Бог был милостив к нам: преподал нам уроки.
Он от нас же самих нас пытался спасти.
Исполнители воли Господней – пророки
становились преградой у нас на пути.
Мы всё время идём по пути суицида,
так что гибели нам избежать не дано.
На Адама и Еву не держим обиды
и ведём себя так, будто нам всё равно,
когда кончится всё, когда выйдут все сроки –
те, что Бог нам отмерил в начале времён.
Мы забыли про то, как явились пророки
и продлили агонию наших племён.
Самых первых из них матерьяльною силой
наделил Он и сделал своею рукой.
Ной с детьми, например, когда мир стал могилой,
жизнь сумел подарить всякой твари земной.
Авраам же за горстку безгрешных вступился,
когда мир наш в своих прегрешеньях погряз,
и добился-таки, что Господь отступился
от людей. И вмешался потом только раз.
Повлияв через жизненный путь Моисея
на земной, матерьяльный порядок вещей,
из десятков народов Он выбрал евреев
как активных вершителей воли своей.
И послал Моисея на землю Египта,
дабы вывел из плена он этих людей,
и законы свои языком манускрипта
чётким почерком высек на гранях камней.
И с тех пор обращался Он к миру лишь словом
через избранный, ставший свободным народ.
И пророки еврейские были готовы
стать устами его. Не боялись невзгод,
нищеты, издевательств, напрасного хая,
улюлюканья, хохота, боли от ран
Иеремия, Осия, Амос, Исайа,
Иезекиль, Иона, Илья и Нафан.
НОЙ
Выглянув в окошечко ковчега,
он окинул взором горизонт.
В этот миг огромный вал с разбега
налетел на просмолённый борт.
И вода солёная, морская
омочила щёки и уста,
но стоял он, брызг не замечая.
Он вдруг понял: «Истина проста.
Бог поставил ровно семь условий
перед грешным племенем людским:
«Не употребляйте в пищу крови!
Не служите идолам своим!
В адрес мой хулы не возносите!
Чтите власть законную свою!
С жёнами чужими не блудите,
ратуя за крепкую семью!
Жизнь не отнимайте друг у друга!
Ближнего не грабьте своего!»
Семь условий стать должны порукой
в том, что не разгневаем Его,
в том, что к нам он будет милосерден
и позволит снова обрести
мир, который я с таким усердьем
от потопа пробую спасти.
Всемогущий, не постичь мне смысл
тех наказов, что я получил,
и запретов, что посредством чисел
ты на выбор пищи наложил.
Почему одни земные твари
в пищу не годятся нам совсем?
Их ты по одной спасаешь паре,
остальных спасаешь ты по семь.
Я приму любые наставленья
как один незыблемый завет.
Об одном прошу: пошли знаменье,
Подари мне путеводный свет».
Тут его прервались размышленья.
Он был бесконечно удивлён
радуги внезапным появленьем.
Устремивши взор на небосклон,
обрамлённый лентой многоцветной,
он невольно тихо прошептал:
«Боже, получил я знак заветный.
Я теперь бояться перестал.
Вижу путь я, что лежит пред нами,
вижу цель я этого пути.
Если мы не сгинем под волнами,
всё исполним, чтоб его пройти».
Он смотрел на океан безбрежный –
поглотитель бесконечных жертв,
а летящий голубь белоснежный
нёс ему оливковую ветвь.
АВРААМ
Услышав гнев в раскатах грома,
он Бога слёзно стал молить
полсотни жителей Содома
в знак милосердья пощадить:
«Пусть грешный город в пыль сотрётся.
Мы это примем, не скорбя.
Но вдруг полсотни наберётся
в нём тех, кто верует в тебя?
Ты что ж, безгрешному позволишь
изведать грешника судьбу?
Наш мир отринешь оттого лишь,
что у него пятно на лбу?
К тебе, Всевышний, я взываю
и о ничтожестве своём,
поверь, отнюдь не забываю.
Мы пред тобою предстаём
в счастливый миг и в час страданья,
в час испытаний и борьбы,
на протяженье всех скитаний
по тропам собственной судьбы.
Наш мир рассудком помешался.
Он сам не знает, что творит,
но если хоть один остался,
в ком огонёк души горит,
не убивай его во гневе,
а, по возможности, спаси,
в божественном небесном чреве
его ты душу воскреси!»
Создатель, выслушав всё это,
грозиться громом перестал
и тут же в качестве ответа
в Содом двух ангелов послал.
