Гуще

Матушка-земля, спаси,
Род “блаженных” на Руси!
Коли их средь нас не будет –
Превратятся в волков люди…

***
Зря выдумывать не стану,
Знал, когда-то, я Ивана:
Пива он не пил, не дрался;
Ходил, вечно улыбался;
Жил, не ведая печали –
Все его ”блаженным” звали.

Кто жалел его, кто странным
Чудаком считал Ивана
(Говорят, он духов видел),
А был тот, кто ненавидел.

Кликали его Егором:
В жизни он немало горя,
Как полынь-воды, напился -
Вот на люд и обозлился.

Как Ивана...

Тебе пишу из зимних дней
под треск в печи поленьев старых,
заснежен всякий путь ко мне,
в шагах и мыслях - он немалый.

Покой здесь властвует сейчас,
кисельных берегов он гуще,
но утомляет каждый час,
когда иной, с тобой, упущен.

Отмерен срок до января,
недели катятся под гору,
ещё чуть-чуть, откроют взору
год новый, и его заря

нежданной свежестью пленит,
мир охлаждённый приукрасив,
и вдохновенный ляжет стих
на белый лист, что так бесстрастен.

Не говори: «Он плохо кончит…»,
Тебе ль решать? Тебе ль судить?
И знай: когда плохое прочишь,
Себе, лишь, можешь навредить.
Смотри на грех чужой с печалью,
Предсказывать не торопись,
Один Судья всем – Изначальный.
Ему – Решать. А ты – уймись.
Предположения, сужденья
В защиту грешных принимай,
Строй вместе с Богом план Спасенья
И никого не отвергай.
Как можешь ты, слепой и малый,
Не ведающий всем цену,
Ниспосылать умом расправу
И ожидать другим беду?
Откуда знать тебе, кто лучше...

Какой это бой!
Дикая лихость!
Мы не умрём, не умрём,
А враг захлебнётся кровью!
Веет смертельной сыростью
Над нашим пулемётным огнём
И стелется прахом на головы!
Запах земли и пороха,
Безразличен солнечный свет...
Взрывы... и листьев ворохи,
Как салюты в честь побед!

К а п и т а н Б е л и к о в

Нужно давить их крепче,
Нужно их жать к горам!
Нужно стрелять в их плечи
Нагрузившиеся Кораном!
Им не укрыться в ущельях,
Не спрятаться за частоколами.
Мы российской суровой метелью...

Однажды в юности я хотел
Хоть уродом, хоть калекой, но прожить
Отмеренное время
В гуще житейских дел,
Среди ординарности и лжи.
Хотел выклянчить дней у Бога
И дворнягою проскулить до самой смерти...
Но не нашёл я подходящего слога,
Созвучного прислужливым смердам!

Лучше слепым быть, чем зрячим,
Чтобы не видеть кровью омываемую сушу.
Я плюнул в лицо жизни, но получил на сдачу
Мерзость, разорвавшую на клочки мою душу.
После я не хотел уже жить,
Я хотел умереть в бою...
Теперь я...

...что такое боль?
Это наверное бескрайнее черное море,
Это все пожирающее горе,
Когда вокруг лишь темнота
И нет на свете места для тебя.
Когда вина лежит тяжелым грузом
И ты не можешь даже встать,
Ползти вперед, чиркая землю пузом,
Нельзя тебе стоять!
И с каждым шагом боль сильней терзает,
Сжимает сердце в каменные кольца,
Не отпускает, рядом вьется, льется

Но голос где-то там внутри кричит
И умоляет-ты лишь не стой иди,
Ты сможешь-эту больпереживешь.
От этих слов кидает вдрожь...

Плошадь.
Лощадь.
Бранит барсук
Унылым ртом
Свой сук
Срубает топором
Агент ЦК КПСС
Давно в могиле.
Смотрит сон
Брильянтовых небес
Без них обидно

Идите, женщина, сюда,
На кассу триста сорок пять
И спрячьте прядь!
Другие здесь уговора!

Договоренность есть.
Копируй
Пусть
видят
правила
жизни
Фальшивых,
Ненастоящих догом лживых

Так всем удобно вам.
Мне - нет.
Революция? Там-там,
Звенит звонок. А где обед?

Нарком кузнечно-хмурых дел.
Давно в могиле видит...

Я притаился в гуще чащ.
Я схоронился в куще рощ,
Где иван-чай цветет и хвощ.
И пусть я мал и пусть я тощ,
Я всемогущ и вездесущ.
Я клещ и я кровососущ.
Такой характер мне присущ.
И если ты мимобегущ,
И если ты мимоидущ,
То знай, что любящ я и ждущ,
Когда созвездий повеленьем,
Когда небес благословеньем
Судьбы невидимая нить
Сумеет нас соединить.
И я прильну к тебе устами
Чтоб жажду страсти уталить.

Копаюсь в прошлом, как в навозе -
Хочу понять и осознать,
Как оказался я в обозе,
А шёл в атаки поднимать!

Где эта грань души и тела,
Что стоит только превозмочь,
Как тает линия раздела
В понятиях “хотеть” и “смочь”?

Судьба ли правит или может
Довлеет Воля над Судьбой,
А, может, в гуще дней похожих
Я проиграл какой-то бой?

И, отступая шаг за шагом,
От жизни чуда ожидал
И где-то в жизненных оврагах
Себя, как личность потерял?

Бои, пусть местного значенья,
Но, всё же, были...

Где вы, товарищи мои,
Что, подчиняяся приказу,
Прошли смертельные бои
И в них не павшие ни разу?

Из боя, в тот, последний раз,
Когда траншею брали схода,
Осталось двадцать, а сейчас
Всего лишь пятеро от взвода!

Кто умер от оживших ран
Со ржавой крупповской начинкой,
Кому-то сердце хулиган
После войны дорезал финкой!

А кто-то, жертвуя собой,
Испузырясь живьём от жара,
Шёл снова, как в последний бой
В огонь гудящего пожара!

А тот, не сломленный войной,
Погиб от напасти...