Я - за рулем автомобиля, еду в Кембридж (пригород Бостона), где практикую в качестве врача-психоаналитика. пригородное шоссе перегружено, машина то и дело попадает в пробки, и у меня есть время проанализировать сон, приснившийся накануне.
А сон был такой:
Я нахожусь в каком-то доме, где идет строительство. Веду на поводке бульдога. Он набрасывается на огромного красивого сенбернара по кличке Анга. Железные челюсти смыкаются на ее шее. Борьба идет не на жизнь, а на смерть. Вдруг обе собаки исчезают. Я напуган. Когда Анга появляется вновь - потрепанная, но невредимая, - я почти счастлив. Бульдог исчез. Потом я оказываюсь на свадьбе у двоюродного брата. Его отец - один из самых амбициозных и властолюбивых людей, которых я когда-либо знал.
Тут машина останавливается на красный свет, и все мое внимание поглощают бостонские водители, каждый из которых норовит меня обогнать.
Мне удается вернуться к вчерашнему сну лишь в кабинете. До прихода первого пациента остается десять минут. Свистит чайник, завариваю чай. Сижу в своем кресле-качалке, пристально глядя на стоящее напротив кресло для пациентов.
Передо мной - один из них. Это я сам рассказываю свой сон психоаналитику, сидящему напротив. Первое, о чем я подумал, - удивительное сходство моего дяди с бульдогом, обладающим мертвой хваткой, - оба стремятся доминировать над всем и всеми. Я чувствую эту жажду власти с такой силой, что у меня вдруг пересыхает в горле, я до боли стискиваю челюсти. Из груди вырывается рычание. Неожиданно я бросаюсь на Ангу и пытаюсь вцепиться ей в горло. Глаза наливаются кровью. Приступ чудовищной ярости. Как у вампира, присосавшегося к шее жертвы. Кусать, кусать! Убить это животное!
Начинаю искать ассоциативные связи:
Анга... Звучит, как "ангел". Я не знаю никаких Анг. Никогда раньше не видел этой собаки, хотя она и показалась мне знакомой - там, во сне. Анга? Ну да, конечно же! Это было давным-давно. Она пела, как ангел. Ангел? Моя жена... Я зол на нее? Или, может, на мать? Или на дочь? Отвращение к кровосмешению? Несомненно. Но это я знаю уже давно. Тут нет ничего удивительного. Никаких снов для этого не нужно.
Бульдог... Мне рассказывали, что у бульдогов специально вырабатывают особую хватку - никогда не выпускать ничего, во что впиваются их челюсти. Мой первый пациент, который появится на пороге через семь минут, похож на бульдога. Он впивается во все, что попадается на его пути, особенно в женщин. Он стремится доминировать над ними. А я держу этого бульдога на поводке. Или он тащит меня за собой? Ну и неразбериха!
- Так, наверное, пока хватит.
- Нет уж, изволь продолжать, - строго заявляет психоаналитик, одергивая меня, как провинившегося ученика.
Анга, Анга? Ангел! Это единственная ассоциация, которая приходит мне в голову. Поэтому остается только еще раз вспомнить все, что происходило во сне. Я пытаюсь как можно подробнее восстановить все его образы. И вот через несколько мгновений перед глазами опять возникает Анга. Какое чудо! Олицетворение красоты и изящества! Но какой красоты? И кем был Святой Бернард, в честь которого названа эта порода? Надо будет посмотреть сегодня вечером. Я начинаю думать о собаке-спасателе с аптечкой на шее, выкапывающей из-под снега заблудившихся путников. Заблудившиеся путники? Где я заблудился? Мой ангел-хранитель... Я смотрю на часы. Какая жалость - остается всего пять минут. Хоть бы мой бульдог сегодня опоздал! Но этого не произойдет. Когда по-настоящему хочешь, чтобы кто-нибудь опоздал, человек всегда приходит вовремя.
Чем дольше я смотрю на Ангу, тем красивее она мне кажется. Она как бы светится изнутри. Я ловлю себя на мысли, что уставился на нее, как жаждущий любви подросток. И это на собаку-то - ну что за извращенные мысли. Но Анга не просто какая-то там собака. Теперь она становится для меня неким вдохновляющим началом, полным силы и изящества. Мощным существом женского пола. Мощь, сила, властный... Властолюбивый дядя, доминирующий над всеми в день свадьбы. Два полюса: с одной стороны, прекрасный образ сильного женского начала, несущего исцеление, с другой - мрачный, агрессивный насильник, тянущий меня за собой. Он набрасывается на моего ангела, пытается сломить его. Он мне противен. Он хочет овладеть моим ангелом. Быть может для того, чтобы заработать на нем. Делать деньги из чего угодно - вот его девиз. Заставить вдохновение писать книги. Такие, как эта книга - этот строящийся дом. Стать знаменитым, получить власть. Теперь властное рычание бульдога приобретает истерический оттенок.
