Связанный

Ах люди, люди — человеки,
Что ж иногда вы злы ко мне?!
Устал и тяжелеют веки,
Я отдохну от вас во сне.

Со всех сторон кричат, толкают,
Всем я мешаю и во всём.
Здесь снисхождения не знают,
Давно забыли здесь о нём.

Собою люди вы живёте,
И на чужих всегда сердиты.
Охотно в души им плюёте,
Когда они для вас открыты.

А я ведь тоже человек,
Пусть я везде и всем чужой.
Среди людей мне жить свой век,
Жить как и все — самим собой.

Ах люди, люди — человеки,
Нет, всё ж не все вы...

Вышедший из недр хаоса Дьявол осветил энтропией мой путь.
В вакуумных сферах невесомости можно духом налегке вздохнуть.
Трепет огнедышащего неба поражает блеском колдовства,
Грозы расползаются смиренно, и во тьме сияет лишь одна звезда.

Звезда латентной магии
И в озарениях таких проходит сказочная жизнь,
Звезда сакральных знаний
И в откровениях небес слышишь неуловимый смысл.

И видишь суть в сиянии звёзд во тьме глухой,
Целуясь с грозами небес, летя домой.
Ось симметрии небесной...

Господь наш щит и упование,
Твердыня наша и скала,
Он дал нам мир и оправдание,
Он избавляет нас от зла.

Здесь в мире часто враг исконный,
Покой душевный нам мутит,
Как лев свирепый, разъяренный,
Он жаждет всех нас поглотить.

Сей враг пылает злобой дикой,
Пред ним бессильна наша плоть.
Но с ним боролся Муж Великий,
Которого послал Господь.

Кто ж этот дивный Муж Всесильный?
То Царь наш и миров Творец,
То наш Господь любвеобильный,
Друг человеческих сердец.

Хотя бы мир был...

Я частичка малая Вселенной,
Для неё пылинки мельче я.
Но душою награждён нетленной,
В Вечности искра лишь, жизнь моя.

Всё друг с другом связанно, единно.
Не всегда мы видим эту связь.
А в дороге жизни нашей длинной,
Иногда, пройти должны мы грязь.

И сквозь всё, пройти сквозь всё возможно,
Если душу чистой сохранил.
А когда нет сил и трудно жить, и сложно,
То в душе ищи, жить дальше сил.

Каждый планку, ставит на свою отметку
Высоту себе, назначит каждый сам.
Ветер сломит...

« Мадам! Покупайте открытки!
Париж! Девятнадцатый век!
Нет прошлого слаще напитка
И прелести прожитых лет!
Где бродит с мольбертом Писарро
И мрамор ласкает Роден,
Где воздух картин Ренуара
Дрожит и пьянит, как глинтвейн!
Тепло обнаженного тела,
Взлёт духа, изящных манер,
И в небо толпа онемело
На Эйфеля смотрит шедевр.
Азартно сминая газеты,
Берёт экипаж на бега,
Никто ещё цену не знает
Ван Гогу, Гогену, Дега!
Единой мелодией связан
Мир страсти, утрат, авантюр,
Не вдруг...

Что вижу я и в день весенний, и в лютые морозы?
Вокруг сплошные угнетенья и угнетённых слёзы.
Их некому утешить было вчера, им гнёт не скинуть
И безутешно до могилы под солнцем гнуть им спину.

Кто угнетённых всех утешит? Силён их угнетатель,
И каяться в деяньях грешных ему с какой вдруг стати?
Всех мёртвых ублажил тогда я, сильнее чем живущих.
Ведь их никто не угнетает и жалостью не мучит.

Чем умирать, прожив в обиде - так не родиться вовсе
Всё лучше, чтоб злых дел не видеть...

Бесплотный дух парил над твердью
Старинных башен, стен. Вершин,
Покрытых хладом вечных льдин.
Внизу безумно бился Терек.

Кто в этот говор шумный верил?!
О тайне знал лишь он один.
Бесплотный дух парил над твердью
Старинных башен, стен. Вершин.

Гоним он бренностью и смертью,
Ему не страшен срок седин,
Не будит радость вид долин,
Не связан мыслей круговертью,
Бесплотный дух парил над твердью.

Все началось гораздо раньше,
Чем всякий думает сейчас.
Все началось с той самой фальши,
Что исказила Неба Глас.

Тогда гонимый по Египту
Народ нес тяжкое ярмо,
И жрец один по манускрипту
Был предназначен для него.

Он был достойным человеком
В храме близ древних пирамид,
И с детства мыслил о великом,
О том, что вечность охранит.

Им суждено было сойтися
С тем, чтоб людей расшевелить,
С тем, чтобы кровью обагрился
Наш свет, что нужно обновить.

Он был тогда довольно молод,
Но...

На все орудия убийства,
Легли следы кровавых слез.
Осели мысли страха смерти
Млоьбы невинной и угроз.

Сравните символы религий.
С крестом был связан приговор.
Он как петля, что вниз свисает
Как окровавленный топор.

Две перекладины залиты
Обильной кровью тех времен,
Холодным потом и мочою
Всех тех кто был приговорен.

В походах крест следы оставил
Благословленных им солдат.
Тела убийц и убиенных
Под этим символом лежат.

Двуличной грязной проституткой
Всегда религия была...

На митинге ко мне подошёл один –
Как мне назвать его? – господин.

Он что-то в моих стихах отыскивал
И, отыскав, назвал экстремистскими.

А всё потому, как сказал он сурово,
Что есть у меня нецензурное слово.

Внедрить попытался я в мозг его,
Что это – цитата из Маяковского.

Но Маяковского он не читал.
Да не экстремист я и не экстремал!

Не знаю, связан ли он с ФСБ
Или работает сам по себе.

Дожили мы до жизни таковской,
Что «экстремистом» стал Маяковский!