

– Значит, импульс и есть различение.
– Верно, и что он позволяет как импульс?
– При исходном единстве, то есть, принципиальном отсутствии азимута... Позволяет расколоть то, чего нет пока, на пару противоположностей, которая возникают одновременно с размежеванием.

– Умница ты, даром, что дракон! – воскликнул Гелиотроп и сразу извинился. – Они могут отличаться лишь друг от друга. В любом случае они – антагонисты. Промежуточные варианты невозможны. Взаимное влияние изначально.

– Но доступно коррекции? Впоследствии?
Гелиотроп кивнул:
– Вплоть до разрыва.

Тем самым коваль изложил своим крокодилам базовое представление о создании дроидов от мельчайших до высших.

Отдалённое следствие отвечает на вопрос, почему так легко создать парой высших дроидов и так сложно одного сковать вручную. Парное создание – автоматизированный вплоть до последних мгновений процесс. Когда уже всё готово, конструктор задаёт цифру, цифра же станет идеей, принципиально возможной функцией дроида. Очерченной, но неопределимой. Корректируемой в обе стороны до полного разрыва парой противоположностей. Антагонисты друг для друга – начальный контур-азимут.

Вручную на наковальне личность дроиду, контур-азимут сковать должен сам конструктор, а вот это задача по-настоящему сложная... Сложность её в чём? Сковать надо не из себя. Ориентировать создаваемого дроида следует не на себя, а на каких-то иных дроидов. Пространственно, геометрически чуждых, и по функции.

Когда куют что-то на себя ориентированное, оно маленькое выходит. Мелкое. Для метки это плюс, для высшего дроида здоровенный минус.

Отдалённое следствие... Таковой, вручную скованный, дроид имеет возможность заполучить антагониста по своей воле. Может сковать, если тоже будет конструктором. Может отнять у другого. Уникальная возможность, остальные дроиды антагонистов лишь теряют.

Например, если дроид имеет функцией обнаружение и счисление несуществующего... А имя носит «Первый», потому что он первый такой на свете, им скованный антагонист будет обладать возможностью знать всё сущее, всё что есть, и, по-видимому, назовётся «Последним»... Последним дроидом на свете?

Об этом Августейший, сидя на многоступенчатом троне своём, в окружении королев желания, думал день и ночь, день и ночь...

Паяц. Шутки его становились всё острей, серые перья крыльев – растрёпанней. Не менялся только крутой изгиб брови, сбегавшей к широкой переносице, и спокойные глаза превосходной машины.

Всполохами горнила за спиной обведённый и увеличенный, отбрасывая на пол, в бешеной пляске зашедшуюся тень, четырьмя расставленными ногами крепко упёршись в порог, Страж внимательней драконов слушал братишку. Он только что перековал на более жёсткий ошейник ещё одного ящера и решил в их закуток заглянуть... Кивал и слушал. Так кивал, как вытаскивают меч из ножен, когда не спешат и не передумают.

– Какой интересный рассказ, Хелий... – кашлянув, хрипнул он.

Драконы обернулись. Шипение донеслось из тёмного угла, громче, громче...

Плеснули, хлопнули кожистые крылья размера замечательного, непонятно, как поместились под сводами. Тьмой кожистые крылья пали на Стража, закрыв целиком. Комком тьмы дракон выкатился вместе с ним за порог...

Мало-мальски не обеспокоенный Гелиотроп бросил через плечо:

– Да, братишка, вот так и живу... Если что, припой над полкой с заплатками. Успехов, клещами не усердствуй, оставь ему, прошу, хоть что-то от носа. Драконы мои, продолжим...

Следует прояснить, а за что собственно ошейники?.. Зачем? Какова природа претензий второй расы к значительной части третьей? И каков смысл их пребывания под властью конструктора? Потому что владычество Гелиотропа над Чёрными Драконами, конечно, не результат насилия, а увлекательный и плодотворный союз.

Ошейник не за нарушения телохранителем, непослушание на службе отметается сразу. Рядом с человеком, дракон выкладывается на все сто.