МОИСЕЙ
Он заставил себя пересилить усталость
и опять на вершину Синая взошёл.
«От скрижалей моих ничего не осталось.
Я осколков и тех на земле не нашёл.
Нас всех Бог одарил величайшей наградой.
Он превыше других наш народ возлюбил.
Ну, а я вот вчера от великой досады
о проклятый булыжник скрижали разбил! –
Он пытался прогнать эти мрачные мысли,
наконец-то найти оправданье себе. –
Эти люди, как камень тяжёлый, повисли
на моей воспарившей над миром судьбе.
Я веду их к земле Ханаанской на ощупь,
чтоб могли обрести и покой, и уют,
а они только ропщут, и ропщут, и ропщут,
и грозятся, что скоро камнями забьют.
Бог нас щедро водой одарил уже дважды,
когда не было больше ни сил, ни надежд.
А они всё боятся погибнуть от жажды,
отрицая науку с упорством невежд.
Бог от голода спас нас небесною манной,
ниспославши тем самым свою благодать.
А они всё твердят мне с упорством баранов:
«Неужели придётся опять голодать?!»
Бог законы для них написал на скрижалях.
А они себя как дикари повели.
Пока дар им Господень я нёс, они взяли
и златого тельца для себя возвели.
Они груде металла молиться готовы,
У металла просить отпущенья грехов.
Так выходит, что Божье священное слово
недоступно, увы, для их тёмных умов».
Он поник головой от тоски и печали
и ладонями влажные очи прикрыл.
Он не ведал ещё, что другие скрижали
в знак прощения Бог перед ним положил.
ИЛЬЯ
Человечеству стало уроком
то, что, веры в себе не найдя,
восемьсот пятьдесят лжепророков
не смогли допроситься дождя.
Ну, а тот, кто был истым провидцем,
мокрый жертвенник смог запалить
и не дал никому усомниться,
что сумеет Творца умолить
окропить животворной водою
мир, исполненный смертных грехов,
мир, который столкнулся с бедою –
верой в множество псевдобогов,
мир, навлекший проклятье Господне –
небывалую, страшную сушь,
осознавший весь ужас безводья,
по сравненью с которым всё – чушь.
Царь Ахав от толпы разъярённой
убежал со своею женой,
когда после резни у Кессона
на тела лжепророков казнённых
очищающий дождь проливной
хлынул вдруг с высоты небосклона.
АМОС
Он твердил про себя, от жары изнывая:
«О, владыка всех звёздных миров!
Как нам, грешным, от кары твоей откупиться?
Умоляю: позволь нашим овцам напиться!
Укажи путь к реке, иль погибнет от жажды
вся отара моя, Саваоф!»
«Придержи при себе свои глупые мысли, -
Бог на ухо ему прошептал. -
Твой народ из земной вывожу я юдоли,
чтоб возвысить его. Ну, а он своей доле,
доле избранным быть и вещать чрез пророков
соответствовать вдруг перестал.
Я овец напою: овцы не виноваты
в том, что вы озверели вконец,
в том, что бедные стали едой для богатых,
ради денег войною идёт брат на брата.
За безверье взыщу, за жестокость и подлость –
с вас взыщу, а не с ваших овец.
Вот ручей пред тобой. Когда овцы напьются
и к ним силы вернутся вполне,
ты погонишь отару и в каждом селенье
будешь в качестве грозного предупрежденья
доносить эту весть: «Ассирийское войско
наконец-то готово к войне!»
ОСИЯ
После службы из храма на площадь он вышел.
Там, на площади двое жестоко дрались.
Средь зевак доброхоты немедля нашлись
поспешить рассказать, кто что видел и слышал.
«У соседа с соседом раздор приключился
из-за тонкой полоски земли на меже,
и один из них утром сегодня уже
за кончину другого при всех помолился.
Ну, а тот, как услышал, что Бога он просит
о безвременной смерти всерьёз для него,
на соседа разгневался вдруг до того,
что ударил в лицо так, что хрустнули кости.
И теперь вот дерутся, как злые бараны.
Покалечить противника – главная цель».
Наблюдая за дракой, он думал: «Ужель
ссоры, драки и кровь для людей так желанны?
Неужели они неспособны усвоить
тот важнейший закон, что Господь нам даёт:
«Всяк, посеявший ветер, да бурю пожнёт.
Милосердного Бог добротой удостоит!»
