Царское село

Забавляет свойством всех,
Грецкий зреющий орех.
Для гурманов аппетитный,
Для лечения элитный.
В кожуре ценнейший мед,
Лучше щетки чистит рот.
Зубы белые как мел,
Ты попробуй,если смел.
То- для дам мои советы,
Есть тому одни приметы.
Зубы искры ярко мечут,
Но и ботокс обеспечат.
И раскрасит губы ярко,
Как посмотришь,станет жарко...
Не испортит вид итог,
Так советует восток.

P.S. А для сильной половины,
Добавлять по ложке в вина.
И забудешь про коллапс,
Есть в природе Аликапс.

Тебе, я думаю, легче:
Взять и уйти без слова...
И даже не дрогнут плечи
Под властной рукой другого.
Не скривятся клюквой губы,
Не скажешь ему: "Отпусти.."
И он будет мучать, грубо
Любовь из тебя трясти...

Из сердца-копилки чувства
Монеткой не прозвенят!
- И г р а е ш ь ? -
Да так искусно:
Днями, любовью - впрокат!

Красивая биллиардистка!
Взгляд, губы -
для всех - нараспах...
Жизнь хочешь прожить
А р т и с т к о й,
Блистая на первых ролях?!

Не важно...

Как хочется заплакать, но я стою, креплюсь
И так, от всех украдкой я к вишни наклонюсь
Спрошу, а помнишь, вишня, меня - я здесь жила,
Но только колыхнулась, приветствуя, она.

Здесь все мне так знакомо, и лес и речка, пруд,
Как грустно расставаться, оставив детство тут.
Жаль, что не повторится и не вернется вновь
Крик птицы в поднебесье. И в жилах стынет кровь.

Так хочется не верить, что, это, все прошло,
Как хочется мне верить, что детство не ушло.
Пока еще не поздно. Пока еще живо...

Грусть мою никогда никому не понять на земле,
Мой возлюбленный спит под воздейством Гипноза.
Ночь за ночью всхожу по таинственной мгле
То стихами творца, то его грустной прозой.
Эндимон, мы теперь навсегда неразлучны с тобой,
Зевс не выдержал, внял моим скорбям-молитвам.
Разлучает нас только твой вечный покой
И твой каменный грот - не альков, не гробница.
Приласкаю твой стан серебристым и тонким лучом,
Только чувства любви век недолгий мой минул,
Расцелую тебя напоследок, о, мой...

- Я привел в ремонт авто.
Раньше думал: я - никто.
Только это было зря.
Ободрали, как царя.

Проходит день, но не проходит,
Проклятьем проникая в кровь —
Безумство, что меня низводит
К желаньям огненных миров.

И ниспадая в этот ад,
Я там встречаю тот же взгляд
И, тот же образ безмятежный,
Такой возвышенный и нежный,—

Предполагающий любить
И - жажду жаждой утолить.

И сделать то, что невозможно —
С любовью жить и жить безбожно...

В отсталой дикости лежали пахотные дали
Под властью царских сабель и помещичьих плетей,
Не ели досыта крестьяне, вечно голодали,
А раз в семь лет был голод с миллионами смертей.

Дворцы, наряды, яхты покупая за пшеницу,
Царь и князья народ свой умерщвляли по пути,
Когда пол урожая вывозили за границу,
Детей крестьянских умирало трое из пяти.

Всё лгут про доброго царя, про булки и котлеты,
Конечно, знала Русь и тех, кто жил навеселе,
Но по стране лежали в избах жёлтые скелеты...

В величье царское земля одета,
Наряд искрится златом, серебром.
От самого заката до рассвета
Мороз выводит сказочным пером

На окнах нежной красоты узоры,
А каждая снежинка на земле
Алмазом отражается в уборах,
Переливаясь в яркой белизне.

Как зеркало блестит река на солнце
И утопая в снежных берегах,
Потрескивает льдом, как колокольцем,
Кокетничает с небом, вся в мечтах

О летних днях, о пенье птиц в дубравах,
И как в цветах купаются луга,
И как резвятся звери на полянах...

По старшинству досталось царство,
лишь только умер Александр.
Принял династии, наследство,
«самодержавец», Николай.

В день коронации, по старинке,
в первопрестольной град – Москве,
сгрудились люди на Ходынке,
случилась драка в духоте.

В столпотворенье, как в удавке,
от криков, стонов, гул стоял.
Оцепенев от дикой давки,
народ покойников топтал.

На смерть, убийственным потоком,
навстречу собственной судьбе,
неумолимо-злобным роком,
несло Россию в круговерть...

1

Жил-был царь, любви хотелось,
Мыла Анна дом, бельё.
Что за мысли, что за смелость,
Выбрал в жёны он её.

К свадьбе всё уж собиралось,
Ко дворцу пришёл народ.
Так нельзя— тут оказалось.
Бедных в царский, царский род.

2

И нашли ему другую,
Что богатейших кровей.
Но уродину такую,
Не найдёшь её страшней.

И пришлось ему женится,
Был же с древности закон.
Не смотреть на внешность, лица,
А иметь богатых жён.