Фарфор

Тебя готова ждать я вечность…
И в одиночестве в тиши
Любви построю нашей крепость
Внутри истерзанной души.

Тот замок будет тих и светел,
Украшен чистым серебром.
Любой бы с легкостью приметил,
Что весь наполнен он добром.

В оттенках кремового цвета
Покрыты шелком стены в нем.
Из бронзы люстра там одета
В наряд, что блещет хрусталем.

Изящны вазы, статуэтки
Фарфором хрупким взор манят.
Роскошны скатерть и салфетки,
Чем нежно стол резной обнят.

Искрится ярким изумрудом...

Пятьсот первый опус

У Ирода ломятся ль столы,
Се вечерии, томность фарфора,
Все царевны еще веселы,
Где тлеела – течется амфора.

Ах, то нас виночерпии ждут,
Оявим небозвездные чела,
Бел пергамент и тени ведут
Купы звезд по сукровице мела.

Нощь обручна с худою сумой,
Помнить слугам ли Мод и Цецилий,
И холодной горит суремой
Желть оцветших мелованных лилий.

Пятьсот второй опус

Дионисии вина лиют,
Полны амфоры днесь кружевные,
С данаидами ключники пьют,
Пирования длятся...

У маленькой Инфанты
Глаза в синь - васильки,
Что в старых фолиантах
В ненастные деньки.

Инфанта неподвижна,
Когда танцуют все...
Поскольку эти фижмы,
Не юбочка - плиссе.

В наряде светло - синем
Шикарней остальных,
Она была красивой
Не только для родных.

-Ах, платьице, Вы роскошь,
-Пожалуйте в скрижаль!
Ребёночек не ропщет,
И мне взаправду жаль.

А в личике прозрачном
Фарфора белизна,
Вот - вот сейчас заплачет
Почти сама весна.

Она так сверх богата:
С лакеями...

Не встречай меня, не надо, и через год и
через два, лишь на третий и то не наверняка,
(мага трость, шута колпак, шутка клоуна),
страха глаза (велики), чёрной метки твоей ма-
яки, (неотвратимо? даже и не думай и не пы-
тайся, только навредишь, во всём купайся,..
- Снах?
Пыла пыль, плыла, была быль, боль,
контура горизонт, сахарной пудры зонт,
- Над реальностью горечи?
Согревая, как горячи, мола лоб, угол,
пеки куличи, на ветер бросай слова, на
берегу моря, болота, в лесу, ловил лису...

Прорастает фиалкой ночь.
Безысходность лунного света
скользит по стене,
будто струится в траве
мягкость июньского ветра.
Прорастает фиалкой ночь.
Шелестят ночные костры,
и на теле тьмы
проступают
рваные раны пламени.
Прорастает фиалкой ночь.
И вишнёвые ветви
сквозь вспышки теней
разлетаются чёрными искрами.
Прорастает фиалкой ночь.
Раскрываются
восковые цветки фонарей,
и образ песчаного берега,
отражённый в фарфоре звёзд,
говорит
о последнем прибежище музыки.

Утро, без дыма и без огня, настоящего
прошлого и будущего тьма (припев- мир)
слит, и объединение сил, в один конгло-
мерат и массив, пикет (брикет и пакет)
сразу, и не разбить, и не склеить фарфора
вазу, (династии мин?) и не надо корзин,
(виноград, хурма, дыни), вин разных раз-
лив и поныне, нож и скальп снят, уже в
туле на вираже или в йошкар-оле.
- В июле?
- (Юле), оле, или кате?
- Наде нате, плей и лей сразу, ну типа нали-
вай и её заразу, без зожа (царя) в голове….
на краю...

Не ругаю бессониц напасть,
Есть на кухне арабики зерна,
Так легко все на свете проспать,
Лучше кофе сварю себе черный.

И кофейная гуща легко
Мне расскажет любви все секреты,
Я в твой мир заберусь воровско,
Не купив проездные билеты.

Выпью чашечку кофе до дна,
На фарфоре увижу фигуры,
Там слились ворожбой ведуна
Две кофейные чьи -то натуры.

И теперь ты в полоне моем,
Увлекусь по ночам ворожбою,
А когда тебя встречу вдруг днем,
То наполнится сердце враждою...

А лето не ушло, оно стоит ещё
В забытых пыльных тихих переулках,
Где рыжий кот уставился опять в окно,
И долго ждёт своё призывистое "кис".
А я исполню возникший вдруг каприз,
Рвану окно за створку, открывая,
Впуская тёплый мир в объятье стен,
Завешанных картинами, фарфором,
Портрет родителей под светлым взором
Светила, уходящего за мира грань,
Блестит пятном, пуская света краски
На пол, и люстра в свете этой сказки,
Сверкает звонким тонким хрусталём,
Звенит в тиши, поддавшись воле...

Одинокие сердца,
Сколько их на белом свете.
Одинокие сердца,
Словно брошенные дети.

Одинокие сердца.
От обиды и раздора
Разбиваются сердца,
Как фигурки из фарфора.

Одинокие сердца.
Стук их слаб, не слышен в хоре.
Ветер разбросал сердца,
Будто лодки в бурном море.

Одинокие сердца -
Книги грустные страницы.
Одинокие сердца,
Словно раненые птицы...

ЯКОВ ЕСЕПКИН

ЭФЕМЕРИДЫ

• «Самиздатовские книги Есепкина стоят литературной респектабельности всего Серебряного века. Это величайший эстетический парадокс.»
С. Волков

XI

Вишен с пудрою звездной к столам,
Диаментов порфирных июля,
Мы угодны ль еще зеркалам –
Соваянья меловые тюля.

И смотри, как вольготны оне,
Бесноватые червные Цины,
Ведьм ланиты в мышъячном огне,
Точат хлебные мыши терцины.

Что, ди Грассо, могли унести,
Золотые путраменты, небы,
Виждь, сегодня точатся...