И к дерущимся он подошёл, и разнял их,
и сказал: «Милосердье желанно Ему.
Тот, кто зла в жизни ищет, обрящет лишь тьму.
Злых Господь наш презрел: и великих, и малых!»
ИСАЙЯ
Утром ассирийскими войсками Иерусалим был осаждён.
Жители весь день паниковали,
толпами по улицам бежали.
Он стоял на площади у храма. Абсолютно был спокоен он.
Он следил за тем, как горожане прятались в своих жилых домах,
двери на засовы запирали,
ставни на окошках закрывали.
Он следил за их вознёй мышиной с горькою усмешкой на устах.
«Как же вы боитесь ассирийцев! – с горечью при этом думал он. –
Ах, когда б вы так боялись Бога
и к добру тянулись хоть немного,
ваш народ от испытаний тяжких был бы безусловно защищён».
Простояв у храма до заката, он на башню медленно взошёл
и оттуда, с высоты, неспешно
всю толпу своих собратьев грешных
взглядом немигающим орлиным перед тем, как речь сказать, обвёл.
Речь же произнёс он им такую громогласным голосом своим:
«Знайте. Это войско ассирийцев
нынче ночью в бегство обратится,
ибо Бог решил ваш город древний сделать обиталищем своим.
Знайте, что вас ждёт. Из чрева девы явится на Землю сам Господь.
Он в обличье будет человечьем
и вещать вам станет просторечьем,
и отдаст за вас на растерзанье всю свою трепещущую плоть.
Он пойдёт на смерть во искупленье ваших накопившихся грехов –
тех грехов, что в чёрных ваших душах
притаились и весь мир ваш душат.
А теперь ступайте и не бойтесь. Бог убережёт вас от врагов».
Он спустился с башни онемевшим (громким криком голос он сорвал).
И в притихшем городском народе
разнеслась вдруг весть: «Они уходят!»
Громкие сигналы к отступленью старый барабанщик подавал.
НАФАН
Он у храма стоял и твердил одну фразу,
одну фразу из нескольких слов:
«Ждите! Скоро придёт тот, кто будет помазан
проповедовать мир и любовь!»
«Чей приход ты, старик, нам упорно пророчишь? –
Подошедший священник спросил. –
И к чему ты призвать наше общество хочешь?
Чтобы воин врага возлюбил?
Чтобы тот, кто обижен, обидчика славил?
Чтоб убитый убийцу простил?
Чтобы двери открытыми каждый оставил
и грабителя в дом свой впустил?
Твои речи безумны, и смысл их опасен.
Уходи! Хотя нет подожди.
Тот, о ком говоришь ты, кем будет помазан
вечный мир и любовь принести?»
В тот момент он не знал, что уже стал пророком.
Он был очень испуган, но промолвил в ответ:
«Тот, о ком говорю я, является Богом.
В человечьем обличье он родится на свет».
ИОНА
С минуту молча наблюдал он омерзительную сцену:
старик, присевший отдохнуть на полусгнившее полено,
мишенью стал для сорванцов, таившихся в глубокой яме.
Они вдруг начали бросать в него тяжёлыми камнями.
За рассечённый лоб старик рукой дрожащею схватился
и по дороге наутёк походкой шаткою пустился.
Он с отвращеньем процедил сквозь злобно стиснутые зубы
то обвиненье, что сложил из слов жестоких, страшных, грубых:
«Шакалы злобные! Зверьё! Ваш мир – вместилище порока!»
И тут вдруг сверху донеслось: «Иона, стань моим пророком!
Тебе дорогу укажу в тот город, где меня забыли.
Ты пригрозишь, что накажу за то, что не по-Божьи жили!»
И он покорно зашагал,
Господней следуя указке,
свет в тёмных душах зажигал,
осанну пел любви и ласке,
злодеям карою грозил
во исполненье Божьей воли
и облегченье приносил
всем тем, кто корчился от боли.
И грешный город был прощён
благодаря его стараньям.
Он был пророком наречён
всем поколеньям в назиданье.
ИЕРЕМИЯ
Он кричал: «Я пытаюсь спасти ваши души,
предрекая вам то, что грядёт!
Храм до камня последнего будет разрушен,
и великий Израиль падёт!»
А когда его заперли в тесной темнице,
он и там продолжал повторять:
«Если вы не начнёте усердно молиться,
к вам придёт вавилонская рать!
И пленит она вас, и рассеет по свету,
и заставит метаться впотьмах.
