Наказание - преступление

Внутренняя порочность этой формулы могла лишь стимулировать к большей изобретательности сферу преступности, и поощрять к новым «творческим поискам» сферу наказания. В этих поисках человечество взошло на вершину своего «развития», о чём можно судить по дебатам на тему о введении смертной каз-ни.

Как же нам удалось взойти к таким «высотам»? Логика этого восхождения проста. Чтобы человек не совершал преступлений, нужен такой закон, которого бы боялись потенциальные пре-ступники и не решались бы его нарушать. Устрашения были и в прошлом: секли плетьми, обру-бали кисти рук, сажали в тюрьмы, сажали в долговые ямы, сажали на кол, сажали на электриче-ский стул! Но никакие шедевры инженерной мысли не отвращали человека от желания престу-пить черту. Надежда на страх оказалась большой иллюзией, очевидной для всех. Мало того, страх оборачивался для общества более масштабными преступлениями, ибо преступник, пытаясь скрыть преступление, уничтожал всех свидетелей и даже детей. Вспомним, как после войны (1941-1945г.) ужесточили наказание за изнасилование, и мгновенно вспыхнула эпидемия жесто-чайших убийств. Жертву нельзя было оставлять в живых, ведь она – свидетель.

Даже такие не слишком обобщённые факты указывают на то, что идти путём ужесточения наказания как профилактики преступлений – бессмысленно и вредно. В подтверждение этому говорят следующие рассуждения. Если рассматривать наказание как терапевтическое средство, должное помочь больному, а совершённый проступок – проявлением болезни, то логичными должны быть требования к терапевту, касающиеся знания им причин, приводящих к данному за-болеванию, и знания побочных эффектов от использования этого терапевтического средства.

А что мы обо всём этом знаем?
Мы до сих пор понятия не имеем, ни что есть жизнь, ни что есть смерть, но беспечно голосу-ем за казнь. Мы научились лишь регистрировать время рождения и смерти человека и выступаем, говоря юридическим языком, скорее в роли свидетелей, но не более. Мы, словно счётчики, выво-дим цифры рождения и смерти и этим как бы расписываемся в том, что не имеем ни малейшего представления о том, что находится за пределами этих цифр, как в ту, так и в другую стороны – до прихода в жизнь и после ухода из неё. Границы прихода в жизнь и ухода из неё устанавлива-ются Свыше. Право на жизнь или право на смерть не может быть человеческим правом; в далё-ком прошлом это было всем известно и к этому относились как к само собой разумеющемуся: Бог жизнь дал, Бог жизнь взял.

Допустим, человек совершил преступление, за которое его хотят лишить жизни. У преступ-ления должны быть причины, и эти причины не могут появиться «вдруг». Зададимся следующим вопросом. Какие могли быть основания для возникновения этих причин в прошлые времена, ко-гда жизнь людей была религиозно-регламентированной и каждый человек, выполняя Божествен-ные предписания, не мог, казалось бы, совершить ничего предосудительного?

Что из прошлых времён могло стать основанием сегодняшних преступлений людей? Быть может, что-то непонятое из прошлого оказалось внесённым в нашу сегодняшнюю социальную жизнь и подобно вирусу действует в ней, побуждая человека к проявлению болезни?

Что нам по этому поводу говорит история?
Вспомним про один из тезисов ветхозаветного времени – «око за око, зуб за зуб». Именно его изъял Новый Завет! Уже тогда Духовный мир пытался донести до человечества, что жить мечтой о мести разрушительно для всех. «Око за око», как принцип, мог лишь вызвать цепь новых пре-ступлений, но не мог их погасить, остановить, и весь исторический путь человечества – тому ил-люстрация. Израильско-палестинские события, Кавказ, Балканы и другие «горячие» точки Земли нагляднее всего показывают, к чему приводит отрицание Божественной мудрости оставленной нам для нашего же блага. «Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотво-рите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас…». Эти слова нагорной про-поведи Христа были совершенно невероятными в те далёкие годы, когда действовали простые и понятные наставления Ветхого Завета о том, что нужно любить ближнего своего и ненавидеть врага. Но и сейчас слова Христа не поняты и пример Максимилиана Волошина о вершине истин-ной христианской любви, когда мать сможет усыновить убийцу своего сына, вызывает у многих содрогание и недоумение! Сейчас такие вершины нравственности, наверное, и церкви в диковин-ку. Ведь выступали же священнослужители за введение смертной казни. Этот факт телезритель-ской аудиторией был воспринят несколько лет назад вполне в духе времени, но сейчас разговор не о моральности представителей Церкви, а о смысле наказания и о его крайней форме – лише-нии жизни. Как могло получиться, что новозаветные принципы, данные 20 веков назад, игно-рируются до сих пор? Что нам не позволяет их принять? И что побудило, к примеру, Волошина не только воспринять новые заповеди, но и следовать им на протяжении всей своей не простой жизни?

