Хожу по лезвию ножа

Словно тупым ножом по горлу -
Дико пронзает боль.
Я и теперь остаюсь покорной -
И расстаюсь с тобой.

Я,обернувшись послушной тенью,
Солнце на миг прикрыв,
Даже теперь остаюсь твоею,
Имя твоё забыв,

Чтобы уйти навсегда - вернуться,
Тронуть рукой тепло...
Чтобы уснув,наконец,проснуться, -
Нет темноты!Светло!

Острым ножичком
полосочки
омертвевшей
любви
снимаю
знаю
будет
еще
долго
болеть
но все пройдет –
может быть
к маю
(точно не знаю)
а теперь зима
я ЗА/сыпаю
ЗА-бываю ЗА/
бываю/вы-
бываю
аю
ю-а-ю
[вы_бы_в]

шелушлявую
кожицу еще
одной любви
завернув в мятый
огрызок газеты
аккуратно
в мусорный бак
(на самое дно)
бросаю

ну вот и все
до весны
замираю
У-скользаю
в небосны и
…таю…

в твоих глазах –
«АХ!»

февраль 2006

Из груди торчит ножа рукоять,
И как всегда ничего не понять,
Боль внутри скрыта за серостью
Глаз, что горят сейчас желчью.

И душа на распутье терзается,
Одинока и сильно измучена.
Но сознание грубо ломается,
Боясь, быть вновь искалечено.

Но на время, уняв страх и боль,
Нарочито ссыпаю на рану соль.
О наивность опять спотыкаюсь,
Себя обманув, вновь ошибаюсь…

Там, где голод – тупые ножи,
Нету крошек на них… и крови.
Голод – плохо. Но ты скажи,
Разве плохо, когда нет боли?

Разве плохо дать жить другим,
Вместо плоти есть хоть бы сою?
Разве можете вы любить,
Если ваша еда с убоя?

Не доставай из сердца нож..
Не вынимай,постой!!
Больную душу не тревожь..
Идика лучше ты домой..
Сама я справлюсь как нибудь..
Со временем я рану затяну..
Но ты пожалуйста забудь,
Как сильно я тебя люблю..

Он прятал нож за голенищем,
полушку прятал в рукаве,
ступал кирзовым сапожищем
по мятой ветрами траве.

На большаке подле колодца
испил водицы из бадьи,
ведро сорвали, много солнца
звенит в зените на пути.

Заказан путь ему в деревни,
а тракт уводит на село,
близ старой дедовской харчевни
есть место, в дереве – дупло.

Там можно спрятаться, а после
уйти всё дальше по лугам,
чтобы сложить в болотах кости
назло безумцам и врагам.

Ай, славный мятлик, ай, морошка,
рыдает сердце...

Ох, и острый же предмет –
Нанесет любому вред.
С ним веди себя построже –
Будь предельно осторожен.
Стоит только зазеваться –
Ранит, некуда деваться.
Хоть опасен он, но всё ж,
Повседневно нужен … (НОЖ).

Не хожу я по тропам давно,
По асфальту хожу в городах.
Звёзд не видно в моё здесь окно,
Здесь другая тональность в словах.

Не поют здесь протяжные песни,
Не ругаются матом в сердцах.
Я давно здесь и я почти местный,
Не обижен ничем здесь в правах.

Только вижу всё чаще с годами,
Степь во сне и родительский дом.
И тоска в сердце словно цунами,
Вдруг обрушившись, крушит всё в нём.

Ах зачем, ты играешь со мною,
Память, тенью былого накрыв.
Ах зачем, меня травишь тоскою,
Вновь...

Я хожу в шапке, полупальто.
Он – тоже в шапке. Мой друг.
У него – «Макар», ну и что?
- Вынь-ка, руки свои из брюк.

Я хожу в ватнике, зимушке рад.
Он – тоже в ватнике. Мой брат.
У него под ватником – автомат.
- Эй, «Мерс» сдай-ка чуток назад.

Тяжело – в ватнике. Наст скрипит.
Синицы цвенькают. Лес звенит.
У товара нынче – не товарный вид.
Спортился. Вышел его лимит.

«Калаши» - мешают, «Макаровы» - трут.
То ли дело – подворотнички.
Белые. Офисные. Переводов зуд.
Не банки...

Уж давно, тропа наша не хожена,
Уж давно, мы не вместе с тобой.
И забыта давно и заброшена,
Поросла уж, тропинка травой.

Мы искали дорожки короткие,
Но они, мимо счастья вели.
И напрасно, печаль топил в водке я,
На просторах, чужой мне земли.

Я туда, без оглядки сомнения,
Уходил, за обманом мечты.
И не веря, в нужду возвращения,
За собою, сжигал все мосты.

И сердечко стучится, колотится,
В нём тоска, дурным криком кричит.
И душа, тихо Боженьке молится,
И надеется, что Он...