Я дичь, не разглядевшая капкан...

Я пьяная, чужие сапоги,
Как в песне Энтина мои натерли ноги.
Бреду домой в осенней темноте,
Как пьяница шатаясь, по дороге.

Четвертый час и улицы пусты.
Я не боюсь, мне ветер дует в спину.
В дожде сверкают мокрые кусты.
Я песенку пою про Орландину.

Вдруг слышу крик: «Эй, девушка, постой!»
И думаю: «Кому еще не спится?».
Я вижу тень, бегущую за мной,
И понимаю, что пора молиться.

Как в триллере набухли облака,
Накрыли ватой беззащитный город.
Я дичь, не разглядевшая капкан –
Ночной охотник взял меня за горло.

«Давай сюда серёжки и ключи! –
Зловещий шёпот у виска клубится. –
Не бойся, не убью, и не кричи.
Я трахнуться хочу, я не убийца!»

Зачем я убежала из гостей?
Сидела бы себе на теплом месте.
Оставила согретую постель,
Чтоб трахнули в заплеванном подъезде.

Раскаиваться поздно, смысла нет.
Рука сдавила нежную трахею.
Мучительно ищу простой ответ.
Без воздуха стремительно трезвею.

А вот и дверь в мой персональный ад,
Открыта и предательски алеет.
Я телом чувствую, как радуется гад,
Ведя меня к холодной батарее.

Но ангелы стояли за спиной,
Шуршали крыльями и что-то тихо пели.
Как будто это было не со мной,
В моих ушах проклятия звенели.

В последний миг он просто отступил,
Ослабил хватку. Мне того хватило.
Я вырвалась и била что есть сил.
Откуда же взялась такая сила?

Он растворился в мокрой темноте,
Ключи со звоном брякнулись под ноги.
Я плакала в подъездной пустоте,
Потом брела, шатаясь, по дороге.

Я помню каждый вдох и каждый шаг,
Чужие пальцы на холодной шее,
Я знаю, что его на небесах
Уже поставили к холодной батарее.