Пусть моё предсказание мрачное это
вас заставит почувствовать страх!»
А когда на верёвках его опустили
в яму с месивом из нечистот,
закричал он: «Вы Божий Завет позабыли,
и за это расплата придёт!
Вы в язычестве, словно в болоте, погрязли!
Поклоняетесь псевдобогам!
Точно скот, бьётесь лбом в опустевшие ясли,
воспевая осанну рогам!
Недостойны вы больше ковчега Завета!
Письмена на скрижалях не впрок!
Грех вошёл в вашу жизнь. Неизбежно за это
покарает вас в будущем Бог!»
А потом к грязной яме приблизился тайно
поздней ночью испуганный царь,
наклонился над ней, улыбнулся печально,
прикрывая ладонью фонарь,
и велел отпустить на свободу пророка,
уповая на мудрый совет,
и услышал: «Осталось терпеть вам немного.
Бог пришлёт скоро Новый Завет».
ИЕЗЕКИЛЬ
Он устал от бессчётных видений,
от кошмарных и тягостных снов.
Его стали преследовать тени
злых языческих зверобогов.
Кровожадные клювы и пасти
страшных идолов, падких до жертв,
в его снах разрывали на части
души тех, кто попал на тот свет.
А на днях ему было виденье
предыдущих видений страшней:
оказался он вдруг на мгновенье
среди груд побелевших костей.
И магический текст заклинанья
Бог ему повторял без конца:
«Вместо ваших сердец, что из камня,
я вложу в вас живые сердца».
У него стали ватными ноги,
захватило от ужаса дух,
когда Бог ему голосом строгим
повелел: «Огласи это вслух!»
Он послушался и слово в слово
заклинание вслух огласил,
а потом насмотрелся такого,
что на время лишился всех сил.
Кости сделались красного цвета
и друг к другу тотчас поползли.
Из костей получились скелеты.
Тёплой плотью они обросли.
Миг спустя уже толпы народа
по долине на запад брели.
Новый храм, словно символ свободы,
перед ними маячил вдали.
ЭПИЛОГ
Это было под Винницей где-то
в декабре сорок первого года.
Немцы временно заперли в гетто
тех, на ком «отдохнула природа».
Лейтенанту СС молодому
поручили вести сортировку.
Он участвовал в польских погромах
и имел кой-какую сноровку.
Лейтенанту в задачу вменялось
человечьими судьбами править.
Он решал: кому сколько осталось,
жизнь прервать или жизни добавить?
Он решал: кто еврей, кто - не очень,
кого - в лагерь, кому - сразу пулю?
Он был в общем-то уполномочен
назначать людям долю любую.
И случилось ему пообщаться
три минуты с учителем местным.
Тот во дворике фабрики ткацкой
похоронен был вскоре безвестно.
Вёл учитель «язык» в местной школе,
и немецкий поэтому знал он.
На вопрос: «Вы хотите на волю?»
он ответил, вздохнувши устало:
«Неужели ты думаешь, мальчик,
что над жизнью ты властен моей?
Ты и ведать не ведаешь, значит,
кто такой настоящий еврей».
Лейтенант посмотрел с удивленьем
на того, кто евреем назвался,
и спросил: «Как ты в этом селенье
в этот час роковой оказался?
Почему не бежал, как другие?
Ведь имел ты такую возможность?
Попытаться спастись от стихии
есть разумная предосторожность».
«Мы, евреи, устали спасаться, –
прозвучало в ответ лейтенанту. –
Разбегаться по миру, вживаться –
это главные наши таланты.
А ведь мы были избраны Богом,
дабы он через нас свою волю
изъявил племенам и народам,
что в земной обитают юдоли.
Мы в местечках таких вот, как это,
вслух читаем великую Тору.
Но не все. Очень многие где-то,
точно крысы, попрятались в норы.
Вместо Торы у них математика,
вместо веры - холодный расчёт.
Электрические аппаратики
создадут они и на учёт
всё поставят на этой планете:
недра, земли, глубины морей.
Аппаратики мерзкие эти
под контроль возьмут судьбы людей.
Нас они больше смерти боятся,
уничтожить хотят поскорей!..
Хватит в третьем лице изъясняться.
Ты ведь, мальчик мой, тоже еврей.
……………………………………….
Лейтенант бил учителя долго и люто.
Ему было совсем невдомёк,
что с ним запросто так вот почти три минуты
говорил настоящий пророк.
