Освобождения брата из тюрьмы

Освобождение грядет
И с оглушительностью грома
Пелена забвения падет
И ты узришь сиянье Дома

Исчезнет старая печаль
И одиночество растает
И ничего теперь не жаль
И ничего уж не обманет

Освобождение грядет
Озоном переполнен воздух
Звенит зенит…
Тебя он ждет
И ты вдруг сразу
Все вдруг вспомнил!

Тюрьма иль смерть – мне все едино, друг.
Неволею не огорчен нимало.
 
Приму твой дар. Готов вцепиться в труп
Голодный лев, деля обед шакала.
 
Пусть будет так, как хочешь ты – тюрьма.
Моя душа кончины ждать устала.
 
Стыдиться ль заточенья? Никогда
Жемчужину ракушка не смущала.

Аль-Мутанабби


Тюрьма иль нож - все для поэта блажь,
Его стихи - от божества мотивы.
Куда б не посади его, он рад,
И даже нож не портит его гривы

Волос на голове как льва,
И взгляд огнем небес...

Брат на брата -
Кровью за кровь.
Вера одна...
Вот так любовь!

Слезы за слезы -
Мир убиенным...
Кто их направил
В царство забвенных?

Вы ли молчали?
Вам равно ли все?
Горе призвали -
И к вам воронье.

Цинком укрыты
Воины смерти.
Думали, игры -
Горе, поверьте!

Если не поздно -
Мир сохраните!
Вот уж летят к вам
Ангелы смерти.

Мы вас не звали,
Меч не подняли.
Зачем вы пришли
Подлою стаей?

В дом вы ворвались
Нагло и смело.
Но не волнуйтесь...

Брат по разуму, твоя планета,
Во Вселенной где-то далеко.
Но согрел меня ты души светом,
Когда здесь мне было нелегко.

Свет незримый глазу, я душою,
В испытаний час увидеть смог.
И он спас её, согрев собою,
И я путь, нашёл свой средь дорог.

По пустынным улицам ночным,
Бродит ветер, тихо завывая.
Мы на пару с ним всю ночь не спим,
Средь домов в ночной тиши гуляя.

Как и я, романтик он наивный,
Как и я — порывист и открыт.
Звёзды слушать будем снова с ним мы,
Пока шумный город...

Брат мой ты знаешь мужчины не плачут
И не надеются на удачу
даже когда остается один
Из полка настоящих мужчин
Выстрел и пуля проносится рядом
Кто-то упал под пронзительным градом
Кто-то остался и снова стреляет
За друга товарища сам погибает
На белом снегу остается картина
Кровавого пира с окраской рубина
А через пол года на этом же поле
Выпьют за правду за честь и за волю
Брат мой ты знаешь солдат умирает
Последний патрон в небо пускает
И замертво падает на белый снег
Вновь...

Как радостно мне вырваться из плена!
...там гнёт тюрьмы и темнота ночей...
В глубинах ощутимы перемены,
боль - исцеленьем для души моей.

Братишка! Cлавный мой! Олежка!
Со мной делиться был всегда готов,
Я знаю, был ты сладкоежка,
Конфетой, апельсином и без слов

Меня ты защищал... так стойко,
Что мама отступалась пред тобой,
Когда был порот я за двойки.
Мне задницу ты прикрывал собой.

Мой славный, младший брат! Олежка...
Бел - одуванчиком и кучеряв,
В три года, словно Белоснежка.
Тогда, лишь мне, горшок свой «доверял».

Вот смеха было среди взрослых
Когда усаживал тебя на «трон»...
А ты же - издевался просто...

Убежал я ото льва
И закрылся в клетке я
Я смеюсь - мое спасенье
Оказалось мне ж тюрьма

Пряча голову в песок,
Зарываясь вглубь бархана,
Тебе не спрятаться, дружок,
Если сам ты стал бараном

Тут женился и вздохнул:
- Все! Окончен жизни труд
Тут жена пришла, сказала:
- Начинай-ка все сначала

-Мама, мама помоги!
Вокруг меня одни враги
Но и мама мне сказала:
- А не надо быть бараном!


Горы небо облака
Вот где родина моя
Тут овца пришла, сказала
- Я давно...

Автор: Шарапов Максим

Освобождение Донбасса...
Как много в этих двух словах
Боли и радости скопилось,
Невинных тысячи томились,
Немецкий плен здесь взял размах
И смерти скалилась гримаса.

Качнулся август в сорок третьем,
Наши Советские войска
Пошли с рассветом в наступление,
Прорвали обороны звенья
И крови потекла река,
Хлестал огонь свинцовой плетью.

Под смелым натиском отважным
Враг шаг за шагом отступал.
Победа наша приближалась,
За раны свежие держались
В родных...

Темнота среди дня
Травит силы живых.
Давит, вечность губя,
Камень стен роковых.
Вместо окон стальной
Серый крест из обид.
Пол холодный, сырой,
И в углу цепь висит.
Пахнет страхом, тоской.
Воздух мёртв. Иногда
Слышен отзвук глухой –
Стук в мозгах молотка.
Безысходность…

Жизнь похожа на ад.
Ад висит с потолка.
У него строгий взгляд
И открыта рука.
Но в руке ничего
Кроме жажды убить.
Страх пугает нутро,
И в аду сложно жить.
На полу есть следы.
То натоптанный круг...