Работала впервые в приемной комиссии колледжа. Сделала два вывода. ЕГЭ – абсолютно необъективная и коррупционная вещь, но при этом – большое благо для сотрудников приемных комиссий.
Ну, о первом говорят уже давно, я лишь получила возможность убедиться в этом сама.
Ну, о первом говорят уже давно, я лишь получила возможность убедиться в этом сама.
Лучше всего это, конечно, видно при общении с абитуриентами из национальных республик: по русскому языку 70 баллов, а говорить не умеет, нас не понимает. Но и те абитуриенты, для кого русский язык родной, тоже демонстрировали далеко не 70-бальные знания и, переписывая заявления с образца, писали слово «аттестат» с одной «т», а «за счет» через букву «о». Но это уже никак не могло повлиять на конкурсную ситуацию. Мы были вынуждены принять абитуриента с аттестатом, в котором были одни «тройки», но с конкурентноспособными баллами ЕГЭ.
А вот почему я за ЕГЭ. Пример первый. У абитуриента по нашему профильному экзамену балл меньше «порога». Но мамаша складывает его с баллом по русскому языку и получает, на ее взгляд, достаточный для поступления результат. Слушать ничего не хочет, кричит, что если мы не примем ее ребенка, то прямо сейчас выбросится из окна кабинета. А это седьмой этаж. Тут же стоит ее сын и непрерывно твердит: «Мам, что будем делать, если меня не возьмут?». Мы их еле выставили. Так потом эта женщина еще несколько раз звонила по телефону, спрашивала, не передумали ли мы, и шантажировала самоубийством.
И если такое творилось, когда мы были защищены законом о ЕГЭ, даже подумать страшно, что бы она вытворяла, если бы мы сами проводили экзамены и оценивали ее сына.
Тем более, что экзамены мы действительно проводили, в нашем колледже сертификаты подали менее четверти абитуриентов. Остальные – выпускники прежних лет и абитуриенты, имеющие льготы при поступлении, в частности, дети-инвалиды – ЕГЭ не сдавали.
Мамы льготников доказывали нам, что мы должны взять их детей без экзаменов. А, например, для слабослышащих абитуриентов требовали сурдпереводчика, не задумываясь о том, как же ребенок сможет потом без этого сурдопереводчика учиться.
Еще сложнее было с гражданами СНГ, имеющими право поступать на общих основаниях на бюджет, но не пользующихся льготами для абитуриентов-россиян. «Вы расистка», – кричала на меня одна мамаша из Средней Азии. «Молдаван везде зажимают, я это так не оставлю», – пугала другая. Третья умудрилась привести липовые документы – печать ВТЭК была распечатана на цветном принтере. Хорошо, вовремя заметили, потом бы нас во всем и обвинили.
Добавляли нервотрепки и наши собственные коллеги, «подрабатывающие» на экзаменах. Кто-то просил подстраховать одного бедного родственника, у кого-то таких родственников набиралось по 5-10 человек.
Одна наша сотрудница, работавшая в прошлом году в приемной комиссии, а в этом году не получившая к ней доступа, не могла спокойно отдыхать и все просила меня сказать директору, что я не справляюсь, и надо срочно отозвать ее из отпуска. А в день экзаменов телефоны раскалялись от звонков желающих поговорить с ней родителей абитуриентов.
Но окончательно нервы у меня сдали, когда ко мне пришли провокаторы из «органов».
«Договориться» и «отблагодарить» мне предлагали не раз, просьб «войти в положение» тоже хватало. Стоило по-человечески отнестись к людям, просто что-то объяснить, пригласить поступать на след год, как они срезу воспринимали это как готовность к «диалогу» и поджидали меня на выходе из колледжа с конвертами. «Цена вопроса» – эти два слова звучали постоянно. Но эти визитеры были, без сомнения провокаторами.
Разговор они начали сразу с денег. Даже не поинтересовавшись ни условия приема, ни экзаменами. И, главное, какова конкурсная ситуация. А ведь на некоторые специальности у нас вообще был недобор!
Просили они за «племянника», которого, если он не поступит, ждет армия. Напоминали мне о моих детях («у Вас же тоже есть дети, Вы должны понимать»). Клали передо мной ручку и лист бумаги, на котором было написано: «сколько?». И все твердили о том, что «сейчас берут все». Потом, видимо, решив, что я стесняюсь говорить в стенах колледжа, предложили встретиться на нейтральной территории.
При этом выглядели визитеры очень подозрительно. Представились жителями Азербайджана, сказали, что только что с самолета. При этом на них были накрахмаленные рубашки с галстуками и хорошо сидевшие костюмы, и усталыми они не выглядели. У них была грамотная речь, холеный вид и ухоженные руки. Ну, не бывает у простых азербайджанцев таких рук! Если они, конечно, не из ФСБ.
Не добившись от меня того, что им было надо, гости начали интересоваться, кто еще может оказать им услугу в этом колледже. Потом начали расспрашивать, не знаю ли я другие колледжи, где можно будет договориться о поступлении их племянника.
Все это продолжалось более 40 минут. Я хотела вызвать охранника, но он не реагировал на сигнал. Выгнать их я никак не могла, выйти из кабинета тоже – никого из сотрудников рядом не было. И за все это время никто из новых абитуриентов не пришел. Создавалось такое впечатление, что приемную комиссию сознательно изолировали. И действительно, как я узнала позже, во все время пребывания у меня этой парочки наш охранник не пропускал ко мне других абитуриентов, просто говорил им: «Обед, придите через два часа». Я так думаю, они показали ему свои «корочки».
