Матрос

Посвящается защитникам и жителям Блокадного Ленинграда

На танках,в крестах чёрной смерти,
Сметая,что было,с пути.
В клубах огневой круговерти,
Ворвались в Отчизну враги.
Атаки в боях продолжались,
Порой,напролёт,ночь и день,
А сколько в руинах осталось,
Спалённых,лежать,деревень?

От привкуса гари и пепла,
От жутких пожарищ огня,
Округа немела и слепла,
Дымилась,в позёмке,земля.
Фашист уже был где-то рядом,
На Таллин бросая свой взор.
Но стойкий солдат Ленинграда,
Врагу дал...

Приходит час прошить единой
Гипотетической, всемирной
Нитью Историю, - сквозь дыры(!), *

* *
От автора:

В замысле, работа должна поэтически соединить в единый гипотетический сюжет все идеи, зарисованные мной в поэмах и стихах, относительно Истории Русов-Арий-Славян, в непривычной(!) антропологической цепочке:

«Атлантдертальцы-
Неандертальцы-
Кроманьонцы» -
Русы-Арии-Славяне-Русские,

через первые Цивилизации, созданные Русами, Моноязычную Всемирную Ойкумену Русов, к...

Я дышал по Фрейду, читал на санскрите,
я рубил рубилом тонкие нити,
мне сказали, что ночь обязательно черным,
я писал ее красным, я горел ее жаром,
обязательно маслом, обязательно алым.

В одночасье мой мир, моя точка отчета,
сократился до паруса нашего флота
я рубил, в исступленье, эти брамсы и стеньги,
я кричал, надрываясь, я был ветром и тенью,
морем, небом, линией горизонта,
скорлупкой в волнах незнакомого Понта.

Капитан учит плавать, матросы вязать канаты,
Не бойся, родная...

Я – всего лишь рисунок на старых обоях
Торопливым мелком – точка, точка, овал.
О пиратах, морях, кораблях и прибоях
Мой художник, наверное, с детства мечтал.

На обоях цветы, а в мечтах – альбатросы,
Шлифовал ветер души и парус трепал,
И «свистались наверх» юнги все и матросы,
И от страха к рукам прижимался штурвал.

А потом, на земле, в тихой старой таверне,
Обжигаясь, глотали живительный ром,
Пропуская тринадцатый тост суеверно,
И как медью азартно соря серебром...

Четыреста километров назад я был занят этой игрой.
Наверно, можно было и вплавь, но я был занят этой игрой.
И помнит генеральский Кавказ, как я был занят этой игрой.
Дорогая, прости, что я – пасс, и что был занят этой игрой

Дорога чиста и пуста, но я занят этой игрой.
И все мы собрались домой, а я занят этой игрой.
А жизнь не сложней, чем пасьянс, и я занят этой игрой,
И пара удивительных глаз занимается вместе со мной.

«Дорогая, ты погляди: я занят игрой» –
Говорил ей, чуть-чуть...

Недотрога Луна укрывалась за мрачною тучей,
убывала, худела, дрожала в зеркальных морях...
Твой неверный характер известен, детально изучен.
Полнолуние длится недолго и солнечный птах
расправляет над городом ласково белые крылья,
вновь пугливые бабочки веселы, сердца излом
зарастает , пред ритмом любовным бессильна
дура-пуля и мусор войны - ржавый металоллолом.
Ты с зимой- безнадегою дружен,ее колесница- метель
заметает тропинки к крыльцу изумрудного дома.
Я воюю с собой и с Луной...

Ночь. Луна. На дне бокала тихо тает кубик льда,
Только он ещё не знает, что исчезнет без следа.
Он когда-то плавал в чае, словно айсберг по морям.
Потопил лимон-«Титаник» и глубины покорял.

И не страшен ему сахар и заварка нипочём.
Только море кто-то выпил. Пал на дно он кирпичом.
Как корабль без матросов, словно якорь без цепи.
Одинок. Долить бы чая, только нет, уж извини.

Утопи своё Я в молоке.
В том, которое пахнет матерью.
Утопи своё "Я" ты в реке.
Целовать мне тебя, надо бы.

И когда, снова,
ты проснешься в море,
заласкаю твои ветренные косы.
Быдут крокодилами, выть, матросы!

Твоих ладоней сладковатый вкус...
Твоей слезинки утоплю, горечи.
Ты продолжала. Я открыла круг.
Ты верь. И будет день, солнечный.

Я видно, плохо о требе молилась.
Ты, может, не хотела меня ждать...
А я всем им, взяла и открылась!!!
А они, продолжали плевать.

Я им...

Синеглазое море вздыхает тихонько под утренним солнцем,
убегает волна от волны, берег ждет с нетерпеньем прилив.
Воскресенье - недель командир, проверяет в пустыне колодцы,
продолжая светить как ни в чем не бывало, без альтернатив...

Беспокойства полны облака, в ожидании нового ветра,
увлажняется слезным дождем, распрощавшись с жестокими сказками, век.
Восседает пророк на верблюде,блуждая в оазисах-ретро.
Сорок долгих недель в колыбели по Нилу плывет человек...

Город луковых слез...

Неспешно, неслышно, по зыбкой поверхности дремлющих истин,
скользит в даль фрегат фиолетовый, в трюмах вино и зерно.
Из гавани Белой восьмерок воздушных до птичьего острова Сирин-
маршрут неизменный -кривая понятий полярных, а в целом -Одно.
Веревочным швабрам разучивать танец приборки с матросом,
соленой водой окроплять восхождения трапы, магнит якорей.
Жонглирует юнга на палубе пальмовым даром- кокосом,
завидует дервиш алжирский, бродяга песчаных морей.
О море и только о море стихи...