Солёно-маринованные

Нестерпимо-гнетущий, немыслимый зной -
Вечный ужас просторов саванны,
Распалился, придя самой ранней весной
В заповедную зону Ботсваны.
Превратились в канавы былые ручьи,
Обмелели, засохли озёра.
Не сулили дождя по утрам и в ночи
Облака перьевые – позёры.

Молодой лев, лишь ночью возглавивший прайд,
На рассвете повёл всех на запад.
Патриарх оставался, он в схватке вчера
Проиграл. Кровь сочилась из лапы.

Под засохшей акацией, часто дыша,
Он лежал и зализывал рану...

Эх, судьба, как ты парня ломаешь!
Уже даже не снится покой…
Нету слов вообще! Привыкаешь
К разношёрстной казарме мужской.
По утрам пол старательно драишь
И дневалишь средь ночи глухой.
Три устава зубришь. Привыкаешь
К жизни строгой, солёной, лихой.
Сам подшиву с хэбэшкой стираешь.
Перекладину мучишь с «козлом».
Садишь пули в мишень. Привыкаешь
Подчиняться, не лезть напролом.
Хлеб армейский – он горек и сладок.
А в строю быть – не то, что в толпе.
Привыкаешь к бетону площадок
И к...

Есть и виды иные,
Кроме серых песков и унылой полыни.
Вот и ныне
Грусть нахлынет, обнимет,
И захочется взморья,
а не этой пустыни!
Нет, не иней солёный
чахлых кустиков, зноем спалённых, -
Мне бы сине-зелёной
дельты, той, где рождён я
целовать озарённую крону влюбленно!
Мне б на лёгком куласе,
на неспешном баркасе
В сказку ласковых лотосов
плыть с любимой и плыть.
Мне бы волжских раскатов
и рыбацких рассказов…
И тогда мне коляску
после этой вот сказки
было б легче...

Высушу чувства на солнце калёном
И наколю на листочки гербария,
Да и пойду прямо к морю солёному,
Да заночую в попутном амбаре я.

Так заночую, чтоб не просыпаться,
Чтобы забыли в краю меня южном.
Хватит бельём на ветру трепыхаться
Жизни, тебе абсолютно не нужной!

В бледно-красном и зелёном:
Терпким розовым мускатом,
Кислым киви и солённым
Ароматом горьких слёз –
Листья сбрасывая клёном,
Укрываешься закатом,
Над заливом полусонным
В разноцветье сладких грёз.

В тёмно-сером, в белоснежном:
Крепким выдержанным ромом,
Ананасом вязко-нежным,
Сливкой вбитой в шоколад –
Растворяюсь в безмятежном,
Отзываюсь дальним громом
И восходом неизбежным
Завершаю свой наряд.

Пеньюар из вкуса-цвета
Блекнет с первыми лучами.
Разбавляет злое лето
Наш...

Что же не целуешь? Почему молчишь?
Губ не разжимаешь? Бледная стоишь…
Смотришь виновато, опустив глаза…..
На щеке солёная крупная слеза……….
А писала, любишь, а писала, ждёшь…….
Лишь письмо опустишь и с другим идёшь.
Стала ногти красить, маникюр блестит….
Я люблю не эту, что предо мной стоит….
Ни браслет, ни кольца, душу я люблю!
Мне нужна не эта, я люблю лишь ту….
Листья золотые падают с ветвей………
Две у нас дороги, я пойду своей……….
Вешайся на шеи, людям души рань!
Что ж, прощай...

Бог был милостив к нам: преподал нам уроки.
Он от нас же самих нас пытался спасти.
Исполнители воли Господней – пророки
становились преградой у нас на пути.
Мы всё время идём по пути суицида,
так что гибели нам избежать не дано.
На Адама и Еву не держим обиды
и ведём себя так, будто нам всё равно,
когда кончится всё, когда выйдут все сроки –
те, что Бог нам отмерил в начале времён.
Мы забыли про то, как явились пророки
и продлили агонию наших племён.
Самых первых из них матерьяльною...

Но ты зажглась..
Как бабочка к костру
На крыльях неокрепших
Ты ко мне летела..
Пархало всё.
Стояли на мосту.
Держались за руки..
Несмело.. Неумело..
Мы были Пылкость.
Прятались от них.
Мы были Нега
В полуночной дрёме.
Мы были. Всё.
Сорвался и затих
Протяжный стон
От губ твоих соленых.
Солёны губы,
Солоны глаза..
С ресниц твоих
Роса не увядает..
Но слышу я зовущие уста..
В них шепот нежный
Тихо-тихо тает...

Витиеватой вязью слов,
презрев божественные краски,
напялив сладостные маски,
оскалом жаждущих клыков,
встречают демоны в пути
скитальцев, странностью гонимых
к воротам, душами лишь зримым.
И никому не обойти
не переплыть, не проползти.

Вся жизнь наполнена борьбой
за каждый шаг к воротам в вечность.
И ветер дует только встречный.
Штормит солёною волной.
Летят, как ос сердитых рой,
в нас брызги с моря драм житейских,
с горчинкой памяти библейской.
И разъедают наш...

Нарежем лучок, помидоры и хлеб,
Поднимем стаканы, схлестнёмся в дискуссии
О вечном, святом, дорогом нам искусстве,
О миропорядке, о тайнах судеб.
Художник закончил вчера натюрморт.
На нём – пиво в кружке и рыбка солёная.
Любуюсь, и мой организм утомлённый
Настроен на спирт, а отнюдь не на спорт.
Ведь пена в той кружке, осевшая чуть,
Ну в точь настоящая! Сдуть бы и ладно,
И пить сей напиток, прозрачно-прохладный…
Как жаль, что нельзя хоть глоток отхлебнуть!
А рядом с картиной на...