Гобелен

Икона неба крестит облаками
новорожденную фантазию
увядших летних глаз.
Концовка августа светает
соломенной проказой
пещер осенних. Сердца пласт

нарезан листопадом в память,
в горчицу пляжных сот,
в тепло сквозное ночи.
Икона неба тает
дождливым пульсом, потом
пшеничных гобеленов. Прочерк,

я ставлю прочерк
на душе, а за душой –
поет фантазия тропою журавлиной,
теплом остывшим ночи
и росой
с серебряных волос любимой.

Старинный замок...Галереи...
Ступени крытые ковром...
Седой швейцар в яркой ливрее
дверь распахнул передо мной...
Я в длинном платье,с кружевами,
в открытом,нежно-голубом.
Жемчужины дрожат огнями,
как россыпь звезд,на платье том.
Грудь-декольте.Плечи покаты,
смущают нежной наготой.
И в темных локонах закатом
мерцает обруч золотой.
Большая залла...Гобеленом
украшена ее стена...
Меня ,по прежнему,Еленой
зовут,но здесь я не одна.
Огромный стол.Веселы речи.
Пылает яростно камин...

Калька

Взвиваясь над назойливой толпой,
Стандарт сбывает крашенный Меркурий,
И дракул заражают красотой
Фигуры пустотелых дев и фурий.

Заверченные в глянец до плечей,
Сиреневою матовой прокладкой
Обжатые, глядят, и нет прочней
Уз ситцев кружевных изнанки гладкой.

В зерцалах бельеносных тьмы скелет
От пола источается, лелея
Гофриры лядвий меловых, паркет
Скользит крахмально с пудрами келея.

Венеция – обманутых юдоль,
А мы зане храним ее зерцала,
Чтоб вечная танцующая моль...