Блаженные

Пируют чинуши в шикарных дворцах
И корчат блаженные рожи,
Но чувствуют ярость в народных сердцах
Своей крокодиловой кожей.

И мыслят державно: «В стране дураков
Впервые удача попёрла.
Но – как бы не сдохнуть от русских штыков!» –
И кость им вонзается в горло.

И ужас вовек не утопишь в вине
В златом «неприступном» застенке.
УЖ ЛУЧШЕ ЖИТЬ ЧЕСТНО В ГОЛОДНОЙ СТРАНЕ,
ЧЕМ ЖДАТЬ, КОГДА ВЫВЕДУТ К СТЕНКЕ.

Мой близкий друг забыл подруг
И жизни развлечения,
Нырнув в религий странный круг,
И йогу-увлечения...

Забросил водку и вино,
И ходит по гвоздям,
Про Буду крутится кино,
И должен всем друзьям...

Уйдёт в нирвану на часы -
И в ужасе жена!
Свиной противник колбасы,
Блаженные глаза...

Продал два шкафа и диван,
Он копит на билет...
Идея в Индию слинять,
Капуста на обед...

Летают чакры, как шмели,
И медитаций стон...
Да лучше стал бы алкашом!
Для всех потерян он...

Сидит...

Мои заботы стали птичьи - поесть, попить, прилечь, уснуть.
Забыл про светское приличье, и про земной тернистый путь.
Когда с тобой - что мне заботы? Всего за талию обнять.
И целоваться до зевоты, и в бездну женского нырять.
Я стал как сыр в топленом масле, и словно селезень в штанах.
Одел земные снова маски, ушел космический монах.
Один лишь голос да забвенье остались в сердце на три дня.
Из поколенья в поколенье - опять ночую у тебя.
Мне воздержанье прописали, а от психологов - вдвойне...

Образный только свет нас призовет.
И звезды воспылают нелюбовью
К свергателям всебожеских высот,
Их выспреннему всуе богословью.

Веками ложь непросто отличить
От истины высокой, солидарность
Являя обоюдную, учить
Брались толпу мессия и бездарность,

Сказители тождествовали им,
Но черни с властным родом ненавистен
Певец любой, зиждительствам благим,
Чей умысел открыто бескорыстен,

Один дарован временем удел,
Одни судьбой подобраны вериги,
Из царствований множества и дел...

Когда мне будет нечего сказать,
Мне эту жизнь извне прервёт Создатель,
Податель благ и Преобразователь,
Чьих свойств вовек перу не описать.

И я хотел бы только одного,
Чтоб Ты, мой Бог, простил того калеку,
Которого, состраждуя в нём веку,
Ты пОднял до поэта Твоего.

Мне не до шуток и не до шутов,
Каков мой срок до Вечности – не знаю.
И я смиренно длани простираю
К Тому, Кто сердца боль принять готов.

Я слишком мерзок, чтоб претендовать
На райские блаженные селенья.
Не...

хороших людей еще терпят
талантливых не прощают
и миром правят наглые стервы,
гениальных же не замечают

не кружатся они со всеми
в центрифуге и карусели
нет тяжести в них житейской
блаженные не боятся смерти

неприметные словно дети
они нам бирюзою светят

У чистого озера рядом с тобой,
Релакс разливался по венам.
Кувшинки кружили над чистой водой,
Я был очарован мгновенно.

Лиловые цапли на том берегу,
Балет исполняют порхая.
Озерные чайки стригут налету,
Отставшую рыбку от стаи.

Еловые ветви оградой вокруг,
В смородине дикой увязли.
Найдя подходящий периметра круг,
Подвесил блаженные ясли.

Ласкал ветерок мой чудесный каприз,
Смотрю на зеркальные глади.
Ем ягоды сладкие, лета сюрприз,
И думал;-С чего бы то ради?

Мне рваться...

( Для того, чтобы правильно понять
оный Стих, необходимо полное его
прочтение..., ибо весь смысл заключён
именно в последних 4-6 строчках!
Автор )

Ты, отдыхая, развлеклась,
двоих приветивши, очами...
Знать, абсолютно не боясь,
под Таиланда облаками,
вступила в связь... О, шар земной ( ! ),
судьбины, влёт объединяя,
чрез перелёт, от сна, зимой,
в жару..., желания распаляя ( ! ),
где ты, усевшись промеж их,
с ногой, согбенною в колене...,
откинулась слегка...- Затих...
рассудок...

Без узды и желаний, в городе, которого нет, без
ключей от закрытых дверей, как везде так и зд
есь, сумасшедшие, и блаженные ходят в обним
ку, делятся видами той картинки, что являлась
и были, которой рады, если, только, не сильно
пугали, гады и другие (знакомых не встретить?
встречали?) галлы и персы, цыгане, евреи и про
чие: лели, паяцы, шуты и фигляры, жонглёры, в
се здесь и слов других воры, импровизаторы и
задиры, переиначивали то, что уже было, добав-
ляли чуть-чуть своё, так...

Поклонников смерти адептами множа,
Чернеющей свастикой мечена кожа.
Насильники жизни лишенные света,
Читающих культы граненного бреда.

Впитавшие крови своих изуверов,
Ломающих принцип гражданских барьеров.
В конец извратившие почесть шахида,
Блаженные царствием бога Аида.

Стирающих жизни устои и нравы,
Себя нарекающих берегом правым.
Природе не в принцип, кто выглядел первым,
Противиться станет собой берег левый.

И вряд ли невеждам процессы знакомы,
В главенстве у жизни...