Его муару

На востоке новый день
Продирается сквозь крыши
На Московский… на плетень
Пьяным ветром еле дышит
Дружно дворники снуют
В апельсиновых жилетах
Воссоздав дневной уют
На бульварах и проспектах
Пруд купающий утят…
Липы в солнечном муаре
Клерков строй – как строй солдат
От метро бредёт в печали
Вот такой городовой
Не «японский» а столичный
Вновь вздымается горой
Понедельник… безразличный

У реки все черёмухи в белом,
Божью синь дождались зеленя-
А ты жёлтое платье надела,
И такой я запомнил тебя!

Не твои обнажённые руки
И совсем уж нескромный разрез-
Только цвет неизбежной разлуки
Без конца вспоминается здесь!

Мы гуляли ,а вечером-танцы...
Блекли все одеяния фей-
И почти захотел разобраться
С подтолкнувшим слегка в тесноте-

Но застыл у внезапного света,
Что возник у тебя из груди-
И пронзительно пискнули следом
Запрещённые нам "двадцать три"...

По тесовым...

У крыльца, присев в печали
В даль жемчужную глядел
Чу! Сиреневая чара
Подле меня тихонько сел

Молча, и со мною схоже
Как и я, он в Мир смотрел
Он диковинная рожа
Знаю, дивен твой удел

Мы смотрели, а вечер длился
И молчали хорошо
Странно, я не удивился
Потом чара встал, исчез, ушел

Только подле, на крылечке
Где луч солнца не померк
Оставил чара мне колечко
Я и взял его, надел

Как же все враз изменилось
Перламутровый муар
Будто это мне все снилось
Будто это все мне в жар...

Хрустальные брызги воды с твоей кожи играют огнём пробуждённой росы;
я люблю этот нежный шлейф наготы в ритуальном огне сладких бликов.
На расстеленном ложе неба – облаков босые шаги –
ты выходишь из душа медленно, как плывущий муар облаков.
Ты роняешь ветер к ногам, ты танцуешь наперебой
с мотыльком уходящего лета, в перелётной листве пожаров.
Как горячий кофе, твой взгляд, и душа твоя – детский лепет,
я люблю этот детски лепет, эту осень в сердце моём.

Растительность меняет ипостась,
И ряженые грубыми руками
Крестьянку украшают, веселясь,
Корой дубовой, листьями с цветами,

И девственница сельская к ручью
Бежит, к благоухающей поляне,
Чтоб песнь могли хвалебную свою
Пропеть живому дереву крестьяне.

Безмолвствуя, на нивах и в садах
Обильный урожай дарят благие
Царицы, отражаются в водах
С кострами рядом девушки нагие.

Всей млечностью сверкают бедра их
Сквозь дымную вечернюю завесу,
Русалки волокут к реке одних
Топить, а...

В разлуке вечности - один лишь миг с тобою, А я его невыносимо долго жду. И сердце вдруг противно так заноет, Душевную терпя в тебе нужду.

Вся пятнами пошла, как леопард. Там, где любовью ты меня касался, Вдруг проявился нежности муар, И ласки мягкий бархат показался.

Прощаясь ненадолго, не целуешь -Впечатываешь в губы четкий след. Чтобы вернуться. Ты всегда со мною будешь, Мне без тебя вперед дороги нет.

Ты одна. Бутылка вина, как пролог.
Остывший чай на столе.
Время тлеет – в час по чайной ложке.
Три основных цвета –
цвет крови, травы и летнего неба –
отливаются пламенем полночного пота
на горячих губах. Полог
свинцово-серой луны застилает прохладу глаз.
Чем дальше смотришь,
тем нежнее туман. Бессвязный
крик одинокого сердца
рассыпается жемчугом плача.
Туманность Орла, степенно
качается маками звёзд
на расстоянии
семи тысяч световых лет.
Последнюю каплю терпения
на...

Единице растрового изображения его разрешим-
ости и его умения, мастерства, (сублимации духа)
(субпиксилей, триад, проруха), главное, чтобы не
попасть при этом в ад...(муар), перелива разных
цветовых оттенков, двух периодических сетчатых
рисунков, при наложении друг на друга, дуга слов,
(друга? врага?) в расщеплённом сознании адепта,
(на два?), его пикселя, характеристика, характери-
зовался, цветом, яркостью и прозрачностью, (выд-
еляемым количеством света, (святости?), хранил...

Последний день зимы –
свинцовый шлейф земли,
шлак снега на обочине,
тень тишины на площади,
красный муар зари…
И в сердце неразумном,
и в сердце окаянном –
посеребрённый иней,
а, значит – и надежда,
и чёрных глаз пустыня,
и ледяная нежность
безлюдных полустанков,
и горизонта блеск
с окалиной рассвета…
Обрывком шестиструнным
скользнув по проводам,
последний окрик ветра,
подмешивая ладан
в горящие угли,
весну пообещает,
словно благую весть.
Свет облака, лаская
аллей...

Не бойся быть нежной, как тонкий апрельский лёд,
не бойся быть мягкой, подобно зимнему солнцу на склоне
дня; и пусть твои волосы гладит ночной ветерок,
с частотой мотылька, летящего на огонь.
И будто серебряная цепочка упала змейкой в ладонь –
сердце на полпути замрёт, голос на полпути растает.
Исповедь глаз, прикоснувшись душой к стеклу,
пусть не ищет тоски и боли –
больше не будет слов, обещаю.
Останется, только шелест листьев и влажная ночь,
и пропасть окна, застеклившая чёрную...