Есть аспект, в котором бывают повинны вместе Чёрные и Белые Драконы. Но телохранители платят, а с белок некому спросить! Пожурит Доминго... Троп гаркнет на них... Если сам участия не принимал!.. В чём? Да вот в чём...

Орбиты движения Белых Драконов, как известно, охватывают всю дроидскую сферу, то есть их наружная часть совпадает с внешней границей общего поля Юлы. Потому в Пухе Рассеяния редко встретишь кого-то, кроме них, и в Храме Фортуны, и Обманка их, белок, дом родной... Это нормально, естественно, никто не против, но... Они ведь постоянно играют! Дерутся. Убегают. А куда? Вниз, наверх убежать невозможно...

Зато возможно, раскачать свои пределы! А значит и общего поля, поелику совпадают они! Образно говоря, взобраться на верхушку Юлы и раскачивать её, как вершину упругого деревца! Ка-а-ак спружинит! Как выкинет дракона из кольца, окруживших его соплеменников!.. Ровно такой же финт проворачивают и чёрные ящеры, традиционно враждующие с белыми, наказуемые за то. Частный момент.

Постоянная тенденция их нарушений: попытка влиять на вторую расу. Горячие цвета, природа дроидов желания, сильней в Чёрных Драконах, чем даже у тронных дроидов, а тем более у приближённых тронов. Сильней, чем в одиночках Туманных Морей.

Зная это, дракон пытается заполучить власть. Оказывая, например, услугу. Если дроид Восходящего перенаправляет его запрос на средства передвижений к дроиду «Конные-Упряжные», Чёрный Дракон успевает дроиду «Верховые» сказать: «Я заставлю его замолчать, а ты дай услышать Восходящему твой манок...» Вращающиеся, спиральные зрачки в девственно голубых, круглых глазах принуждают «Упряжного» к молчанию, ибо дракон силён... И Восходящий уходит гулять под ливнями с дроидом близким по теме, но другим.

Так зарождается интрига. Выигравший и проигравший в ней, оба будут молчать. Причины долго раскладывать по полочкам. Но и один, и второй от Чёрного Дракона будут зависеть впредь.

Возможно, пострадавшему он компенсирует ущерб подобной же услугой... Возможно, его власть распространится, таким образом, и на некрупные троны... Но сколько верёвочке не виться...

Однажды плешивая голова паяца возникнет на месте коронованной головы проштрафившегося трона, и сухая, железная рука Стража затянет болты на ошейнике так, что чёрнодраконья орбита позволит думать краткими рывками какую-нибудь одну мысль... «Я-был-не-прав... Я-был-не-прав... Я-придушу-тебя-однажды-гаер...»

Обычно это более милосердная рука Гелиотропа.
Реже – пять великолепных когтей, как пять узких серпов лунных... Под надменным орлиным профилем, под двумя крылами, простёршимися беспредельно... И клёкот... И некуда вверх... Лишь Великое Море внизу обманчиво открыто бегству.

Троп не нападает в небе. И не отпускает. Сколько бы ни кружил, ни метался, либо Чёрный Дракон успевает скользнуть ящеркой в У-Гли, нырнуть за спину Гелиотропу и покаяться, либо обнаруживает себя значительно ниже, чем У-Гли...

Под волнами Великого Моря клёкот не слышен... Но почему-то выныривать не хочется совсем...

Телохранитель, законные права и обязанности променявший на интриги, вдруг оказывается в непередаваемо фальшивом положении безмозглой, бессмысленной тени, плывущей непонятно откуда, зачем и куда...

Если телохранитель чейный, если его позовёт субъективной тревогой или объективной опасностью человек, дракону неимоверно повезло. В противном случае, на ближайший зов человека откликнется уже какой-нибудь другой Чёрный Дракон. А этому остаётся под волнами гулять, сколько Тропу охота играть в кошки-мышки.

