Труба

Ох, и любит же Вольфыч лить воду!
Мы с него, однозначно, дуреем.

Агитирует от Байкала...
Трубу протянуть к евреям. :)))

Ветер свистит и поет в трубу :
я люблю
я люблю
я люблю
Ветер гудит и поет в трубу
Закручиваясь по спирали вверх:
я люблю
я люблю
я люблю
Ветер мой ветер, тебя я люблю
И тебе вдогонку кричу и кричу :
я люблю
я люблю
я люблю
И никуда не уйдет любовь,
Бесконечной спиралью несущая вверх!
Очень душевный и легкий слог :
я люблю
я люблю
я люблю...

В белой башне без трубы дымовой
Поселился бедолага Домовой.
Нет, чтоб в доме поселиться, иль в хатёнке
На печи лежать, ласкаючи котёнка!
Неуютно на семи ветрах в той башне,
От простуды не избавиться, от кашля.
Дует в ус и в бородёнке греет руки -
И за что ему, скажите, эти муки?
Ну, сварганьте печь с трубой дымовой:
Вам сторицею воздаст Домовой!

Ещё в просторах синь и сонь.
Но скоро смена декораций.
И в рощах осени огонь
Уж начинает разгораться.

В огне холодном лес горит.
Всё ярче, ярче это пламя.
И плакать хочется навзрыд,
Летя вослед за журавлями.

Но жизнь идёт. К чему тужить?
Зачем душой склоняться к драме?
Пожар лесной не потушить
Дождей осенними слезами.

Не омрачу печалью взгляд.
Мне осени картины любы.
Победно скоро прозвучат
Её торжественные трубы.
28 августа 2011 г.

Ты в печной трубе ветер не вой,
Перестань во дворе бушевать.
Мотив песни ты лучше напой,
Той, что пела когда-то мне мать.

Ты напой — встрепетнётся душа,
Запоёт во мне вместе с тобой.
До чего же та песнь хороша!
Растворюсь я в ней всею душой.

Удаль предков моих, казаков,
В ней и вера их в честь и в людей.
Это всё я вплету в узор слов,
И мир станет ко мне здесь теплей.

Он от песни просторнее станет,
И в нём легче жить будет чуть-чуть.
И метель запоёт вместе с нами,
И найдёт...

Старый путник, Иерихон,
Твои стены усыпаны пеплом,
Твои храмы-святилища вязнут в дыму,
Но древний скиталец, Иерихон,
Поет на восточных проспектах
Истории давних времен,
Тех, что хранят тишину
Глухих, дремучих столетий.

Не подошли очки мартышке.
Зато подзорную трубу
Она освоила аж слишком.
И ей всех грохала по лбу.

Красно-синим пятном из клумб,
Поглядит мне вослед шалфей.
Путь огня, вод и медных труб,
Свой иду я среди людей.

Тот, кто первый напал — неправ,
Тот, кто первый упал — избит.
Грянет выстрел и зелень трав,
Кровью красною оросит.

Кто-то съеден, а кто-то съест,
Кто убит, а кто сам убьёт.
Всем судьба своих дней и мест,
Одним свет, другим кровь и пот.

Завещание славных лет,
Спрячет Вечность во мгле веков.
В жизнь, услышав былин совет,
Вополотить мы не сможем слов.

Красно-синим...

.
Скрежет зубов и металла.
Кризис приблизился в рост.
Режут кривые лекала
мира уставшего торс.
Сохнет земля плодородья,
тянет и жилы, и кровь,
чахнут запасы, угодья…
Гордая вздыблена бровь:
бодро, без образа, стяга,
слов не жалея и сил,
жизнь заложил работяга.
Степи потоп оросил.
Шум и тумана завеса.
Сущности уши торчат.
Планы крутого замеса
с разных углов мне урчат:
сбудется к новому году…
В час новолетья пожар
стухнет, очистится воздух! –
осень трубит в свой шофар...

В трубе избушки воет ветер,

В печурке тлеют угольки,

Свечами пахнет зимний вечер,

Но тёмны горниц уголки.



А на столе – блины, сметана,

Икра, варенье, чай и мед.

Кто жил работой неустанной,

Тот эти праздники поймет.



Зимой деревня отдыхает

Да ложки режет, да прядет.

Судьба крестьянская такая,

Проходит так славянский год.



Течет неспешная беседа

Из былей, сказов, небылиц,

И лишь котенок-непоседа

Гоняется за тенью спиц.



Зевнул, усатым...