Он от нас же самих нас пытался спасти.
Исполнители воли Господней – пророки
становились преградой у нас на пути.
Мы всё время идём по пути суицида,
так что гибели нам избежать не дано.
На Адама и Еву не держим обиды
и ведём себя так, будто нам всё равно,
когда кончится всё, когда выйдут все сроки –
те, что Бог нам отмерил в начале времён.
Мы забыли про то, как явились пророки
и продлили агонию наших племён.
Самых первых из них матерьяльною силой
наделил Он и сделал своею рукой.
Ной с детьми, например, когда мир стал могилой,
жизнь сумел подарить всякой твари земной.
Авраам же за горстку безгрешных вступился,
когда мир наш в своих прегрешеньях погряз,
и добился-таки, что Господь отступился
от людей. И вмешался потом только раз.
Повлияв через жизненный путь Моисея
на земной, матерьяльный порядок вещей,
из десятков народов Он выбрал евреев
как активных вершителей воли своей.
И послал Моисея на землю Египта,
дабы вывел из плена он этих людей,
и законы свои языком манускрипта
чётким почерком высек на гранях камней.
И с тех пор обращался Он к миру лишь словом
через избранный, ставший свободным народ.
И пророки еврейские были готовы
стать устами его. Не боялись невзгод,
нищеты, издевательств, напрасного хая,
улюлюканья, хохота, боли от ран
Иеремия, Осия, Амос, Исайа,
Иезекиль, Иона, Илья и Нафан.
НОЙ
Выглянув в окошечко ковчега,
он окинул взором горизонт.
В этот миг огромный вал с разбега
налетел на просмолённый борт.
И вода солёная, морская
омочила щёки и уста,
но стоял он, брызг не замечая.
Он вдруг понял: «Истина проста.
Бог поставил ровно семь условий
перед грешным племенем людским:
«Не употребляйте в пищу крови!
Не служите идолам своим!
В адрес мой хулы не возносите!
Чтите власть законную свою!
С жёнами чужими не блудите,
ратуя за крепкую семью!
Жизнь не отнимайте друг у друга!
Ближнего не грабьте своего!»
Семь условий стать должны порукой
в том, что не разгневаем Его,
в том, что к нам он будет милосерден
и позволит снова обрести
мир, который я с таким усердьем
от потопа пробую спасти.
Всемогущий, не постичь мне смысл
тех наказов, что я получил,
и запретов, что посредством чисел
ты на выбор пищи наложил.
Почему одни земные твари
в пищу не годятся нам совсем?
Их ты по одной спасаешь паре,
остальных спасаешь ты по семь.
Я приму любые наставленья
как один незыблемый завет.
Об одном прошу: пошли знаменье,
Подари мне путеводный свет».
Тут его прервались размышленья.
Он был бесконечно удивлён
радуги внезапным появленьем.
Устремивши взор на небосклон,
обрамлённый лентой многоцветной,
он невольно тихо прошептал:
«Боже, получил я знак заветный.
Я теперь бояться перестал.
Вижу путь я, что лежит пред нами,
вижу цель я этого пути.
Если мы не сгинем под волнами,
всё исполним, чтоб его пройти».
Он смотрел на океан безбрежный –
поглотитель бесконечных жертв,
а летящий голубь белоснежный
нёс ему оливковую ветвь.
АВРААМ
Услышав гнев в раскатах грома,
он Бога слёзно стал молить
полсотни жителей Содома
в знак милосердья пощадить:
«Пусть грешный город в пыль сотрётся.
Мы это примем, не скорбя.
Но вдруг полсотни наберётся
в нём тех, кто верует в тебя?
Ты что ж, безгрешному позволишь
изведать грешника судьбу?
Наш мир отринешь оттого лишь,
что у него пятно на лбу?
К тебе, Всевышний, я взываю
и о ничтожестве своём,
поверь, отнюдь не забываю.
Мы пред тобою предстаём
в счастливый миг и в час страданья,
в час испытаний и борьбы,
на протяженье всех скитаний
по тропам собственной судьбы.
Наш мир рассудком помешался.
Он сам не знает, что творит,
но если хоть один остался,
в ком огонёк души горит,
не убивай его во гневе,
а, по возможности, спаси,
в божественном небесном чреве
его ты душу воскреси!»
Создатель, выслушав всё это,
грозиться громом перестал
и тут же в качестве ответа
в Содом двух ангелов послал.