Грандиозный дроид, носящий на себе землю, скучает. Не оттого что дни его долги и пусты, они наполнены, а скучает по прошлому, по предназначению своему, боевой, игровой дроид. Не раз он просил Гелиотропа:

– Забацай такого же, как я! Мне на веселье.
Конструктор, крохотная перед ним фигулька, вполне может... Чего сложного в игровом, боевом драконе, помимо размеров?

– Чтобы вы мироздание разнесли? - неизменно отвечал Гелиотроп.

– Да мы не приблизимся!
– К чему?! К мирозданию?..
– К тебе, Хелий!
Впустую обещал Троп, отлично понимая, что нечем их будет уравновесить. Дракон дракону не бывает антагонист. Удвоенный Троп получается... Да хоть удесятерённый! Плохо, что именно драться-то ни близко, ни далеко от Юлы им будет нельзя! Землетрясение либо буря из космоса.

Троп надеялся однажды противоречие распутать...

Противоборство Гелиотропа с Чёрными Драконами имеет неистребимые пырейные корни в общедраконьем характере. А сотрудничество – в общедроидских обстоятельствах.

Обстоятельства таковы...
По исчезновении Кроноса, необходимой опорой автономным дроидам, помимо общего поля Юлы, стал сам факт их общности, проявляющийся во множестве аспектов. Из них важнейшее – наличие или отсутствие антагониста, притяжение или отторжения к нему, а значит, ко всем, кто связан с ним. Слова дроидов «влияния не имеет» – маркируют суммарное воздействие взаимно нейтрализующих азимутов, явление сугубо временное. Но весомое, потому упоминаемое при отчётах.

Дроиды последней эпохи стали непрерывно ткущейся сетью. В непрерывном движении, нескончаемых взаимосвязях. Технический дроид ещё может достичь удобного ему законсервированного состояния за несколько логических шагов и пребывать в нём, сколько потребуется.

Автономный дроид, оставшись в одиночестве, будучи невостребованным, входит в штопор. Он замедляет неактуальные функции куда медленней технического, зато не знает предела, где остановиться. Точка остановки – уже востребованность, уже взаимосвязь, какой-то дроид, азимут. Вне общества высший дроид дичает в самом прямом смысле слова.

Недаром и Белые Драконы клубятся стаями. Недаром одиночки живут в плотных Туманных Морях, а не рассеяны над Великим Морем. Эта кучность – их способ взаимодействовать.

Стремясь избежать беды, выталкивающей в открытый космос, Белые Драконы взяли на себя лишь одно добровольное обязательство в отношении людей, и не упускали случая гаркнуть: «Независимые навсегда!..» Справедливо в целом. Проблема снята, усмирять их некому и незачем.

Чёрнодраконье служение осуществлялося через вторую расу, опосредовано. Невзирая на их многократные обещания, чёрнодраконий характер при тесном взаимодействии со второй расой лез изо всех щелей.

Так что, положение в изоляции для дроида – чисто гипотетическое...

С другой стороны, клещи Августейшего Стража, некоторые клещи и тиски Гелиотропа, в У-Гли хранимые за их, трепет внушающую, величину, построены именно на этом эффекте, изоляции.

Что представляет собой ошейник на Чёрном Драконе?
Цепей не бывает на них, за ошейники не приковывают ни к чему. Дроиды с глубочайшим презрением и недоумением вспоминают про тюрьмы и лагеря, как мстительно-исправительные учреждения. Дроидам вообще странно, что у таких, не дружащих с логикой и лишённых ответственности существ, как люди, могли получиться, пусть и побочным эффектом робототехники, такие выдающиеся существа, как они! Месть для дроида – пустой звук. Отыграться дроида никогда не потянет в ущерб выгоде.

А исправляющий эффект ошейника состоит в том, что он – дополнительная орбита. Внешняя по-факту, внутренняя по-природе.

Как и у дроидов желания, порядочная разнесённость внутренних-смотрящих и внешних орбит движения позволяет Чёрным Драконам быть отличными телохранителями. Быстро соображать, быстро реагировать. Оборотная сторона – плохой самоконтроль.