Из поэтической философии М. Волошина и воспоминаний о нём можно сделать вывод, что представления о мире у него не были узко материалистическими. Он не только верил в мир Духа, но и знал о нём. Он знал, что всё, что человек совершает в этой жизни, всё, что он стремится со-вершить или только обдумывает, как совершить, – всё это в душе запечатлевается и остаётся в ней после смерти, а в следующей жизни выступает в качестве причинно-воспитательного средст-ва для исправления тех или иных ошибок и односторонностей. То есть, Волошин знал, что карма и перевоплощение – истинные воспитатели человечества и полностью согласуются с Христиан-ством. О перевоплощении как о «Воспитании рода человеческого» говорил и Лессинг. Но именно знание о карме и перевоплощении выпало из духовного опыта Европейской Культуры двух по-следних тысячелетий! Уже на протяжении последнего тысячелетия до Христа перевоплощение воспринималось более как инстинктивное чувство. В качестве же знания оно было раньше – во времена расцвета жречества. Не удивительно, что в первые столетия Христианской эры, ни о ка-ких прошлых жизнях и перевоплощениях уже не могло быть и речи, – всё было забыто, а того, кто мог об этом знать, объявляли язычником. В IV веке за «хорошую память» о прошлых земных жизнях даже Юлиану Апостате пришлось поплатиться жизнью.

Сегодня без знаний о карме и перевоплощении мы превратились в счётчики. Мы считаем всё подряд, все события на свете, но не вникаем в существо самих событий, мы не способны видеть их причинно-следственных связей. Но почему богословы до сих пор не могут преодолеть догма-тизма первых столетий и не позволяют говорить о перевоплощениях, о которых говорил даже сам Иисус Христос? В 11 и 17 главах Евангелия от Матфея любой желающий может об этом про-честь сам. Неспособность преодолеть догматизм имеет свои причины и корни. Вспомним, что в первом веке ветхозаветные ценности тоже поддерживались законниками и книжниками – своего рода юристами того времени, – неспособными в своих воззрениях подняться выше земных сию-минутных представлений и что-либо пересмотреть. Они несли в себе эгоистическую печать рим-ского религиозно-правового начала, всё более проникавшего в Христианство. Оно пропитыва-лось этим рационально-абстрактным духом и настолько заземлилось и отяжелело, что запрету подверглись не только знания о карме и перевоплощении, – запрету подвергся и сам Дух. В 869 году на Константинопольском Соборе епископы решили, что Духа не существует вовсе и что че-ловек является носителем только души и тела. Таким заявлением епископы не просто раскололи весь христианский мир, но и толкнули его в объятия материализма. Этим самым, всей европей-ской культуре был нанесён удар, последствия которого мы ощущаем в полной мере и в наше время. Человеческая жизнь, рассматриваемая вне связи с Духовным миром, стала терять какую бы то ни было ценность. Можно сказать, что древнеримский вирус, в материалистическо-юридическом облачении прижился в богословских кругах и повлиял на все сферы социальной жизни. Этот вирус и не позволяет Церкви преодолеть ранний догматизм и заговорить о перево-площении души и, следовательно, не позволяет изменить взгляды на истинные корни преступно-сти и истинную сущность наказания, включая смертную казнь. Духовный мир стал для нас абст-рактным. И неудивительно, что этот материалистическо-эгоистический вирус уже давно нам шепчет на ухо: ты живёшь одну жизнь, не теряйся, бери от жизни всё, не упусти свой звёздный шанс. Вот мы и стремимся не упустить и, не задумываясь ни о каких перевоплощениях, наруша-ем, нарушаем и нарушаем. Но есть одно но… Юристы часто нас предупреждают, что незнание закона не освобождает от ответственности за его нарушение! Точно также нас не освобождает от ответственности незнание законов КАРМЫ.

О законах кармы в далёком прошлом знали все народы от своих посвящённых, потому не случайно на Руси и в ряде стран Европы трудно было найти палача для казни. Тогда ещё помни-ли, что, лишив человека жизни, палач отвечает за это как конкретный человек, вмешавшийся в судьбу другого, хотя и по приказу. О карме много ценного сказала Духовная наука – Антропосо-фия . И к ней стоит прислушаться. Из духовной науки следует, что в каждом воплощении чело-век себе выбирает страну, семью и всё для того, чтобы отдать долги и суметь себя изменить, улучшить, т.е. избавиться от какой-либо односторонности, оставшейся от прошлой жизни.