МОИСЕЙ
Он заставил себя пересилить усталость
и опять на вершину Синая взошёл.
«От скрижалей моих ничего не осталось.
Я осколков и тех на земле не нашёл.
Нас всех Бог одарил величайшей наградой.
Он превыше других наш народ возлюбил.
Ну, а я вот вчера от великой досады
о проклятый булыжник скрижали разбил! –
Он пытался прогнать эти мрачные мысли,
наконец-то найти оправданье себе. –
Эти люди, как камень тяжёлый, повисли
на моей воспарившей над миром судьбе.
Я веду их к земле Ханаанской на ощупь,
чтоб могли обрести и покой, и уют,
а они только ропщут, и ропщут, и ропщут,
и грозятся, что скоро камнями забьют.
Бог нас щедро водой одарил уже дважды,
когда не было больше ни сил, ни надежд.
А они всё боятся погибнуть от жажды,
отрицая науку с упорством невежд.
Бог от голода спас нас небесною манной,
ниспославши тем самым свою благодать.
А они всё твердят мне с упорством баранов:
«Неужели придётся опять голодать?!»
Бог законы для них написал на скрижалях.
А они себя как дикари повели.
Пока дар им Господень я нёс, они взяли
и златого тельца для себя возвели.
Они груде металла молиться готовы,
У металла просить отпущенья грехов.
Так выходит, что Божье священное слово
недоступно, увы, для их тёмных умов».
Он поник головой от тоски и печали
и ладонями влажные очи прикрыл.
Он не ведал ещё, что другие скрижали
в знак прощения Бог перед ним положил.
ИЛЬЯ
Человечеству стало уроком
то, что, веры в себе не найдя,
восемьсот пятьдесят лжепророков
не смогли допроситься дождя.
Ну, а тот, кто был истым провидцем,
мокрый жертвенник смог запалить
и не дал никому усомниться,
что сумеет Творца умолить
окропить животворной водою
мир, исполненный смертных грехов,
мир, который столкнулся с бедою –
верой в множество псевдобогов,
мир, навлекший проклятье Господне –
небывалую, страшную сушь,
осознавший весь ужас безводья,
по сравненью с которым всё – чушь.
Царь Ахав от толпы разъярённой
убежал со своею женой,
когда после резни у Кессона
на тела лжепророков казнённых
очищающий дождь проливной
хлынул вдруг с высоты небосклона.
АМОС
Он твердил про себя, от жары изнывая:
«О, владыка всех звёздных миров!
Как нам, грешным, от кары твоей откупиться?
Умоляю: позволь нашим овцам напиться!
Укажи путь к реке, иль погибнет от жажды
вся отара моя, Саваоф!»
«Придержи при себе свои глупые мысли, -
Бог на ухо ему прошептал. -
Твой народ из земной вывожу я юдоли,
чтоб возвысить его. Ну, а он своей доле,
доле избранным быть и вещать чрез пророков
соответствовать вдруг перестал.
Я овец напою: овцы не виноваты
в том, что вы озверели вконец,
в том, что бедные стали едой для богатых,
ради денег войною идёт брат на брата.
За безверье взыщу, за жестокость и подлость –
с вас взыщу, а не с ваших овец.
Вот ручей пред тобой. Когда овцы напьются
и к ним силы вернутся вполне,
ты погонишь отару и в каждом селенье
будешь в качестве грозного предупрежденья
доносить эту весть: «Ассирийское войско
наконец-то готово к войне!»
ОСИЯ
После службы из храма на площадь он вышел.
Там, на площади двое жестоко дрались.
Средь зевак доброхоты немедля нашлись
поспешить рассказать, кто что видел и слышал.
«У соседа с соседом раздор приключился
из-за тонкой полоски земли на меже,
и один из них утром сегодня уже
за кончину другого при всех помолился.
Ну, а тот, как услышал, что Бога он просит
о безвременной смерти всерьёз для него,
на соседа разгневался вдруг до того,
что ударил в лицо так, что хрустнули кости.
И теперь вот дерутся, как злые бараны.
Покалечить противника – главная цель».
Наблюдая за дракой, он думал: «Ужель
ссоры, драки и кровь для людей так желанны?
Неужели они неспособны усвоить
тот важнейший закон, что Господь нам даёт:
«Всяк, посеявший ветер, да бурю пожнёт.
Милосердного Бог добротой удостоит!»
И к дерущимся он подошёл, и разнял их,
и сказал: «Милосердье желанно Ему.
