Стеклянный

У стеклянной королевы
Свиты нет и нет дворца.
Сплетни не кромсают нервы.
Не коснётся грусть лица.

Красота не увядает.
Не мечтает ни о чём.
Жизнь моя ж тихонько тает,
Хоть вокруг не горячо.

Не горячо и не холодно.
Так быстро мИнула молодость.
Шумят седые ветра:
«Пора взрослеть, пора».

Жизнь в карете мимо едет:
Карты, песни и вино.
Храмы и дворцы на свете,
Где мне быть не суждено.

По своей бесхозной доле
Я в подушку слёзы лью.
Толь судьба с мечтою в ссоре?
Толь не в ту я...

Я наряд снимаю не спеша,
С нашей гостьи несказанно робкой…
Вот еще один стеклянный шар
Помещен в картонную коробку.
Раздеваю, а она в ответ
Лишь покорно лапы подставляет
И на полированный паркет,
Молча, слезы острые роняет.
Я шепчу ей; «Милая, прости!
Мир жесток и так несовершенен!
Ты в лесу должна была расти,
А не быть на праздник украшеньем!»

Стеклянный взгляд, бежит слеза

Ах как не хочется прощаться,

Но нужно вновь им возвращаться

Туда, где жизнь другим полна.


Там жизнь опять течёт меж строчек

Там всё рутинною полно

И может в год один цветочек

И за тебя всё решено.


Опять душа наружу рвется

Опять рычание в словах

Когда всё с мелочи начнется

И кто то, вспомнит о часах


Как много дали мы друг другу

Как много брошено в огонь

И в настоящем дни уходят

От жизни прошлого к другой...

Мерцающий объем в объятьях телескопа.
В край космоса проник стеклянный окуляр.
Глубокую печаль великого Эзопа,
Как дань грядущим дням, земной уносит шар.

Планетные тела в пространстве без опаски,
Безудержно, летят, и ты поторопись
Увидеть сквозь стекло, как всей вселенной краски
В калейдоскопе радужном сплелись.

Сверкает между туч инсайд грозящих молний
Мгновение одно горит холодный свет.
Наверно, на Земле мы зря пустили корни –
В галактике иной на все лежит ответ.

Постигнуть...

Мы расстаемся. Всё так резко…
Мы рвем друг другу имена.
И между нами – Rupes Recta –
Прямая Лунная Стена.


И вниз летят обломки душ…
Остатки встреч, осколки дружб…
И свадебный кортеж кривой
тебя увозит, как конвой…


Я не погиб. Хоть был погибшим.
Затоптанным был под салют.
Теперь: не я иду по крышам.
Теперь: они – по мне идут…


И в жутком крике сатаны
на юго-западе Луны
на Терракотовой стене –
ты гвоздь в ладонь вбиваешь мне…



+



Мне одиночество...

Надеюсь, я уже созрел
писать роман. Мой друг-читатель
(да, я на "ты" - ты мой приятель!),
бросай рутину глупых дел!
Садись-ка в кресло поудобней…
Я поведу рассказ о том,
чем я и сам грешил тайком
(кто с правдой - тот и благородней!),
когда и молод был, и глуп.
И верил, что Земли я пуп!

Роман, конечно, о любви.
Пусть рвутся новые поэты
изобретать велосипеды,
а наше дело - c'est la vie!*–
сбирать цветы ночных мечтаний
в букет красноречивых слов
о тонкостях проблем полов,
о...

Я верю в то, чего, по сути, не бывает:
В любовь, надежду, верность, красоту.
И пусть судьба черты лица мечты стирает,
Я каждый день рисую новую черту.

Напрасно этот мир поверил в пораженье
И в то, что впереди нас ждёт беда.
Но в зеркалах души застыло отраженье
Мечты, стремящейся вернуться навсегда.

И кружат в вальсе листья, мусор, лица,
Секунды счастья и часы потерь:
Все те, с кем не успел, увы, проститься,
Когда захлопнулась за мной со скрипом дверь.

Я на ступеньки сел и тихо...

Воспоминания в утиль
Не сдашь, не бросишь их на полке:
На самолетике в Эртиль
Мы прилетали... На двухколке

В Красноармейский вез нас дед,
Петр Николаич Остроухов.
В поселке том на белый свет
Я и пришла... Часок потпрукав,

И «дарвалдаями» звеня –
(Степь открывалась панорамой) --
Дед-конюх привозил меня
Торжественно в поселок с мамой.

Поселок наш не знаменит.
Эртиль известней ненамного.
Здесь «графский» сахзавод стоит,
А из Воронежа дорога

В усадьбу графа – двести верст...

В чем следует искать,
Очарования горящего огня,
Как все внимание может привлекать,
Вода подобная пластичности струя.

Как может страх нам диктовать,
Уничтожать кастором леса, поля,
В песок стеклянный душу всю вдыхать,
Трещать в камине искрами шаля.


Непредсказуем словно форс- мажор,
Не знает жалости ни в чем,
Летящий быстро словно метеор,
Идущий собственно проложенным путем.

И оставляет черный, след не живой,
Такой простой его затей алфавит,
Владея в совершенстве волной...

планета
где не бывает пыли
оазисом космическим
сокрыта где-то

в стеклянный мир
столетья световые плыли
скриптами душ
на ноевом корвете

и ждет вестей
зеленый император
последний свиток
огневого превращенья

тень дьявола морского
дышит нам в фарватер
необратимый переход
без возвращенья

в разлетах солнц
из слов негласных
сплетается
волшебная бумажка

иглой где имена
судеб напрасных
все в свиток вточены
и странствуют бродяжкой