Лев в пустыне

Не отогреться у костров пустыни,
Что погасила странников шаги.
Предательство беспамятства. Отныне
Сквозь забытье не разглядеть ни зги.

Наваливают душные потемки.
Отринувшим величие трудов
Ненужным хламом кажутся обломки
Хранящих память древних городов.

Изгрызанные временем останки,
Присыпанные мраком имена -
Невзрачны, как алмазы без огранки...
Застывшая рыдает тишина.

Джаз пустынь
свинг горных кряжей
соул солнца
регги пляжей
рок ущелий
диско рек
пляшет
пляшет
человек
под мелодии природы
кончен век
промчались годы
пляшет
пляшет
человек
позабыв
прогресс и город
позабыв
про стресс и холод
пляшет
пляшет
человек
танец счастья и свободы
танец
солнца
гор
и рек
пляшет
пляшет
человек.

Я в жаркой пустыне,
Ни капли воды.
Иду я отныне,
Кругом лишь пески.
Увижу оазис,
Спасенья ища.
К нему побегу я,
Как никогда.
Но он растворился,
Исчез без следа.
И снова иду я
Один, как всегда.

Я видел желтую чешую пустыни,
раскаленную добела.

Следы змей, ведущих
к четверке людей,
что сидели напротив друг друга,
склонившись над солнечной дюной,
поющими
про горячую винную страсть
высушенных небес.

Там была женщина,
что кружилась танцем невесты,
обрученная жаром песка.

Когда издалека
вышла тень,
тень воина,
день клонился
к закату,
и грустью полной
луны
погребал в ущелье ночном
горящие голоса,
поющие о любви
и братстве таинственных муз.

Над пустыней двадцатого века
Волчий вой - то душа человека!

Санитары вперяются в муть:
«Озверела, едри её суть!»
Холка дыбом! Сама - за флажки,
И чужой не жалеет башки!

Глас в пустыне... В ответ ни звука.
И бредёт одинок человече...
Независимость ценная штука,
Но платить за неё уже нечем.

Зачатый в утробе неведения, выношенный на руках самообмана,
в заблуждении, черпающий оправдание собственной жизни,
и согревающий эфемерную мысль мнимого превосходства,
лилия грудничковой мудрости, уже полная самолюбования,
стыдливо пробивающаяся сквозь мутную воду царственной лжи,
твоя истина, хранящая девственность от посторонних глаз это –

философ, боготворящий стены родного храма,
поэт, снимающий шляпу перед выпивкой, женщинами,
втягивающий в прокуренные лёгкие
бездомный...

в пустыне камень одинок
кругом песок песок песок
а все же думает и он
он во Вселеннную влюблен!

козел отпущения по пустыне шел
его люди на смерть отпустили
козел был черным, несчастным козлом
он хотел чтоб и его Любили

Дыханьем зимнего огня
играют звёзды над порогом.
Глубокой ночи колея
лежит в беспамятстве дороги.

В тумане ледяных аллей
плывёт тайком Селены лодка.
Один лишь путь в душе твоей,
как свет свечи, немой и кроткий.

Глубокой ночи чёрный след.
В фонарной дымке шум метели.
Один лишь путь, возврата нет,
как нет конца пустыне белой.