Тот, кто зла в жизни ищет, обрящет лишь тьму.
Злых Господь наш презрел: и великих, и малых!»
ИСАЙЯ
Утром ассирийскими войсками Иерусалим был осаждён.
Жители весь день паниковали,
толпами по улицам бежали.
Он стоял на площади у храма. Абсолютно был спокоен он.
Он следил за тем, как горожане прятались в своих жилых домах,
двери на засовы запирали,
ставни на окошках закрывали.
Он следил за их вознёй мышиной с горькою усмешкой на устах.
«Как же вы боитесь ассирийцев! – с горечью при этом думал он. –
Ах, когда б вы так боялись Бога
и к добру тянулись хоть немного,
ваш народ от испытаний тяжких был бы безусловно защищён».
Простояв у храма до заката, он на башню медленно взошёл
и оттуда, с высоты, неспешно
всю толпу своих собратьев грешных
взглядом немигающим орлиным перед тем, как речь сказать, обвёл.
Речь же произнёс он им такую громогласным голосом своим:
«Знайте. Это войско ассирийцев
нынче ночью в бегство обратится,
ибо Бог решил ваш город древний сделать обиталищем своим.
Знайте, что вас ждёт. Из чрева девы явится на Землю сам Господь.
Он в обличье будет человечьем
и вещать вам станет просторечьем,
и отдаст за вас на растерзанье всю свою трепещущую плоть.
Он пойдёт на смерть во искупленье ваших накопившихся грехов –
тех грехов, что в чёрных ваших душах
притаились и весь мир ваш душат.
А теперь ступайте и не бойтесь. Бог убережёт вас от врагов».
Он спустился с башни онемевшим (громким криком голос он сорвал).
И в притихшем городском народе
разнеслась вдруг весть: «Они уходят!»
Громкие сигналы к отступленью старый барабанщик подавал.
НАФАН
Он у храма стоял и твердил одну фразу,
одну фразу из нескольких слов:
«Ждите! Скоро придёт тот, кто будет помазан
проповедовать мир и любовь!»
«Чей приход ты, старик, нам упорно пророчишь? –
Подошедший священник спросил. –
И к чему ты призвать наше общество хочешь?
Чтобы воин врага возлюбил?
Чтобы тот, кто обижен, обидчика славил?
Чтоб убитый убийцу простил?
Чтобы двери открытыми каждый оставил
и грабителя в дом свой впустил?
Твои речи безумны, и смысл их опасен.
Уходи! Хотя нет подожди.
Тот, о ком говоришь ты, кем будет помазан
вечный мир и любовь принести?»
В тот момент он не знал, что уже стал пророком.
Он был очень испуган, но промолвил в ответ:
«Тот, о ком говорю я, является Богом.
В человечьем обличье он родится на свет».
ИОНА
С минуту молча наблюдал он омерзительную сцену:
старик, присевший отдохнуть на полусгнившее полено,
мишенью стал для сорванцов, таившихся в глубокой яме.
Они вдруг начали бросать в него тяжёлыми камнями.
За рассечённый лоб старик рукой дрожащею схватился
и по дороге наутёк походкой шаткою пустился.
Он с отвращеньем процедил сквозь злобно стиснутые зубы
то обвиненье, что сложил из слов жестоких, страшных, грубых:
«Шакалы злобные! Зверьё! Ваш мир – вместилище порока!»
И тут вдруг сверху донеслось: «Иона, стань моим пророком!
Тебе дорогу укажу в тот город, где меня забыли.
Ты пригрозишь, что накажу за то, что не по-Божьи жили!»
И он покорно зашагал,
Господней следуя указке,
свет в тёмных душах зажигал,
осанну пел любви и ласке,
злодеям карою грозил
во исполненье Божьей воли
и облегченье приносил
всем тем, кто корчился от боли.
И грешный город был прощён
благодаря его стараньям.
Он был пророком наречён
всем поколеньям в назиданье.
ИЕРЕМИЯ
Он кричал: «Я пытаюсь спасти ваши души,
предрекая вам то, что грядёт!
Храм до камня последнего будет разрушен,
и великий Израиль падёт!»
А когда его заперли в тесной темнице,
он и там продолжал повторять:
«Если вы не начнёте усердно молиться,
к вам придёт вавилонская рать!
И пленит она вас, и рассеет по свету,
и заставит метаться впотьмах.
Пусть моё предсказание мрачное это
вас заставит почувствовать страх!»