После этого я окончательно поняла, какое же благо ЕГЭ для таких, как я. Проверили сертификаты по базе, выстроили по рейтингу, и все. А те, кто хотят «договариваться» и «входить в положение», пусть идут работать в пункты приема ЕГЭ.
А вот почему я за ЕГЭ. Пример первый. У абитуриента по нашему профильному экзамену балл меньше «порога». Но мамаша складывает его с баллом по русскому языку и получает, на ее взгляд, достаточный для поступления результат. Слушать ничего не хочет, кричит, что если мы не примем ее ребенка, то прямо сейчас выбросится из окна кабинета. А это седьмой этаж. Тут же стоит ее сын и непрерывно твердит: «Мам, что будем делать, если меня не возьмут?». Мы их еле выставили. Так потом эта женщина еще несколько раз звонила по телефону, спрашивала, не передумали ли мы, и шантажировала самоубийством.
И если такое творилось, когда мы были защищены законом о ЕГЭ, даже подумать страшно, что бы она вытворяла, если бы мы сами проводили экзамены и оценивали ее сына.
Тем более, что экзамены мы действительно проводили, в нашем колледже сертификаты подали менее четверти абитуриентов. Остальные – выпускники прежних лет и абитуриенты, имеющие льготы при поступлении, в частности, дети-инвалиды – ЕГЭ не сдавали.
Мамы льготников доказывали нам, что мы должны взять их детей без экзаменов. А, например, для слабослышащих абитуриентов требовали сурдпереводчика, не задумываясь о том, как же ребенок сможет потом без этого сурдопереводчика учиться.
Еще сложнее было с гражданами СНГ, имеющими право поступать на общих основаниях на бюджет, но не пользующихся льготами для абитуриентов-россиян. «Вы расистка», – кричала на меня одна мамаша из Средней Азии. «Молдаван везде зажимают, я это так не оставлю», – пугала другая. Третья умудрилась привести липовые документы – печать ВТЭК была распечатана на цветном принтере. Хорошо, вовремя заметили, потом бы нас во всем и обвинили.
Добавляли нервотрепки и наши собственные коллеги, «подрабатывающие» на экзаменах. Кто-то просил подстраховать одного бедного родственника, у кого-то таких родственников набиралось по 5-10 человек.
Одна наша сотрудница, работавшая в прошлом году в приемной комиссии, а в этом году не получившая к ней доступа, не могла спокойно отдыхать и все просила меня сказать директору, что я не справляюсь, и надо срочно отозвать ее из отпуска. А в день экзаменов телефоны раскалялись от звонков желающих поговорить с ней родителей абитуриентов.
Но окончательно нервы у меня сдали, когда ко мне пришли провокаторы из «органов».
«Договориться» и «отблагодарить» мне предлагали не раз, просьб «войти в положение» тоже хватало. Стоило по-человечески отнестись к людям, просто что-то объяснить, пригласить поступать на след год, как они срезу воспринимали это как готовность к «диалогу» и поджидали меня на выходе из колледжа с конвертами. «Цена вопроса» – эти два слова звучали постоянно. Но эти визитеры были, без сомнения провокаторами.
Разговор они начали сразу с денег. Даже не поинтересовавшись ни условия приема, ни экзаменами. И, главное, какова конкурсная ситуация. А ведь на некоторые специальности у нас вообще был недобор!
Просили они за «племянника», которого, если он не поступит, ждет армия. Напоминали мне о моих детях («у Вас же тоже есть дети, Вы должны понимать»). Клали передо мной ручку и лист бумаги, на котором было написано: «сколько?». И все твердили о том, что «сейчас берут все». Потом, видимо, решив, что я стесняюсь говорить в стенах колледжа, предложили встретиться на нейтральной территории.
При этом выглядели визитеры очень подозрительно. Представились жителями Азербайджана, сказали, что только что с самолета. При этом на них были накрахмаленные рубашки с галстуками и хорошо сидевшие костюмы, и усталыми они не выглядели. У них была грамотная речь, холеный вид и ухоженные руки. Ну, не бывает у простых азербайджанцев таких рук! Если они, конечно, не из ФСБ.
Не добившись от меня того, что им было надо, гости начали интересоваться, кто еще может оказать им услугу в этом колледже. Потом начали расспрашивать, не знаю ли я другие колледжи, где можно будет договориться о поступлении их племянника.
Все это продолжалось более 40 минут. Я хотела вызвать охранника, но он не реагировал на сигнал. Выгнать их я никак не могла, выйти из кабинета тоже – никого из сотрудников рядом не было. И за все это время никто из новых абитуриентов не пришел. Создавалось такое впечатление, что приемную комиссию сознательно изолировали. И действительно, как я узнала позже, во все время пребывания у меня этой парочки наш охранник не пропускал ко мне других абитуриентов, просто говорил им: «Обед, придите через два часа». Я так думаю, они показали ему свои «корочки».
После этого я окончательно поняла, какое же благо ЕГЭ для таких, как я. Проверили сертификаты по базе, выстроили по рейтингу, и все. А те, кто хотят «договариваться» и «входить в положение», пусть идут работать в пункты приема ЕГЭ.
Обсуждения Меня ловили на взятке провокаторы из органов