Срезать

Ночь. Косыми искрами в глазах живёт твой город.
Тишина. Вдали чужой смех, он, как и ты, молод.
Метров шестьдесят ещё до дома, не так уж долго,
Если бы парней позади тебя было не так много.
Ноги не слушались. В глазах странная динамика.
Стресс под сердце. И в голове уже паника.
Чужой подъезд. Чужые двери. Глаза пустые. Помогите!
Конечно, тут же откроют, девушка заходите…
Успокоилась. Срезала путь. Пробежала под аркой.
Дурман улиц. Отдышалась. Огляделась украдкой.
Никого нет. Никто не...

Сквозь Вечность тянется прямая,
В разрезе точку подарив.
В пространство плоскость превращает,
Движеньем мир, в нём наследив.

В трёх измерениях живущий,
По срезу времени идёт.
Его прожить стараясь лучше,
Всегда в нём движется вперёд.

Мы время выдумали сами,
Ему власть дали над собой.
Жизнь измеряем мы часами,
И все спешим, забыв покой.

Шагнуть во время вбок пытаюсь,
Чтоб бег вперёд остановить.
В нём плоский, но я всё ж стараюсь,
Отрезок в нём свой шире жить.

В нём плоский...

Он был сбит, проморгав ловушку,
получив от «второго» в лоб,
срезал елей, берёз верхушки,
и зарылся винтом в сугроб.

Перебитые шасси – ко всему.
И – прошитый в пяти местах.
У дороги, с развилкой к Киеву,
от Москвы в пятистах верстах.

Это был, наверное, сорок третий год,
и, наверное, март-апрель.
Снег просел местами, речку – можно вброд,
на иголках – слеза-капель.

Он открыл глаза – сотни алых роз.
Он закрыл глаза – лёд оков.
Он открыл глаза - немец, рыж и росл...

Автобус пятый от автовокзала,
Девчушка нам на улице сказала.
Лишь восемь остановок и вот сад,
Тропическое диво видеть рад!

Участок груш, куда пришли немного,
Грунтовая и пыльная дорога,
Сад обработан, видимо отравой,
Смотри на дерево, что справа.

Здесь каждый плод, в своем мешочке,
На листьях от отравы, точки.
А рядом яблони, плоды там тоже,
На рукавички те укрытия похожи.

Аттракционы медленно прошли,
И через арку, чудеса нашли.
Вот помещение кактусов чудесных,
А маракунья...

Спящие бутоны – в тени за прудом,
за разбитым домом, что пошёл на слом,
спящие бутоны – спящие сердца,
в ожидании дома верного конца.

Шорохи малины, марево крапив,
пиканье малиновки, посвист – боязлив,
мерное дыхание чернозём земли,
скрипы, колыхание на ветле петли.

Пыльные дороги прошлого, людей,
буйных и весёлых, молодых чертей.
Спящие бутоны – счастия залог,
к солнцу повёрнулись, смотрят на восток.

Спящие бутоны – вестники любви,
хоть любовь болезнью, хочешь, обзови...

Француз, американец, с ними русский
В иллюминатор вперили свой взгляд.
Чтоб было им лететь не слишком грустно,
Узнать решили, где они летят.

Из самолёта руку шустрый янки
Высовывает и к себе под нос..,
Понюхал и сказал без всяких яких:
"Америка - добавив - Йес, оф коз".

А на вопрос, как смог он разобраться,
Что под крылом родимые края:
"По запаху - ответил сын Техаса -
Деньгами пахнет родина моя".

Потом черёд доходит до француза..
Понюхал руку, высунув за борт.
- "Духами...

Промочи мои веки соком сосновым, рассвет,
срез осеннего клена в ладони багрянцем вложи,
нежность Исиды вдохни серебристой росой.
В плеске лазури снежный качается свет,
в дыме берез просыпается жизни
ветер,
взбитую муть облаков роняя на плечи
холмов.

Одним - юннилось,
иным - старелось,
а мне - на милость
явилась зрелость.


И стихострочка
легла сурово
в исход годочка
сорок второго.


Одни - любились,
другие - грызлись,
пока не вылез
всемирный кризис.


А ложь тянулась,
как по-старинке -
и пошатнулась
упёртость в рынке.


Одни - убытки
считать учились,
другим - напитки
из недр сочились.


Разор наивных -
награда третьих,
расстаял миф их,
как радость в детях.


Ну а четвёртых
судьба знакома -
в валютах...

Как роза с острыми шипами
Не уколовшись не сорвать
Укрыта бархат-лепестками
Её не каждому понять

Красавиц тонкая душа
Им часто в жизни не везёт
Порой сорвёт их не спеша
Тупой и пошлый идиот

И плачут капельки росы
У одинокого цветка
Ножами срезаны шипы
Она доступна и легка...

Жизнь и судьба, как линия одна,
А я и ты, как штрихи и волна.
Порой ты круг, где точку не найти,
А я квадрат, все срезаны углы..!