А когда на верёвках его опустили
в яму с месивом из нечистот,
закричал он: «Вы Божий Завет позабыли,
и за это расплата придёт!
Вы в язычестве, словно в болоте, погрязли!
Поклоняетесь псевдобогам!
Точно скот, бьётесь лбом в опустевшие ясли,
воспевая осанну рогам!
Недостойны вы больше ковчега Завета!
Письмена на скрижалях не впрок!
Грех вошёл в вашу жизнь. Неизбежно за это
покарает вас в будущем Бог!»
А потом к грязной яме приблизился тайно
поздней ночью испуганный царь,
наклонился над ней, улыбнулся печально,
прикрывая ладонью фонарь,
и велел отпустить на свободу пророка,
уповая на мудрый совет,
и услышал: «Осталось терпеть вам немного.
Бог пришлёт скоро Новый Завет».
ИЕЗЕКИЛЬ
Он устал от бессчётных видений,
от кошмарных и тягостных снов.
Его стали преследовать тени
злых языческих зверобогов.
Кровожадные клювы и пасти
страшных идолов, падких до жертв,
в его снах разрывали на части
души тех, кто попал на тот свет.
А на днях ему было виденье
предыдущих видений страшней:
оказался он вдруг на мгновенье
среди груд побелевших костей.
И магический текст заклинанья
Бог ему повторял без конца:
«Вместо ваших сердец, что из камня,
я вложу в вас живые сердца».
У него стали ватными ноги,
захватило от ужаса дух,
когда Бог ему голосом строгим
повелел: «Огласи это вслух!»
Он послушался и слово в слово
заклинание вслух огласил,
а потом насмотрелся такого,
что на время лишился всех сил.
Кости сделались красного цвета
и друг к другу тотчас поползли.
Из костей получились скелеты.
Тёплой плотью они обросли.
Миг спустя уже толпы народа
по долине на запад брели.
Новый храм, словно символ свободы,
перед ними маячил вдали.
ЭПИЛОГ
Это было под Винницей где-то
в декабре сорок первого года.
Немцы временно заперли в гетто
тех, на ком «отдохнула природа».
Лейтенанту СС молодому
поручили вести сортировку.
Он участвовал в польских погромах
и имел кой-какую сноровку.
Лейтенанту в задачу вменялось
человечьими судьбами править.
Он решал: кому сколько осталось,
жизнь прервать или жизни добавить?
Он решал: кто еврей, кто - не очень,
кого - в лагерь, кому - сразу пулю?
Он был в общем-то уполномочен
назначать людям долю любую.
И случилось ему пообщаться
три минуты с учителем местным.
Тот во дворике фабрики ткацкой
похоронен был вскоре безвестно.
Вёл учитель «язык» в местной школе,
и немецкий поэтому знал он.
На вопрос: «Вы хотите на волю?»
он ответил, вздохнувши устало:
«Неужели ты думаешь, мальчик,
что над жизнью ты властен моей?
Ты и ведать не ведаешь, значит,
кто такой настоящий еврей».
Лейтенант посмотрел с удивленьем
на того, кто евреем назвался,
и спросил: «Как ты в этом селенье
в этот час роковой оказался?
Почему не бежал, как другие?
Ведь имел ты такую возможность?
Попытаться спастись от стихии
есть разумная предосторожность».
«Мы, евреи, устали спасаться, –
прозвучало в ответ лейтенанту. –
Разбегаться по миру, вживаться –
это главные наши таланты.
А ведь мы были избраны Богом,
дабы он через нас свою волю
изъявил племенам и народам,
что в земной обитают юдоли.
Мы в местечках таких вот, как это,
вслух читаем великую Тору.
Но не все. Очень многие где-то,
точно крысы, попрятались в норы.
Вместо Торы у них математика,
вместо веры - холодный расчёт.
Электрические аппаратики
создадут они и на учёт
всё поставят на этой планете:
недра, земли, глубины морей.
Аппаратики мерзкие эти
под контроль возьмут судьбы людей.
Нас они больше смерти боятся,
уничтожить хотят поскорей!..
Хватит в третьем лице изъясняться.
Ты ведь, мальчик мой, тоже еврей.
……………………………………….
Лейтенант бил учителя долго и люто.
Ему было совсем невдомёк,
что с ним запросто так вот почти три минуты
говорил настоящий пророк.
Обсуждения Ветхозаветные пророки Цикл стихов