Пойманный

Пряным ветром дышать на развалинах стен городских,
укрываясь в тени одинокой оливы от зноя полудня,
слушать вздохи морского прибоя о распрях мирских,
крики чаек о пойманных рыбах в течениях будней.

Обмакнув в белопенные волны нептунов трезубец,
для русалок слагает поэмы властитель сердец
Аполлон - вечно юный певец. И, усталый безумец,
вавилонскую башню разрушив, примерил сиянья венец.

О, сестра моя, Парка! Доверь мне судьбы серебристую нить.
Отдохни от забот многотрудных, под...

Вот были прежде времена,
Когда на десять мужиков
Жена была всего одна.
Не вру, без дураков.
Тогда металась зла
Жены всех мать...
Искала отпущения козла,
Но трудно было угадать.

В наличие есть теща!
Но где же зять?
И вот однажды в роще
Ей удалось застать
(не очень темной ночкой)
На травушке зеленой
ЕГО с своей же дочкой.
И стал он заклейменный...
А вскорости родился сын,
На многих был похожий,
Но пойман-то один!

Уж мужики твердили:
"Ну.зять, пропал!"
Свое же теща пилит...

Наш мир назойлив,
суетен
и тесен,
он заставляет
встраиваться в ритм...
А мне бы -
в глушь
провинциальных
весей,
чтоб всех - забыть,
и знать, что - сам забыт...

Забыть,
забыться,
заблудиться
в просторах
брошенных степей,
стать вольным зверем,
вольной птицей,
лишь так
душа
освободится,
и я смогу
смотреть
на лица
людей моих
прошедших дней.

Я миром пойман,
связан и
закован,
меня несет
течение толпы...
А там,
в глуши -
обилие
такого,
что без него -
задушено...

Я стих , оборванный в самом цвету,
Я плод, обглоданный в самом соку,
Я дождь, пролитый на ладонях равнин,
Я тот, кто всегда остаeтся один.

Я ветер, раненный криком грозы,
Я сок, высохший в венах лозы,
Я боль, оставленная на простынях,
Давно позабытой нами любви.

Я тень, уставшая скрываться от света,
Я вопрос, не требующий ответа,
Я пепел империй в чeрном поле руин,
Я тот, кто всегда остаeтся один.

Я боль ,затаенная в предсмертном дыхании,
Я шепот о смерти в предначертании,
Я...

Последний взгляд, последнее прости.
И сердце - пойманной пичугой,
безвольной пленницей в горсти.
Боль кружит листопадной вьюгой.

Луч солнца, продираясь сквозь туман,
устало ткнулся в ветви ели.
Безжалостно сводящая с ума
тоска – минуты? дни? недели?

Прости меня, НЕ МОЙ МУЖЧИНА…
Чужая радость и любовь…
Плутаешь ты в оковах страсти
Любовью опьянён!
(не ведает в своей напасти -
в ловушку пойман он)
Я не хочу тебя обидеть,
И не хотела никогда!
Себя любить бы я умела
Тебя б не мучила тогда…
Открой глаза, моя отрада
Ну, посмотри же НА МЕНЯ…
Ведь я же, не твоя награда
Я – Женщина. НЕ ДЛЯ ТЕБЯ.

Сегодня пятница, вновь дачный день.
Набрав харчей, спешу на остановку.
Жара под 40, люди жмутся в тень,
И я бочком протиснулась, так ловко!

Ждём полчаса, и час, и полтора…
Идёт, родимый! Жуткое движенье.
В руках две сумки, сбоку – два ведра.
Как сельди в бочке! Господи, терпенья!

Кулак соседа вжат в моё ребро,
А справа – перегаром, как из бочки.
Над головой качается ведро,
Всё, наконец-то едем мы, и точка.

Сосед чихает, кашляет мне в нос.
– Ну, хоть платком прикройтесь, ведь...

Пусть под ногами кружится планета
Но знаю, вам не встретить, не узнать
Такую, как одна шестая света
И вам ее ни в жизни не понять

Вам не прочесть признаний на коре,
Написанных нетвердою рукою
Не окунуться в прорубь в январе
С холодною и черною водою

Лишь мы способны без причин напиться,
По радуге промчаться без саней
И радоваться пойманной синице,
Оставив в небе стаю журавлей

Лишь нам дано купаться в молоке,
Вдоль берегов кисельных, пахнущих кострами
Цветущий папоротник...

Голоса, запутавшиеся
в проводах
электрической бурей,
Пойманные
в стальные плети
чувства и расстояния.
Ты шепчешь
на том конце,
Я отвечаю простудой
связок надорванных,
Так скрипит расставание.

И все же, ты рядом,
незримая,
но сердцем закованная,
затянутая в глубину
моих глаз-молитв.
Голоса, пересеченные
обрывками провода,
как железное эхо,
расплавленное
кипятком задыхающейся
любви.

По линиям, по прямым
спешу, спешу
излиться музыкой,
Больной и прекрасной,
услышь...

- По виду самый лучший из армян,
/Он с перепугу мне среди полян
Лесных - и вовсе русским показался! /
Да! - генерал известный Баграмян
Ко мне в любви однажды расписался:
"Эх! - говорит. - Люблю таких чертей!"
/ А мы и вправду только из болота... /
За пленного - завидуй смелым, рота! -
Благодарил.
Разведкам всех мастей
Приказ был строгий: "Сцапать языка!"
Все - на болота, шуровали рьяно.
И был язык не пойманным пока -
Грома и стрелы шли от Баграмяна.
... А мы сидим в...