Нам недостаёт знаний о том, что всё, о чём мы думаем в жизни, о чём мечтаем, и что осуще-ствляем – как сумма душевных усилий и устремлений – конденсируется в нас, живёт с нами и продолжает жить в нашей душе и после смерти. И если человек в этой жизни не мог привести к гармонии тело, душу и дух, а допустил односторонность в своём развитии и, что ещё хуже, ги-пертрофию каких-то душевных качеств, к примеру, был ярко выраженным педантом, с холодной рассудочностью и бессердечием, то в следующей жизни эти качества (их «душевный конденсат») рассасываются или точнее говоря, преодолеваются туберкулёзом, который как «визитку» о про-шлом оставляет человеку в лёгких известковые капсулы. Туберкулёз может возникнуть и как ре-зультат коллективной ненависти, к примеру, классовой.

Стоит знать, что душевный конденсат, образовавшийся в результате злобы, лжи и воровства, в следующей жизни, помимо соответствующих болезней, вызовет изменение внешнего вида. На лицах таких людей как на справке будет написано, кто они такие. Если в этой жизни (в наше вре-мя) пороки ещё можно скрыть за внешней вывеской (некоторым трудно и сейчас), то в будущем скрывать не будет ни возможности, ни необходимости: каждый будет нести на лице свою печать.

Если бы человек знал, что слишком ярко выраженный эгоизм в этой жизни – в следующей га-сится малярией, и наоборот – слишком слабое чувство Я вызовет в следующей жизни холеру; ес-ли бы человек знал, что воровством он «… закладывает в своё существо зародыш развития отвра-тительной слизистой субстанции с омерзительным запахом, который он будет распространять вокруг себя в будущем» ; если бы человек знал, что чувственные излишества в одной жизни, ему придётся выправлять воспалением лёгких и лихорадкой в следующей жизни и что все его качест-ва воздействуют не только на него самого, но и на весь Космос, то есть, если бы человек знал в полной мере о кармических последствиях данной жизни, – ему бы тогда были понятны слова Христа в Нагорной проповеди, и совершать какие-либо преступления стало бы невозможно.

Но мы ещё не доросли до признания кармы и призываем рубить дракону головы, не замечая, что у него вместо одной отрубленной вырастают две новых. И это не художественный образ, а реальность. Обесценив человеческую жизнь, материализм привёл общество к тому, что оно стало проявлять своеобразное безумие и восходить к смертной казни не только в сфере «наказания». Ростки этого безумия мы можем наблюдать повсюду: в создании пищевых продуктов, от которых возникают ряд болезней и укорачивается жизнь; в создании вредных химических материалов, ко-торые, подобно формальдегиду, идут в различные производства, вплоть до детских игрушек, и медленно травят всех; в создании лекарств, побочный эффект которых, в десятки раз превышает опасность основного заболевания; в создании химических удобрений, отравляющих нас; в созда-нии различных электроприборов, разрушающих своими частотами человека и его экосистему; в повышенной шумности; в ранней интеллектуализации детей, приводящей их в зрелом возрасте к тяжёлым болезням и самоубийству. И в этом безумии уж совсем невероятным выглядит то, что самая гуманная профессия – профессия врача, стала своим искусством конкурировать с судебно-правовой системой, и даже подражать ей в выборе «терапевтических» средств. Судите сами, сис-тема правоохранения, выступающая в роли социального терапевта, не найдя ничего лучше для лечения социальных болезней, предлагает, в качестве терапевтического средства, смертную казнь. Системе правоохранения вторит система здравоохранения и, по аналогии с ней, предлагает от головной боли гильотину, а точнее – её современный аналог – эвтаназию . Безусловно, понять больного можно, особенно тогда, когда он прикован к постели и, устав от мучений, просит по-мочь ему уйти из жизни. Но нужно иметь в виду, что больной, хотя и проявил слабость, но всё же, подсознательно-то сам себя вывел на эту болезнь, т.к. она ему была нужна. Он нуждался в этом тяжёлом состоянии для преодоления внутренней односторонности, и мешать ему в этом – значит совершать преступление. Поэтому активная эвтаназия для больного – способ ухода от кармы, а для врача – создание кармы убийцы (подобная карма ожидает и врачей абортариев, и тех, кто убивает самих себя – самоубийц).

Говоря о смертной казни нельзя не коснуться одной особенности. Она состоит в следую-щем. Судебно-правовая система призвана помогать человеку двусторонне. И тому, кто постра-дал, и тому, кто совершил преступление. А что происходит в случае казни? Помощи казнь не может принести ни одной из сторон, – ни пострадавшему, ни осуждённому. Быть может у казни есть более высокий «гуманный» аспект, и нам ещё предстоит его осмыслить? Давайте посмотрим на казнь с точки зрения её последствий как для судей так и для осуждённого?

