Руль

Финал. Небеса молчаливы и хмуры:
Ни слёз, ни венков, ни прощальных речей –
О вкладе поэта, о силе культуры…
Здесь каждый – никто, и здесь каждый – ничей!

Отсчёт. Замедляет движение стрелка.
На внутреннем счётчике близко к нулю.
Стоит колесо. И не вертится белка.
Уснула. А я вхолостую рулю…

- Безумен! – кричит недалёкий священник,
А Пётр возмущённо грозит кулаком…
Свободен! Впервые не раб и не пленник;
Сквозь пальцы – их всех – пропускаю песком.

Мелькают внизу города и лощины...

Среди ночи, ярких улиц,
Среди снега и прощанья,
Я подошла к тебе случайно,
Словно мною кто-то рулит.

Был приятный теплый вечер,
Взгляд твой ясный сквозь ресницы,
В горле будто колят спицы,
Ты говоршь, просил о встрече.

Снег застыл, повиснув в свете,
Радость сжала сердце болью -
Буду я дружить с тобою
И мечтать уже о лете.

Вихрь снежинок, словно вата,
Окутал плечи нам с тобою,
Своею нежною любовью,
И я безумно очень рада.

Это первый, лучший вечер,
Снег кружит среди...

КАМАЗ водил, а не Пежо.
Хорош автомобиль!
Но появился вдруг пижон,
Сказал: «А ну, дебил!

Я жизнь твою сотку теперь
Из разной суеты.
А порулить, дурак, доверь
Теперь буржую ты!»

Хоть мы с ним вовсе не кенты,
Но в скорости – рекорд!
Куда же без заправки ты,
Не сделавши ремонт?

Кругом болота, чахлый лес,
Как будто навсегда.
Куда ведёшь машину, бес?
Дорога в никуда.

На повороте жмёт на газ,
Таких я не встречал.
С автомобилем вместе враз,
В болото нас загнал.

«Элита я...

Тараканы в голове, тараканчики…
В нас сидят, словно танкисты в танчике,
И плетут интрижки, рулят нами исподволь,
Заставляя причинять себе и ближним боль.

Они так хотят быть большими,
Они так хотят быть крутыми,
Они так хотят быть погромче,
И рвутся вперед, что есть мочи.
Ведь словно железные нервы
У них для того, чтоб стать первыми,
Расталкивая и вытесняя,
Они все места занимают.

Всегда о себе суетятся,
Как им бы повыше забраться,
Пронырливо всюду пролезут,
В начальничьи плюхнутся кресла.
С кирпичною рожею в джипах
Рулят бессердечные типы,
Набивши карманы деньгами,
Они топчут всех сапогами.

Вы – на иномарке, я – на двухколёсном.
Приму-ка чуть правее, дорогу уступлю.
Мелькают километры, несутся мимо вёсны
И осени багряные склоняются к рулю.
Да если б поднапрячься, если б поднатужиться,
И я авто купил бы – проблемы в этом нет.
Но будет нездоровиться,
будет мне недужиться,
Если я заброшу свой велосипед.
Общаюсь с ветром, солнцем, время экономлю,
Думаю о разном в прозе и в стихах.
Природы астраханской прекрасное кино мне
Прокручивает «велик» в двух уже веках.
А если...

Заглушая океан желаний,
Отдаваясь скорости теченья,
Я дышу теплом воспоминаний,
В летаргическом плену забвенья.

Кораблём, разбитым после бури,
По волнам безвольно я дрейфую.
В ночь, сменяющую цвет лазури,
Без руля, без мачт - напропалую.

Горизонт, спасенья берег прячет,
Миражом далёким, только дразнит.
Разрыдавшись ливнем, небо плачет.
Позади остался жизни праздник.

Затонула бы в морской пучине,
Разнеслась по ветру серой дымкой.
На плаву держусь я без причины,
Жизнь проходит...

Молчанье ли овец, или полет орла
Достойны все ж хоть фразы мудреца,
И боль отдельногот глупца
Наилучшего достойна врача.
Но боль лишь - мы, и овцы - мы,
Лишь мысли в небе до поры...
Так где ж - мудрец, и где же - врач?
Нам дан один лишь, то - палач.
Орел небесный канет в бездну,
Овце молчать уж невпервой.
Неужто столь безразличны небу,
Что это утверждаем головой?

* * *

И пойман в сети рыболов.
На каменщике - каменные плиты,
И те, что играли в богов,
Землей...

Я, Луций Домиций Агенобарб,
рожденный в Анции,
точно с восходом солнца,
лишенный нежности,
приученный ко лжи,
умалишенному капризу соучастный,
двуличный и сиюминутный,
натура чувственной души,
блаженству верный
гурман красы
и страха пленник,
мистических обрядов спутник,
проливаю воду с солью
в боль
исповеди черной
на последних рубежах
дыханья ветреного.
И пусть зовут меня
распутник,
но все-таки, какой
артист великий погибает!
Чертами Аполлона, Марса
Юпитера и Митры
жрецы...

СТАЛИН (1924-1953)

Дошли до Океана,
создали СССР,
народ сражался рьяно,
наслушавшись химер,

доверился чубрекам
и прогорел дотла:
мела по всем сусекам
чекистская метла,

всё врали: жить свободно!
работать не за страх! -
их проклял всенародно
Святейший Патриарх,

отдать, что сердцу близко,
что добыто в страду?
Кому? Максималисту?
Убийце и скоту?

Восстал Тамбов с Поволжьем,
Сибирь, Балтийский флот,
не утихал от дрожи
чекистский пулемет,

хоть разыгрались страсти,
но...