Слава Богу, Анга возвращается одна. Это значит - с победой. Но я-то знаю, что снов с раз и навсегда установленным началом и концом не бывает, что это - многоплановые мотивы, которые, постоянно повторяясь, приобретают все новые оттенки звучания. Борьба между спасающим меня ангелом-хранителем и бульдогом, с его всепожирающей хваткой, еще не закончена. Она является одной из составляющих моей души и приобретает все новые и новые формы. Иногда в этой борьбе я сознательно становлюсь на одну сторону, иногда (также сознательно) - на другую.
Хорошо бы вечером спросить у жены, не бывает ли у нее иногда такого ощущения, что я, как бульдог, бросаюсь на нее, чтобы выместить всю накопившуюся на женщин злобу. Но вдруг она ухватится за возможность дать волю своему раздражению? Кто знает, если окажется, что я ей чем-то сегодня не угодил (любые крепкие связи обязательно содержат элемент горечи), она ответит, что я всегда веду себя, как кровожадный зверь? Нужно крепко подумать, прежде чем давать ей в руки такой козырь.
И вот я пристально вглядываюсь в обеих собак, пытаюсь понять их до конца. Ведь каждая из них - в некоторой степени частица меня самого. Так же как и во мне есть что-то от них.
Звонок у входной двери. Первый пациент.
У него опять проблема с подругой. Я вижу, как он сжимает челюсти, будто кусает кого-то. Он ревнует ее к любому, на кого бы она ни посмотрела.
- Черт возьми, довольно уже ей таращиться на мужчин, - в гневе кричит он.
- Нет ничего проще, - замечаю я, - нужно тольког взять вязальную спицу и выколоть ей глаза. Метод самый эффективный и радикальный. Главное - навсегда. После этого она уже ни на кого не взглянет.
Эта тирада вырывается у меня совершенно неожиданно. В изумлении глядя друг на друга мы обмениваемся нервными смешками, как если бы нас поймали на чем-нибудь неприличном. Потом у обоих появляется чувство отвращения. Мы начинаем размышлять.
С каждой из близких женщин, включая мать, у него было то же самое. Чувство ревности усиливалось, когда случался застой в работе. Он - писатель. Заходя в тупик, он пытается любыми путями оседлать свое вдохновение и приходит в ярость, когда ничего из этого не выходит. К тому же вот уже несколько месяцев у него нет работы. Кончаются деньги, и секс уже не доставляет такого удовольствия, как прежде. Его раздирают бессилие и ярость, чувствует, что теряет потенцию. Чей же это был сон о собаках? Мой или его?
Начался новый день. Начался со сна о строящемся доме. Или этот дом рушится? Я вдруг ощущаю, что уже не помню его во всех подробностях. Мои собственные образы все больше теряют ясность, когда я, захваченный силами притяжения и отталкивания, подобно камню, выпущенному из пращи, со страшной силой врываюсь в душу другого человека.
Я нахожусь в каком-то доме, где идет строительство. Веду на поводке бульдога. Он набрасывается на огромного красивого сенбернара по кличке Анга. Железные челюсти смыкаются на ее шее. Борьба идет не на жизнь, а на смерть. Вдруг обе собаки исчезают. Я напуган. Когда Анга появляется вновь - потрепанная, но невредимая, - я почти счастлив. Бульдог исчез. Потом я оказываюсь на свадьбе у двоюродного брата. Его отец - один из самых амбициозных и властолюбивых людей, которых я когда-либо знал.
Тут машина останавливается на красный свет, и все мое внимание поглощают бостонские водители, каждый из которых норовит меня обогнать.
Мне удается вернуться к вчерашнему сну лишь в кабинете. До прихода первого пациента остается десять минут. Свистит чайник, завариваю чай. Сижу в своем кресле-качалке, пристально глядя на стоящее напротив кресло для пациентов.
Передо мной - один из них. Это я сам рассказываю свой сон психоаналитику, сидящему напротив. Первое, о чем я подумал, - удивительное сходство моего дяди с бульдогом, обладающим мертвой хваткой, - оба стремятся доминировать над всем и всеми. Я чувствую эту жажду власти с такой силой, что у меня вдруг пересыхает в горле, я до боли стискиваю челюсти. Из груди вырывается рычание. Неожиданно я бросаюсь на Ангу и пытаюсь вцепиться ей в горло. Глаза наливаются кровью. Приступ чудовищной ярости. Как у вампира, присосавшегося к шее жертвы. Кусать, кусать! Убить это животное!
Начинаю искать ассоциативные связи:
Анга... Звучит, как "ангел". Я не знаю никаких Анг. Никогда раньше не видел этой собаки, хотя она и показалась мне знакомой - там, во сне. Анга? Ну да, конечно же! Это было давным-давно. Она пела, как ангел. Ангел? Моя жена... Я зол на нее? Или, может, на мать? Или на дочь? Отвращение к кровосмешению? Несомненно. Но это я знаю уже давно. Тут нет ничего удивительного. Никаких снов для этого не нужно.
Бульдог... Мне рассказывали, что у бульдогов специально вырабатывают особую хватку - никогда не выпускать ничего, во что впиваются их челюсти. Мой первый пациент, который появится на пороге через семь минут, похож на бульдога. Он впивается во все, что попадается на его пути, особенно в женщин. Он стремится доминировать над ними. А я держу этого бульдога на поводке. Или он тащит меня за собой? Ну и неразбериха!
