Душный

Помню как жили когда-то
В старом дому с чердаком.
Как подросли рановато,
В зрелость летя кувырком.

Как покидая лежанку,
Нёсся быстрей быстроты,
Что б принести спозаранку
Вновь к твоей спальне цветы.

Как предавались мечтаньям
В душной парадной сидя,
Веря благим обещаньям,
Веря в продление дня.

Как тёмной ночью в июле
Долго плескались в реке,
Как обнимаясь уснули
На раскалённом песке.

Как после этих гуляний,
Дрожью в коленях звеня,
Ждали с тобой наказаний
В виде тугого...

Я сегодня всю ночь не засну,
Я дурманом наполню себя,
Окунусь я в туман сигарет,
Чтоб найти тот один ответ –
Для чего я сейчас живу,
Почему я люблю тебя?

Как сказал молодой поэт:
«Напряженьем душевных сил»
Он любил. Так, наверно, я,
Принимая его совет,
Проклиная в душе себя,
Навсегда тебя полюбил.

Жизнь моя – это жизнь твоя,
Наполняя меня сполна,
Освещая мне путь в ночи,
Дарит щедро рассветы дня,
Обжигая огнем души,
Словно рыжим хвостом огня.

Ты загадкой предстала мне...

На стене нарисована дверь,
Но поблекли старинные краски
Как томимый предчувствием зверь,
Сквозь неё прохожу без опаски

Здравствуй, лето! Ночная свирель
В душных сумерках яблонь цветущих...
Неподвижно повисшая трель
Стала сетью для ныне живущих

Сладким ядом залиты глаза
Интровертов, живущих минувшим
Но часы оживают - слеза
Прокатилась потоком ревущим

Ветер в полночь крушит зеркала,
Выметая из памяти затхлость
Вихрем острых осколков стекла
Приучая сестрою быть краткость...

Наш мир-искусная игра умов!
И выживет тот,кто к бою готов.
Здесь всё сложно и жёстко,
А кто говорил что будет просто?
Судьба подкидывает испытанья,
Проверяя порочность людского желанья.
Кто-то ломается после такого,
А у кого-то силы есть начать всё снова!
Век,где мало кто руку протянет,
Мир,где каждый одеяло на свою сторону тянет…
И здесь никогда не бывает всё гладко,
Тут всё непрочно,шатко.
Не судите строго рифмы моих строк,
Ведь мир и так очень жесток.
Всё покупается и продаётся...

В нашей фирме работает парень -
На него жутковато смотреть.
Автомат ему если б дали -
Он убил бы сотрудников треть.
Пострелял бы узбеков, евреев
И татар, если б руки дошли.
Утверждает: Они - плебеи.
Просто мусор родной земли.
Ненавидит он негров, китайцев,
Финнов, греков, "хохлов" и армян!
Хорошо бы отбить ему пальцы,
Чтобы он ни в кого не стрелял.
Он считает себя фашистом,
Говорит, что из ада пришел.
И гордится душой нечистой,
Как рогами душной козел.
Ну откуда взялась эта...

Я каплей случайно
Слетела с небесной ресницы
На тяжкую землю
Под воздухом душным сгорая.
И жду – не дождусь,
Когда властной и нежной десницей,
Найдут и поднимут меня,
В небеса возвращая.

Чьи-то тени видны у двери,
Кто-то бродит по скучному дому.
Чем-то тени мне эти знакомы…
Что-то жжёт мою грудь изнутри.

Кто ты? Чёрт в мой ворвался запой?
Или дух послесмертных скитаний?
Я не вижу твоих одеяний,
Слышу шёпот – не рык и не вой.

Ощущаю неласковый взгляд,
И становится тошно и душно…
Свет включить… но рука непослушна.
Пота мерзкого падает град.

Расступается пропасть без дна,
Обжигающим холодом веет.
Звук хрипящего сердца редеет…
А на той стороне тишина.

Годы...

Вечерний луч окрасил горы,
Позолотил верхушки кедров.
Теперь увидимся нескоро,
Меж нами сотни километров.

Твоей хвои душистый запах,
Твоих хребтов крутые склоны
Мы понесем по душным залам,
Мы сохраним в быту законном.

Мы будем возвращаться в горы,
И горы будут возвращаться
В воспоминаньях, разговорах
О том, чтоб снова в путь собраться

так грешно душе
так ватно ногам
так душно голове
так резво рукам
так сладко и сухо губам
так немо словам
забываю о Боге
вижу свет в пороке
когда
ты
жертвоприносишь меня
распинаешь меня
на кресте
большой
двуспальной кровати
и я
увлажняясь в себе
покоряюсь тебе
богодьяволу из
людского рода –
огромночленовой
тонкопальцевой
змеиноязыкой
и такой
грешным телом желаемой –
сволочи

18.09.2006

Жила-была злая Собака.
Рычала она и кусалась.
И все разбегались от страха,
Как только она появлялась.

В подвале жила, без окошек.
Внезапно во двор выбегая,
Пугала прохожих и кошек,
Хрипя, от надрывного лая.

С большими бродячими псами
Вступала не раз в перепалку.
И в поисках пищи, часами,
Могла она рыскать по свалкам.

Хозяин ее - слесарь бывший,
Отдавший заводу полвека,
Теперь же, был попросту нищий,
Хромой одинокий калека.

Ходил он с трудом, задыхаясь.
И пил, напивался...