Для людей, желающих смерти преступника, казнь – шаг назад, она отбрасывает их в раз-витии, хотя и вызывает эгоистическое удовлетворение. При этом все представители пострадав-шей стороны наращивают как бы естественные и справедливые чувства мести и ненависти, куль-минация которых приходится на судебное заседание. Все эмоции, страсти, аффекты не остаются внутренним переживанием, а активно воздействуют на всех окружающих людей (естественно, не только в пределах зала заседания) и на существ духовного мира, привлекая к себе далеко не без-обидных из них. В это время повышается конфликтность, портятся взаимоотношения между людьми, а особо восприимчивые и неуравновешенные люди могут наделать много непоправимо-го. Но более всего от этого страдают дети, которым не исполнилось семи лет. Они, как клише, всё это воспринимают (до трёх лет особенно) и несут в свою дальнейшую, взрослую жизнь, заро-дыш жестокости.

Осуждённому же казнь не оставляет никаких возможностей для совершенствования. Но хуже всего, если казнили человека за его убеждения (какими бы они ни были), которые так и ос-тались непоколебимыми. В связи с этим примечательно одно из сверхчувственных исследований Рудольфа Штейнера о русских идеалистах, принявших смерть на плахе и оставшихся убеждён-ными в своей правоте. Это были люди высоких идеалов, но не настолько развитые, чтобы про-щать. Они приняли смерть с сильным чувством мести по отношению к тем, кто был причиной их смерти. Жажда мщения была у них столь сильна, что во время русско-японской войны они на-полняли души японских воинов ненавистью и жаждой мести против народа, к которому сами принадлежали. Если бы прошло больше времени после их казни и их души оказались бы в другой сфере духовного мира, то они бы сказали: Я прощаю своим врагам! Ибо «…они увидели бы по выступающим им навстречу тучам ненависти и мести, сколь ужасны и непристойны такие чувст-ва ». Мы видим, что казнь может сыграть роковую роль в судьбе не только одного человека, но целого народа, и что она не только не помогает кому-либо, но наоборот, – негативно влияет как на казнённых, так и на остающихся жить. Понимая эти вещи, можно сказать, что кровная месть сегодня – это атавизм, и кто ей следует, демонстрирует в полной мере свой уровень развития. Се-годняшние террористы, к примеру, – это люди заблудшие и крайне, односторонние. Казнив их, мы готовим этим новую волну ненависти и мести против самих себя.

А как быть с убийцами-маньяками, у которых за душой длинный список жертв и которые далеки от благородных идеалистов прошлого?

С ними как раз сложнее всего, т.к. каждый убийца – это человек, которым полностью ов-ладевают и манипулируют отставшие в развитии определённые агрессивные существа духовного мира. Иногда они овладевают оболочкой человека при зачатии, оттесняя человеческую сущность. Казнь человека, одержимого такого рода существами, будет означать для этих существ освобож-дение от одной оболочки и возможность овладения другой. Это значит, что вскоре могут начать-ся подобные же преступления в другом месте. Подобных случаев будет всё больше, и об этом предупреждала Духовная наука ещё в начале XX века. Нам следует отбросить невежественные предубеждения и внимательно отнестись к подобным фактам.

Таким образом, задумываясь над проблемой предотвращения преступлений и над про-блемой терапевтических средств, можно придти к следующим выводам. Общество больно, и причины болезни нужно искать в том, каким ценностям мы отдаём предпочтение, и насколько эти ценности соответствуют сегодняшним задачам духовного восхождения человечества. Мы ви-дим, что внесённый в современную жизнь из прошлого римский вирус, привёл к тому, что духовные ценности постепенно стали носить абстрактный характер, и ушли на второй план, а на первый план вышли ценности материальные. Их то и защищает судебно-правовая система, кор-ни которой можно разглядеть в древнем эгоистическо-диктаторском Риме. Конечно же, этой сис-теме чужды заповеди Христа и она никогда не приемлет: «не судите, да не судимы будете». Эта правовая система и сегодня стоит на страже интересов материального мира и человек, как духов-ное существо – ей чужд! Поэтому, пока мы не осознаем причин болезни, и не воспримем Духов-ный мир как реальный, с его космическими законами, кармой и перевоплощением, а нашу жизнь со всеми её хитросплетениями, удачами, бедами и болезнями как результат нашей про-шлой жизни, подчиняющейся этим космическим законам, – до тех пор нам не справиться с пре-ступностью и не преодолеть разобщённость общества.