- Так, наверное, пока хватит.
- Нет уж, изволь продолжать, - строго заявляет психоаналитик, одергивая меня, как провинившегося ученика.
Анга, Анга? Ангел! Это единственная ассоциация, которая приходит мне в голову. Поэтому остается только еще раз вспомнить все, что происходило во сне. Я пытаюсь как можно подробнее восстановить все его образы. И вот через несколько мгновений перед глазами опять возникает Анга. Какое чудо! Олицетворение красоты и изящества! Но какой красоты? И кем был Святой Бернард, в честь которого названа эта порода? Надо будет посмотреть сегодня вечером. Я начинаю думать о собаке-спасателе с аптечкой на шее, выкапывающей из-под снега заблудившихся путников. Заблудившиеся путники? Где я заблудился? Мой ангел-хранитель... Я смотрю на часы. Какая жалость - остается всего пять минут. Хоть бы мой бульдог сегодня опоздал! Но этого не произойдет. Когда по-настоящему хочешь, чтобы кто-нибудь опоздал, человек всегда приходит вовремя.
Чем дольше я смотрю на Ангу, тем красивее она мне кажется. Она как бы светится изнутри. Я ловлю себя на мысли, что уставился на нее, как жаждущий любви подросток. И это на собаку-то - ну что за извращенные мысли. Но Анга не просто какая-то там собака. Теперь она становится для меня неким вдохновляющим началом, полным силы и изящества. Мощным существом женского пола. Мощь, сила, властный... Властолюбивый дядя, доминирующий над всеми в день свадьбы. Два полюса: с одной стороны, прекрасный образ сильного женского начала, несущего исцеление, с другой - мрачный, агрессивный насильник, тянущий меня за собой. Он набрасывается на моего ангела, пытается сломить его. Он мне противен. Он хочет овладеть моим ангелом. Быть может для того, чтобы заработать на нем. Делать деньги из чего угодно - вот его девиз. Заставить вдохновение писать книги. Такие, как эта книга - этот строящийся дом. Стать знаменитым, получить власть. Теперь властное рычание бульдога приобретает истерический оттенок.
Слава Богу, Анга возвращается одна. Это значит - с победой. Но я-то знаю, что снов с раз и навсегда установленным началом и концом не бывает, что это - многоплановые мотивы, которые, постоянно повторяясь, приобретают все новые оттенки звучания. Борьба между спасающим меня ангелом-хранителем и бульдогом, с его всепожирающей хваткой, еще не закончена. Она является одной из составляющих моей души и приобретает все новые и новые формы. Иногда в этой борьбе я сознательно становлюсь на одну сторону, иногда (также сознательно) - на другую.
Хорошо бы вечером спросить у жены, не бывает ли у нее иногда такого ощущения, что я, как бульдог, бросаюсь на нее, чтобы выместить всю накопившуюся на женщин злобу. Но вдруг она ухватится за возможность дать волю своему раздражению? Кто знает, если окажется, что я ей чем-то сегодня не угодил (любые крепкие связи обязательно содержат элемент горечи), она ответит, что я всегда веду себя, как кровожадный зверь? Нужно крепко подумать, прежде чем давать ей в руки такой козырь.
И вот я пристально вглядываюсь в обеих собак, пытаюсь понять их до конца. Ведь каждая из них - в некоторой степени частица меня самого. Так же как и во мне есть что-то от них.
Звонок у входной двери. Первый пациент.
У него опять проблема с подругой. Я вижу, как он сжимает челюсти, будто кусает кого-то. Он ревнует ее к любому, на кого бы она ни посмотрела.
- Черт возьми, довольно уже ей таращиться на мужчин, - в гневе кричит он.
- Нет ничего проще, - замечаю я, - нужно тольког взять вязальную спицу и выколоть ей глаза. Метод самый эффективный и радикальный. Главное - навсегда. После этого она уже ни на кого не взглянет.
Эта тирада вырывается у меня совершенно неожиданно. В изумлении глядя друг на друга мы обмениваемся нервными смешками, как если бы нас поймали на чем-нибудь неприличном. Потом у обоих появляется чувство отвращения. Мы начинаем размышлять.
С каждой из близких женщин, включая мать, у него было то же самое. Чувство ревности усиливалось, когда случался застой в работе. Он - писатель. Заходя в тупик, он пытается любыми путями оседлать свое вдохновение и приходит в ярость, когда ничего из этого не выходит. К тому же вот уже несколько месяцев у него нет работы. Кончаются деньги, и секс уже не доставляет такого удовольствия, как прежде. Его раздирают бессилие и ярость, чувствует, что теряет потенцию. Чей же это был сон о собаках? Мой или его?
Начался новый день. Начался со сна о строящемся доме. Или этот дом рушится? Я вдруг ощущаю, что уже не помню его во всех подробностях. Мои собственные образы все больше теряют ясность, когда я, захваченный силами притяжения и отталкивания, подобно камню, выпущенному из пращи, со страшной силой врываюсь в душу другого человека.
Обсуждения Толкование снов