В зависимости от конкретного назначения, ошейник проходит шипами двух или более типов внутрь до соответствующих слоёв, где расположены орбиты, выбранные для сближения. После чего начинает работать медленным припоем.

Тиски и клещи, примерно то же самое, но тотально и без припоя. Выбор и фиксация за конкретные слои, чтоб с остальным не мешали работать.

Тиски – безопасная имитация того, что ждёт дракона, за своеволие выброшенного прочь из Общего поля Юлы. То есть, «вакуум», который схватывает и держит. Эти тиски закручиваются не чтобы схватить, а чтобы они сами не раздавили, не разорвали пустотой, притягивающей, засасывающей силой.

Почему за морду? За локти дракона не свяжешь. "Мои зубы – моя столица, мои когти – мои границы!"

В морде и когтях у драконов располагаются орбиты движения, которыми они меняют свою форму. Если не зафиксировать, получится бесконечное противоборство с аморфной структурой.

Ещё такой момент. Возможность сбежать у всех дроидов практически безгранична. А вот пункт назначения при бегстве в пределах общего поля Юлы маловероятен. Бегство же наружу её, последнее, о чём они задумаются.

Справедливо будет закончить рассказ о возможных провинностях Чёрных Драконов рассказом об их несомненной пользе.

Кто может быть близок конструктору по роду его занятий? Наверное, те, что собирают и систематизируют информацию. Они – непокорные крокодилы, властолюбивые ящеры, считающие себя обделёнными.

Идентификация и сбор запретного среди Впечатлений – тонкая материя и сложнейшая задача. С учётом сложности, Чёрные Драконы редко промахиваются.

Нелинейность задачи и фильтры, применяемые к ней, возможно лишь по аналогии обозначить... Главный принцип: дерево познаётся по плоду его, бессмертный принцип. Пока не созрел результат, как узнаешь, ядовито ли, плодовое ли оно?

Дроиды Впечатлений не видят, но их содержание, и довольно подробно, способны по косвенным признакам угадывать.

Мельчайшие составляющие видят, Свободные Впечатления, то есть... Поэтому им так безвыходно плохо в Великом Море. В общей форме до бесконечности переживать кратчайшие вспышки образов, страдать, но сохранять надежду в виде тела, что выловит дракон или человек, или к берегу прибьёт. Уйти же в необщую форму – прекратиться навсегда.

Видят устойчивые блоки: кусочек обозначающий «пистолет», причём конкретную марку... Но запретный артефакт во Впечатлении – ничтожный, недостоверный маркер. Там может оказаться попросту кино, причём, хорошее кино. Не запретное, фантазийное Впечатление.

Надёжный маркер вот: красивое-некрасивое. Над чем и бьются. Тут лишь пример поможет указать, как...

Полудроид влетает под дождь. Смотрит, впитывает связное Впечатление. Блистают в полном наборе ядовитые в стаканах вещества, в зубах курящиеся сигары, в руках щелчком курка обозначаемые стволы... И вылетает мокрым, напившимся, освежённым, счастливым. Это – не запретное, это – кино.

А может пить рафинированный, но дорогущий коктейль, где собрано нарезкой лишь одно лицо, правильное, довольное. Лицо тирана. Тут он – ребёнок, тут он уже на футболках рисован. Ни оружия, ни насилия, ни признаков уродства. Однако – не усваивается. Пьётся, но портит. В организм полудроида привносит рассогласованность. Организм подсознательно не хочет допускать это мордатое изображение к Огненному Кругу, усваивать не хочет. Но в доброй компании выпивая, полудроиду выплюнуть неловко.

Подобных тонких маркеров – миллиарды.
Возможно, какой-то алчный, о выгоде думающий, человек настроил когда-то сотни зданий, напёк тысячи булочек, музык насочинял, и так далее... Нечистых. Отторгаемых, не усваиваемых. Собрав их в облачном эскизе, хозяин однажды захочет исправить его, свой Собственный Мир... А как исправить? С помощью гостя или левой руки? Что подтолкнёт его к хищничеству, не собранные ли однажды Впечатления?

Настолько тонким отбором и заняты Чёрные Драконы помимо обязанностей телохранителей.

Сколько тонкости нужно, чтобы достоверно соотнести дроидское с человеческим, сколько протянуть тончайших связей между понятиями обеих сторон? Во сколько порядков больше, чем доступно Гелиотропу?

Он отменно знал устройство растения, к простейшей вещи привязал созревание его плода – к созданию духов на основе его аромата. Условий: чтоб не погиб арома-бай, чтоб не распалась группа, которой должен результат предъявить, не переполнилась посторонними людьми и, наконец – он создал требуемое! На мельчайшие детали их мирного, размеренного уклада жизни Гелиотроп завязал процесс роста и созревания, на очевидность требуемых ходов, доступность ингредиентов...

Мимо – до такой степени!..
Нет, всё время что-то происходило, но его деревце Фортуне известно, оранж ли вообще, не только не проходило последовательными стадиями роста, с кадкой вместе, оно выдавало любой сюрреализм в любой момент времени! Больше всего это напоминало попытки Марика вслепую создать тучу взмахами левой руки!

Деревце росло, сжималось, оказывалось корнями вверх, рухнув, пускало побеги. Пенёк покрывался мармеладными топориками, как опятами, чтобы назавтра они начали таять молоком, – анисом пахнущим молоком! – и продолжали почти сезон подряд...

Гелиотроп махнул рукой. Его страхи и зыбкие надежды цеплялись корнями теперь за что угодно, кроме логичной последовательности событий. Конечный пункт неизменен, всепроникающим рыком Тропоса запечатлён: «Предъяви!»

Не позже известного дня и минуты – не дроидской волей – возле этой самой кадки.

Настоящий, выращенный, а не синтезированный апельсин должен лечь Тропу в лапу.

Очевидно, идея с выбором группы чистых хозяев, была провальной. Люди накрепко связаны, судя по буйству абстракционизма в скромной цветочной кадке: с морским, с запретным и их, дроидским. Накрепко, неразделимо. Нельзя на реальность закрывать глаза.
×

По теме Дроиды. Гелиотроп. Часть 3. Главы 13 и 14

Дроиды. Гелиотроп. Часть 1. Главы 1 и 2

Часть 1 01.01 Гелиотроп встал на Улиточий Тракт, немедленно забросивший его в гулкие недра Храма Фортуны. Где богиня, где её Фавор? Арки, арки, арки... Своды храма - пологой...

Дроиды. Гелиотроп. Часть 1. Главы 9 и 10

01.09 Августейший заявился с целью: пригласить загодя Гелиотропа к себе, в Закрытое Семейство. Без особой охоты, событие не радостное, но редкое, а он обещал. Да, хоть бы и не...

Дроиды. Гелиотроп. Часть 1. Главы 11 и 12

01.11 Безо всякой видимой причины, едва собрались, между дроидами повисло напряжение. Поэтому они шутили больше обычного и усложняли проект улитки сверх необходимого, сверх всяких...

Дроиды. Гелиотроп. Часть 1. Главы 13 и 14

01.13 Страж застыл, скрестив на груди обе пары рук, та, что в льняной, короткой перчатке, оказалась сверху. С владыкой Порт они друг на друга не глядели. Столь разные, столь всё...

Дроиды. Гелиотроп. Часть 1. Главы 33 и 34

01.33 Благодаря растянутому взрослению и особенностям развития, предположительно, трёхфазного, Уррс имел одобрение Гелиотропа на пребывание в имитации человеческой формы. В...

Дроиды. Гелиотроп. Часть 2. Главы 31 и 32

02.31 Что же ненавидят с такой силой дроиды в облачном рынке Шамания?.. Высшие дроиды... Максимально подобные людям дроиды... Разумеется, свою же ошибку! Постоянно на глаза лезущую...

Опубликовать сон

Гадать онлайн

Пройти тесты